Войны Роз - Джек Ландер

Итак, молодой Уильям Брандон находится в тюрьме; он арестован за то, что намеревался силой овладеть одной пожилой достопочтенной леди, и, хотя ему это не удалось, он изнасиловал ее старшую дочь, а затем пытался надругаться и над ее сестрой; за это люди называют его мерзавцем, говоря, что он собирался съесть курицу и всех ее цыплят; и некоторые утверждают, что король собирается разбирать его дело и что его, скорее всего, повесят из-за женитьбы на вдове[119].{152}

Политика Эдуарда по сохранению королевских ресурсов, во многом согласующаяся с идеями сэра Джона Фортескью, не всем пришлась по вкусу. Потерявшие свои владения капитаны французских войн — их оставалось еще довольно много, хотя их перспективы к этому времени были отнюдь не радужные — мечтали совсем о разном. «Книга дворянства»[120] демонстрирует их мнения.

Кроме того, Ваш бедный народ во времена Ваших предшественников не платил сполна свои долги по взятым ссудам, заемам продовольствия и других товаров (чему вопиющим примером явились дни правления предместника Вашего Генриха VI, называвшегося королем), но платежи различными путями были отсрочены, а большая часть товаров израсходована прежде, чем они смогли выплатить все по своим обязательствам, вынужденно смирившись с тем, что им погасят часть долгов с условием, что они выплатят остальное, а это сильно тяготит и обременяет Ваш народ.

И поэтому, дабы избежать такого неудобства, истинно достойный король, позвольте Вашим благородным лордам дать почтительный совет разрешить несметные богатства Ваши, как драгоценности, так и золотые и серебряные слитки, отвезти за границу и разместить у Ваших истинных подданных, в особенности для умножения Ваших славных побед и помощи Вашим подданным, терпящим нужду, наипаче же тем, кто потерял свои земли, владения и добро в войнах; сделать же это следует так, чтобы упомянутые богатства могли быть пущены в обращение, и следует позволить им быть установленными в деньгах, дабы оказать помощь в такой великой нужде и ради защиты Вашего государства от Ваших противников, о чем уже упоминалось; поскольку, как говорится, империя или королевство без сокровищ и золота лучше, чем без почета, и также лучше жить небогато в процветающем государстве в спокойствии и мире, чем быть богатым в бедной стране, где царят раздоры и хаос. И если Вы сделаете так, то каждый человек в меру своих возможностей последует примеру столь могущественного, благоразумного и решительного человека.{153}

Король игнорировал их обиды. Автор, продолживший кройлендскую хронику, выражая свое не вполне искреннее, одобрение резюмировал его финансовые методы и их результаты.

Нет сомнения в том, что король чувствовал и принимал близко к сердцу эту непростую ситуацию; он был хорошо осведомлен о положении, в котором оказался его народ, и о том, что тот с готовностью пойдет на предательство, если отыщется предводитель, умышляющий измену и бунт. Соответственно, видя такой оборот дел, когда в случае какой-либо опасности ему будет уже невозможно попросить у англичан помощи, и находя причину этого в их неосуществленных чаяниях получить деньги во время французской экспедиции (что действительно было так), которая, закончившись в такие короткие сроки, не принесла ничего, все свои мысли он посвятил тому, какими путями в будущем он собственными усилиями смог бы пополнять свои богатства для обладания состоянием, достойным королевского положения.

Для этого, созвав Парламент, он возобновил владение почти всеми королевскими землями[121], невзирая на то, кому они были предоставлены, и использовал их все для поддержания расходов короны. Повсюду, во всех портах королевства он назначил инспекторов таможни, людей замечательной проницательности, но слишком суровых, по общему-мнению, к торговцам. Также король, самолично раздобыв торговые корабли, снарядил их самой превосходной шерстью, тканями, оловом и другими производимыми в королевстве товарами и, подобно простому человеку, живущему торговлей, обменивался товарами с итальянцами и греками с помощью своих доверенных лиц. Доходы свободных прелатств, которые, согласно Великой хартии вольностей, не могут быть проданы, он собирался сразу передать за определенную сумму вообще без каких-либо других условий. Король также изучил регистры и свитки Канцелярии и на тех, кто вторгся и захватил владения без подтверждения судом их прав, как того требовал закон, наложил крупные штрафы, обязав их вернуть ренту, которую они получили к тому времени.

