Девятый для Алисы - Дарья Волкова

про блондинок — дурацкие шутки. А теперь думаю, что нет.

— Думай, что хочешь, — Алиса встала. — Давай спать.

— Ты дура! — выкрикнула Мариам. Она заводилась быстро. — Почему нельзя просто подойти и поговорить?! Сказать ему: «Я здесь». Что ты теряешь?! У тебя есть жилье, есть работа. Вы… вы можете…

— Я горничная в отеле. Живу в старом бараке с подругой. Живу от зарплаты до зарплаты. А он… он… ты же видела! — Алиса ткнула руками в какую-то неопределенную точку в пространстве. — Он звезда курорта, всеобщий любимчик! Зачем я ему?! Что у нас с ним может быть?!

— Все, что угодно, — таким тоном, будто разговаривает с трехлетним ребенком, ответила Мариам. — То, что может быть между мужчиной и женщиной, зависит только от них.

— Ты идеалистка, Мариам.

— А ты дура!

— И блондинка. И люблю тебя.

Мариам шумно выдохнула. А потом девушки обнялись.

— Давай спать, Марьяш.

— Давай, — со вздохом согласилась Мариам. — Но, может быть, ты все-таки встретишься и поговоришь с ним?

— Нет, — твердо ответила Алиса. — И я тебя очень прошу. Никому не говори. Пожалуйста. Договорились?

Мариам усмехнулась.

— Даже и не подумаю вмешиваться. Так дурочек, как ты, жизнь сама научит. И быстро.

***

А назавтра Алиса, как та самая дурочка, потащилась на склон. Смотреть на рекорд.

Там была просто огромная толпа людей. Алису это зрелище поразило настолько, что она поначалу даже про Мишу забыла. Белый снег, яркое голубое небо, бьющее в глаза солнце — и толпа полуобнаженных людей на горных лыжах и сноубордах. Это было настолько необычным, что Алиса смотрела во все глаза, забыв о своей первоначальной цели.

А потом она увидела Мишу. Она вчера думала о том, что узнает его в любой толпе. Это действительно так. Даже в этой огромной толпе народу на склоне она увидела его. Сегодня на нем черные шорты, а Шива все тот же. Миша поводит плечами — то ли от холода, то ли разминая, а Алисе кажется, что Шива смеется над ней.

Миша стоит совсем недалеко. Если окликнуть — услышит. Обернется. Интересно, что скажет? Что сделает? Алиса ниже натянула капюшон на лицо. Человек у линии старта поднял руку, готовясь дать отмашку началу старта. Алиса сделала нисколько шагов в сторону, прячась за спинами, а потом боком протиснулась вперед. Теперь она видела Мишу лицом. Во всем великолепии его красивого торса и обаятельной улыбки. Делают последние фото перед стартом. А Алиса думает почему-то о том, что он по-прежнему бреется. И гладкие щеки теперь выровнялись по степени загара.

С шумом, криком и улюлюканьем огромная толпа срывается с места. Несколько секунд — и склон пустой. Зрители начинают расходиться. И Алиса идет в сторону отелей, доходит до группы сосен, прислоняется спиной к огромному стволу, сбивает с головы капюшон, прижимается затылком к шершавой коре.

Зачем она пришла сегодня сюда? Посмотреть? Легче стало? Все ноет внутри, все болит. И снова до дрожи хочется — бежать, бежать туда, за ним, вниз по склону, падая, кувырком, но к нему. А что он? А Миша там наверняка уже хохочет, обнимается с кем-то и что-то обсуждает. Наверное, уже одет. А то так и простыть снова недолго. И, кстати, почему ты, Мишенька, сегодня без шлема был? А как же безопасность?

Алиса обернулась и прижалась мокрой щекой в пахнущей смолой коре. Она пришла сюда для того, чтобы поставить себя окончательный диагноз.

Как же это больно, оказывается — любить. И любовь — она, оказывается, не ниже пояса. Она выше. Гораздо выше. Выше гор. Выше неба и падает оттуда, сверху, коршуном, и ранит насмерть.

Чтобы не сделать глупостей, Алиса сползла спиной по стволу и уселась прямо в снег. Вот так вот, остынь, подыши. Любишь? Так не мешай любимому быть счастливым.

— Девушка у вас все в порядке?

— У меня все отлично.

Глава 10. Она всегда давала себе хорошие советы

Хотя следовала им нечасто

Она все-таки блондинка. И тормоз. И, наверное, до сих пор сохранила какую-то наивность. Или это все-таки глупость? Иначе как объяснить тот факт, что в первые несколько секунд Алиса не поверила? Нет, она и в самом деле подумала сначала, что ей показалось. Да, именно, показалось, что ее лапают сзади. И только через несколько секунд ойкнула — и отскочила в сторону от кровати, которую перестилала, и обернулась. Сзади стоял Сазонов, управляющий гостиницей. Тот самый, который принимал ее на работу два месяца назад.

— Что… Что вы делаете?

— То, что давно было пора, — ухмыльнулся он. — Хватить херней страдать, Алиса.

— Что, простите?

— Не для тебя эта работа.

Она сразу поняла, о чем он говорит. Взгляд — масляный, похотливый, был более чем красноречивый. Но с некоторых пор Алиса отказывалась такие взгляды понимать и принимать на свой счет.

— К качеству моей работы есть какие-то замечания?

— Ну не включай дурочку, — он сделал шаг к ней, а Алиса — от него. Повторяется. Все повторяется. Как когда-то с Владимиром. — И прекращай ломаться. Для такой красивой девочки другая работа найдется.

Если девочка красивая, то единственная работа для нее — раком стоять и сосать? А не пошли бы вы все…

И будь проклята эта красота.

— Меня устраивает эта.

Он, прищурившись, смотрел на нее.

— Цену себе набиваешь? — хмыкнул управляющий. — Ладно, имеешь право. Хочешь, кастеляншей тебя назначу? Работа поинтереснее, оплачивается получше, да и присесть за день есть возможность.

— А Маргариту Леонидовну куда денете?

— Тебя это не касается.

Мы для вас фигуры на шахматной доске, что ли? Кастелянша Маргарита Леонидовна — чудесная женщина, и к Алисе относилась прекрасно, и помогала советами первое время. Нет, Алиса и не собиралась принимать это безобразное предложение. Но за Маргариту Леонидовну, которая отлично выполняла свою работу, стало обидно.

— Спасибо, не хочу.

— Ишь, капризная какая, — управляющий взглянул на Алису с