Серебряная свадьба - Мейв Бинчи

— Я заказала и то, и другое. Не хочу тебе ничего навязывать, но я подумала, что это оптимальный вариант.

— Очень хорошо, мама.

— Так о чем мы говорили? Ах да, вспомнила. Значит, мы с отцом должны были ненавидеть Десмонда, так что ли?

— Не совсем так.

— Нет, совсем не так. Мы оба считали его очень милым. Правда, он, бедняжка, совершенно у тебя под каблуком, но этого и следовало ожидать, ты у нас любишь покомандовать, это у тебя от меня. — Эйлин О'Хаган с удовольствием помянула это бесценное качество.

— Что вы говорили о нем друг другу? — тихо спросила Дейрдра.

— Мы с отцом? Почти ничего. Материально он тебя обеспечивал, об этом мы в первую очередь тогда волновались, приятно было, что в этом отношении нет проблем. Еще мы, наверное, огорчались, что ты не сделала карьеру.

— У меня было трое детей, один за другим, — оправдывалась Дейрдра.

— Да, но потом. И, вообще говоря, нам казалось, что Десмонд зря связался с этими итальянцами, с Палацци…

— Палаццо, мама.

— Вот-вот. И это, пожалуй, единственное, что нам в нем не очень нравилось. Так что ты зря на меня набрасываешься.

Эйлин О'Хаган добродушно рассмеялась.

Дейрдра глядела на мать так, будто видела ее впервые.

— А миссис Бэрри, она не спрашивала о нас?

— Нет, родная моя. По правде говоря, никто вами особенно не интересовался. Сама знаешь, как у нас в Дублине — стоит исчезнуть из поля зрения, и о тебе тут же забывают. С глаз долой, из сердца вон.

— Но не для тебя ведь. Не могла же ты забыть обо мне, своей старшей дочери! — У Дсйрдры задрожали губы.

— Конечно же, я тебя никогда не забывала, глупенькая, но это не значит, что я помню вес мелочи, которые, как ты думаешь, не сходили у нас с языка: что Десмонда повысили, что Палацци сказали о нем то-то, что Анна была на приеме с принцессой Дианой…

— С супругой принца Майкла Кентского.

— Ну, ты понимаешь, о чем я, Дейрдра, это не спорт, никто не подсчитывает количество набранных тобой очков — столько-то за это, минус столько-то за то.

Наступило молчание, долгое молчание.

— Я тебя не распекаю, надеюсь, ты понимаешь?

— Да, мама.

— И даже если бы нам с Кевином не нравился Десмонд, а он нам нравился… во всяком случае, если судить по тому, что мы могли о нем узнать… Но предположим, нам бы он не нравился… Зачем бы нам было распространяться об этом, кричать на всех углах? Жить-то вам.

— Понятно.

— Когда я вышла за Кевина, мои родители были вне себя от радости, они просто захлебывались от восторга, а мне было очень не по себе.

— Тебе бы радоваться.

— Нет, у меня возникали нехорошие подозрения. Я думала, что они хотят от меня избавиться, сбыть поскорей с рук, и еще мне казалось, что для них деньги означают счастье. Но от твоего отца я не получила ни того, ни другого.

— Я тебе не верю! — Дейрдра глядела на мать, широко раскрыв глаза.

— Разве я не могу сейчас быть с тобой откровенной? Мы ведь люди уже не первой молодости, говорим о жизни и любви. Твой отец был тем, кого сейчас называют сторонниками дискриминации женщин, тогда это называлось просто женоненавистник. Каждый день он торчал до поздней ночи у себя в клубах, ты наверняка это помнишь по своему детству. Уверена, Десмонд проводил вечера дома, со своими детьми.

— Он не состоял ни в каких клубах, — задумчиво произнесла Дейрдра.

— Разве тебе от этого было не лучше? Одним словом, я раз и навсегда зареклась совать нос в жизнь своих детей, навязывать им что-то, мешать им в чем-то. Пусть сами решают, как им жить.

— Свадьба Барбары… — начала Дейрдра.

— Чуть нас не разорила. Эта семейка Джека, черт их подери, дала нам жару. Список гостей с их стороны был вот такой длины! Мы, мол, решили, пусть все будет по желанию молодых. Хотя Барбара потом часто мне говорила, что лучше бы не было всей этой помпы, тем более что ничего хорошего из этого не вышло.

— Барбара так сказала?

— Она говорит так всякий раз, как хлебнет хересу, так что едва ли я выбалтываю тебе страшную тайну. Она говорит об этом в гольф-клубе, сказала бы даже, когда была зрителем на том телешоу, но ей, видно, микрофона не дали.

Впервые Дейрдра от души засмеялась и так обрадовала этим официанта, что он подбежал к ним с тарелкой конфет и свежей порцией кофе.