Такими, равно как и более простыми методами, которые мог бы изобрести и человек, не особо сведущий в этих вопросах, он пополнял свой кошелек; надо добавить к этому и ежегодную пенсию в тысячу фунтов из Франции вместе с выплатой десятины многочисленными церквями, от которой прелаты и духовенство были не способны освободить себя. Все это всего за несколько лет превратило его в чрезвычайно богатого принца — настолько богатого, что по собранным слиткам из золота и серебра, по самым дорогим гобеленам и убранствам для своих дворцов и для многих церквей, по количеству строившихся замков, колледжей и других достопримечательных мест и по масштабам приобретения новых земель и владений ни один из его предшественников не смог бы сравниться с ним по замечательным достижениям.{154}

Однако семейные распри вновь нарушили покой короля. Георгу, герцогу Кларенсу, были неизвестны достоинства скромности и смирения. Вечно недовольный, он совсем разъярился после того, как ему пришлось разделить наследство Невилла со своим братом Глостером. К 1477 г. он уже открыто демонстрировал свое недовольство Актом о возвращении; герцог, несмотря на решительное возражение короля, обсуждал рискованные и нежелательные иностранные браки, спровоцировал убийство в суде и был, наконец, хотя и довольно неопределенно, обвинен в заговоре с целью заполучения короны. Самый полный, несмотря на некоторую уклончивость в ключевых местах, комментарий дает кройлендскии продолжатель{155}.

Описывая историю этого королевства и воскрешая в памяти, какого процветания и безмятежности достиг король Эдуард, скопив неисчислимые сокровища, собрав вместе французскую дань и деньги из других источников, о чем уже шла речь выше, нужно поведать еще о некоторых событиях, умолчать о которых невозможно. Новая ссора, вспыхнувшая вскоре между ним и его братом, герцогом Кларенсом, бросала большую тень на славу этого самого благоразумного из королей. Теперь этот герцог, казалось, постепенно все более и более отстранялся от короля, редко когда произносил в Совете даже слово и с неохотой ел или пил в его доме. Из-за того, что их прежняя дружба дала трещину, многие думали, что герцог затаил злобу потому, что, в соответствии с Актом о возвращении, который король обнародовал недавно в Парламенте [в 1473 г.], герцог потерял знаменитое поместье Татбери (Tutbury) и часть других земель, полученных им ранее в дар от короля.

Тем временем Карл, герцог Бургундии… прибрал к своим рукам всю Лотарингию. Отважно, если не сказать безрассудно, продвигаясь вперед, …[здесь пропуск в тексте] когда в третий раз вступив в бой с людьми, которых ныне называют швейцарцами, вдень Крещения он был повергнут, и встретил тогда смерть свою; это случилось, согласно Римскому исчислению, в году 1477 от Рождества Христова.

Я упомянул здесь этот фрагмент иностранной истории, потому что повсюду говорили, что после смерти Карла его вдова, герцогиня леди Маргарита, которая из всей родни более всех была расположена к своему брату Кларенсу, приложила все силы и энергию для бракосочетания Марии, единственной дочери и наследницы упомянутого погибшего герцога Карла, с тем герцогом, чья жена недавно умерла. Однако подобная возможность столь сильного возвеличивания его неблагодарного брата вызвала недовольство короля. Он употребил все свое влияние, чтобы этот брак не состоялся и чтобы наследница вышла замуж за Максимилиана, сына императора; так впоследствии и случилось.

Очевидно, что это вызвало еще большее негодование герцога; и теперь каждый из них стал смотреть на другого совсем не по-братски. Вы могли бы тогда увидеть (таких людей можно встретить при дворах всех принцев) льстецов, бегавших то туда, то сюда, от одной стороны к другой, передавая то одному, то другому брату слова друг друга, даже если те, случалось, были произнесены в самой секретной комнате. Арест герцога, имевший целью заставить его ответить на выдвинутые против него обвинения, случился при следующих обстоятельствах.

Некий мессир Джон Стейси, человек, которого называли астрономом, когда в действительности он был скорее могущественным колдуном, замыслил заговор вместе с неким Бурде (Burdet), эсквайром и одним из приближенных упомянутого герцога; среди многих других обвинений ему было вменено то, что с помощью сделанных им свинцовых фигурок и других вещей он хотел уморить Ричарда, лорда Бошана, по просьбе его виновной в супружеской неверности жены. После сурового допроса касательно подобных богомерзких опытов он во многом признался и показал на себя и упомянутого Томаса Бурде. Вследствие этого арестовали также и Томаса; и в конце концов в Вестминстере на Суде королевской скамьи присутствовавшими там судьями, равно как и почти всеми светскими лордами королевства, им обоим был вынесен смертный приговор. Перед тем как отправить на виселицу в Тайберн, им разрешили перед смертью коротко произнести свое последнее слово, в котором каждый из них сказал о своей невиновности: Стейси был совсем маловыразителен, в то время как Бурде говорил долго и с большим чувством и в конце воскликнул: «Посмотрите! Я должен умереть, тогда как никогда не делал ничего подобного».