Сталинградский рубеж - Николай Крылов

В те сентябрьские дни защитники Сталинграда получили письмо, подписанное многими участниками Царицынской обороны 1918 года. "Не сдавайте врагу наш любимый город, - призывали они. - Весь советский народ беззаветно верит, что вы отстоите Сталинград".

Редко где была возможность собрать по этому случаю даже небольшой митинг или делегатское собрание. Письмо ветеранов гражданской войны читали в окопах, в развалинах домов, подвалы и уцелевшие этажи которых превратились в опорные пункты обороны. К обращению присоединяли живое слово старые царицынцы из влившихся в армию ополченцев. Там же, на переднем крае, бойцы и командиры подписывали свой ответ ветеранам.

Ответных писем было не одно. В отдаленных частях, не дожидаясь, пока до них дойдет текст общего письма, составляли свои. Письмо с тремя тысячами подписей поступило из нашей Северной группы. Ее бойцы заверяли: "В ответ на ваше обращение, товарищи, будем еще крепче драться с врагом. Вы отстояли Царицын - мы отстоим Сталинград".

* * *

Что и говорить - мы очень надеялись на соединение с войсками Сталинградского фронта. Была ночь, когда ждали этого буквально с часу на час: из штаба фронта сообщили, что одна танковая бригада прорвала оборону противника на северной стороне коридора, врезалась в него и вот-вот должна выйти к нашему орловскому выступу.

Встречи, однако, не произошло ни в ту, ни в последующие ночи и дни. Войска левого крыла Сталинградского фронта продолжали атаки до 30 сентября, но их наступление так и не достигло цели.

Судить о причинах этого, находясь по другую сторону неприятельского коридора, естественно, было трудно. Вдаваться же в их разбор на основе того, что я мог узнать в дальнейшем, вряд ли здесь уместно. Скажу лишь, что причин, видимо, было немало: и общая неблагоприятная обстановка, и вынужденно поспешная подготовка, и просто недостаток сил. И что греха таить - в сорок втором мы еще не умели воевать и управлять войсками так, как научились потом. Сомкнуть фронт с северными соседями 62-й армии довелось не скоро.

А новую попытку овладеть Сталинградом Паулюс, которого, должно быть, торопила гитлеровская ставка, вновь предпринял уже 21 сентября.

В ночь на это число к нам переправился 1045-й стрелковый полк под командованием подполковника Тимошкина - первый из еще одной свежей дивизии 284-й стрелковой, переданной Верховным Главнокомандованием Юго-Восточному фронту для усиления нашей армии.

До переправы полка, еще засветло, прибыл представиться и на личную рекогносцировку командир дивизии Николай Филиппович Батюк. Он был в небольшом для своей должности звании - всего подполковник, невысок ростом и вообще как-то неприметен фигурой. Однако перед начальством отнюдь не тушевался, держался естественно и нескованно, хотя и чувствовалось - по натуре не из спокойных. (Только потом мы узнали, что у Батюка неважно со здоровьем - это он умел скрывать.) Из краткого знакомства выяснилось: в Красной Армии он с тех пор, как был призван на срочную, за пятнадцать лет дошел от красноармейца до комдива, причем даже без академии. Это кое о чем говорило.

О своей дивизии Батюк доложил: укомплектована и вооружена хорошо, численный состав - десять тысяч, в том числе три тысячи матросов с Тихого океана, Балтики и Черного моря (среди черноморцев были и участники обороны Одессы). Перед последним переформированием дивизия отличилась под Касторной. На вопрос Гурова, как настроены люди сейчас, Батюк ответил:

- Настроение - отстоять Сталинград!

И добавил, что бывалым солдатам, которых в полках немало, известно, что не так уж страшны фашистские танки: под Касторной уничтожили их не меньше полусотни и неплохо закалили на этом нервы.

Чуйков слегка нахмурился: он не терпел чего-либо похожего на хвастовство. Но что Батюк не хвастун, что на его слово можно положиться, мы убедились очень скоро. Армия получила превосходную, выдающуюся по стойкости и боевому упорству дивизию, которая в битве за Сталинград заслужила гвардейское Знамя. А подполковник Батюк месяца четыре спустя был уже генерал-майором.

Переправа первого полка 284-й дивизии прошла гладко, без потерь. Батюк, уже познакомившийся с обстановкой и с местностью (успел и походить и поползать вдоль будущих своих позиций), сам вывел его в район сосредоточения восточнее Мамаева кургана. Полк зачислили сперва в армейский резерв, как требовал штаб фронта, но в таком состоянии он не пробыл и суток - не позволила обстановка.

Двадцать первое сентября началось в грохоте бомбежки и огневых налетов по всему центру и левому крылу армейской полосы. Масштабы авиационной и артиллерийской подготовки не оставляли сомнений в том, что противник затеял нечто более серьезное, чем атаки последних пяти-шести дней.

Состав атакующих неприятельских сил удалось точно установить несколько позже: на фронте от Мамаева кургана до зацарицынской части города было брошено в наступление пять немецких дивизий, в том числе две танковые. Но что цель этого натиска - не просто где-то еще нас потеснить, а сегодня же раздробить армию и сокрушить нашу оборону, стало ясно уже в первые утренние часы.

Атаки фашистской пехоты и танков отбивали дивизии Горишного и Родимцева, 92-я стрелковая бригада, остатки 35-й гвардейской дивизии и приданных ей частей. Вместе с армейской артиллерией их поддерживала с заволжских огневых позиций дальнобойная фронтовая. Поддерживала в авиация фронта всеми самолетами, кроме тех, что были необходимы для прикрытия войск, продолжавших контратаки за коридором. В то утро младший лейтенант А. А. Рогальский повторил в Сталинграде подвиг Николая Гастелло: направил свой подбитый, охваченный пламенем штурмовик на фашистские танки...

Но противник накопил мощную ударную силу, и остановить его наши части могли не везде. А затем из-за обрыва линий связи нарушилось управление всем левым флангом. "Связь с 42-й и 92-й стрелковыми бригадами и 35-й гвардейской дивизией с 12.30 отсутствует", - зафиксировано в журнале боевых действий. Посланные в эти части офицеры связи не возвращались. Некоторое время мы получали кое-какие сведения о положении за Царицей только из-за Волги: о том, что происходит на нашем берегу, там могли судить, в частности, по тому, на каких участках сосредоточиваются бомбовые удары и артогонь врага.

Во второй половине дня Родимцеву пришлось развернуть левый фланг своей дивизии фронтом на юг, бросив туда и все свои резервы. Как выразился Александр Ильич при одном из телефонных докладов, у него "левым соседом у Волги оказались немцы". Прорвавшись по Московской, Тамбовской и другим улицам, противник вклинился между 13-й гвардейской дивизией и 92-й бригадой и вышел к волжскому берегу недалеко от причалов центральной переправы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});