— Я знаю, по-твоему, я должна быть счастлива, что у меня столько внуков и внучек, трое твоих детей и трое Барбары. Но твоих я никогда не вижу. Выросли они без нас, а когда мы наконец с ними встретились, они дрожали как осиновый лист, до того были перепуганы. С детками Барбары я в свое время намучилась — мы были бесплатными няньками, и никакой благодарности. А теперь, когда они стали приятными, интересными людьми, я их вообще не вижу. От Джерарда, по-моему, не приходится ждать новостей в этом отношении, ну да это его дело. У меня нет желания подталкивать его на поиски жены только затем, чтобы на свете стало еще больше тех, кто зовет меня бабушкой.

Она излучала бодрость и жизнерадостность; и действительно, трудно было заподозрить ее в желании, чтобы пополнились ряды тех, кто зовет ее бабушкой, и еще труднее было поверить, что есть взрослые люди, которые так ее называют.

— Допустим, вы, ты и… ммм… Тони, хорошо поладите в этом круизе… Почему ты считаешь, что из этого не может получиться, ну, что-то более серьезное?

Дейрдра подумала, что раз уж от этого человека не отвернулись дублинские друзья матери и брат с сестрой, то он, видимо, не так плох, как ей показалось с первого взгляда.

— Нет, это невозможно.

— Ты сама сказала, не настолько уж это дикая мысль.

— Вот именно что дикая, Дейрдра, увы. Во всяком случае, для его жены.

— Он женат?! Не может быть!

— Может, уверяю тебя.

— Кто-нибудь об этом знает? Она где-нибудь поблизости? И людям все известно? — взволновалась Дейрдра.

Эйлин О'Хаган впервые замолчала. Она смотрела на дочь странным взглядом, в нем читалась грусть и вместе с тем какое-то смирение, будто бы она заранее знала, что все так и будет. Но в безнадежности проглядывал оттенок нетерпения.

Она не ответила Дейрдре, так и не ответила на ее вопрос. Вместо этого подозвала официанта, заплатила по счету, и они двинулись назад в ее гостиницу.

Она сказала, что ей нужно сделать еще кое-какие покупки, велела передать привет Анне и Хелен. Передавать привет Брендану не имело смысла: она знала, что связь с ним очень ненадежная. С Бренданом Дейрдра не перезванивалась по воскресным вечерам, как это было заведено у нее с матерью.

Эйлин просила передать Десмонду, что желает ему успеха. По ее мнению, он правильно сделал, что ушел от этих Палацци или Палаццо или как их там. Мужчина должен быть мужчиной. А женщина женщиной.

Она пообещала прислать открытку из какого-нибудь красивого, экзотического места и, так как Дейрдра забыла об этом, заверила, что обязательно передаст Тони сердечный привет от нее и пожелание доброго пути.

Прощаясь с Дейрдрой — той предстояло доехать на метро до вокзала и вернуться на поезде в Пиннер, где ее ждали бесчисленные приготовления к годовщине, до которой оставалось еще сто десять дней, — Эйлин О'Хаган подняла руку и нежно потрепала дочь по щеке.

— Прости, — сказала она.

— За что, мама? С какой стати ты просишь прощения? Ты угостила меня отличным обедом. Я очень рада была тебя увидеть. — Дейрдра отнюдь не кривила душой.

— Нет, я прошу прощения за то, что дала тебе так мало.

— Ты дала мне все, просто я была глупа. Ты сама сказала, что я самая счастливая из твоих детей. Я этого не знала.

Ее мать открыла было рот, собираясь что-то сказать, но передумала, промолчала, а когда Дейрдра обернулась, чтобы помахать на прощание, она увидела, что мать шевелит губами. Дейрдра подумала, что она просто произносит ей вслед прощальные слова.

Она была уже слишком далеко и не могла расслышать, как Эйлин О'Хаган говорит: «Прости, что я не научила тебя быть счастливой. Только и научила, что притворяться, будто ты счастлива. А это плохой дар, лишь тяжкое бремя».

Дейрдра еще раз помахала рукой перед лестницей, ведущей к станции метро, и стала спускаться, надеясь, что ее мать перестала шевелить губами. В конце концов, здесь, на Пикадилли-Сёркес, мог оказаться кто-то знакомый. Кто угодно мог случайно проходить мимо и увидеть их. Мир становился все теснее, и приходилось всегда быть начеку, как если бы за тобой велось скрытое наблюдение. По большому счету, так оно и есть — за каждым из нас всегда кто-то наблюдает.

9. СЕРЕБРЯНАЯ СВАДЬБА

Они поставили будильник на семь часов. Десмонд проворчал, что еще слишком рано. К тому времени, как все начнется, они уже совсем забегаются. Но Дейрдра сказала, что лучше перестраховаться и иметь время в запасе, чем весь день лихорадочно спешить и ничего не успеть. Они должны быть в полной готовности, когда приедут люди из фирмы, организующей праздничный стол.