«Если», 2008 № 08 - Журнал «Если»

— Обязательно. Скажите, пожалуйста, Дана, ваша подруга никогда не интересовалась магией?

— Магией? Да что вы. Разумеется, нет.

Игрис оглядывался, раздувая ноздри. Форточка была едва приоткрыта. В кабинете темновато: почти вплотную к окну подступала стена гаража.

— У Алисии была машина?

— Нет. Она ходила в школу пешком. Гараж наш общий, там дрова хранятся, керосин на всякий случай, лопаты, метлы…

Игрису подумалось, что, если манипулятор в самом деле был — маг, неожиданно заставивший Алисию принять решение о поездке, — ему очень удобно было бы захватить власть над женщиной, укрывшись за гаражом. Или внутри него. Зеленая поросль вдоль забора скрывает двор и гараж от посторонних глаз.

— Чужаков не встречали поблизости? Кто-то новый приезжал в поселок в последние дни?

— К нам все время кто-то приезжает, это ведь не глухое село, чтобы каждого приезжего держать на виду, — кажется, Дана слегка обиделась.

— Не было ли у вас ощущения, что в последние дни перед отъездом Алисия вела себя странно? Изменяла привычкам? Беспокоилась?

— Может быть, — Дана задумалась. — Хватало поводов для беспокойства. В грозу деревья повалились, сразу два, одно теплицу разнесло вдребезги. Тут был целый ураган! Молния ударила в мемориальный знак на школьном дворе, камень раскололся, да так неудачно… Придется то ли заменять, то ли чинить, а у школы на это денег нет. И тут же конфликт с пожарной инспекцией, они придрались к чему-то и не давали разрешение школу открывать, представляете?! Нервный выдался август.

Игрис еще раз огляделся. Ему не давала покоя крохотная странность, заметная глазу, но не поддающаяся пока анализу. Кабинет школьной учительницы, решетка на окне, замок на дверях… Молчаливые бумаги на полках. Весь этот невиданный пыльный шкаф можно запихать на крохотную флешку, положить в карман, унести с собой…

— Алисия оцифровывала свои архивы?

— Что?

— Она переводила документы в электронный вид?

— Нет. Не было времени. Да она и не дружила особенно с компьютером. Сканер в школе только один…

Вылинявший коврик на полу изображал охоту на льва. Краски выгорели, фигуры стерлись, по краю тянулась цепь пластиковых колечек: когда-то все это великолепие висело на стене, в другой комнате, под лучами солнца…

Повинуясь инстинкту, Игрис присел на корточки. Начал сворачивать ковер в трубочку; Дана с изумленным возгласом попятилась в прихожую. Открылся деревянный пол, коричневый, покрытый толстым слоем лака.

Игрис взял со стола ножницы — за лезвия, как молоточек. На четвертом или пятом ударе отозвалась пустота. Краем ножниц Игрис поддел половицу; в своей конспирации Алисия Жёлудь была восхитительно предсказуема.

Открылся тайник — дыра в полу. На дне тайника обнаружилась старая канцелярская папка.

Пустая.

* * *

После обеда в поселковую школу явились сразу две съемочные группы из столицы и корреспондент местной газеты. Игрис счастливо избежал встречи с ними — несколько трудных часов он провел в районном прокурорском участке, оформляя бумаги и пытаясь сломить вялое сопротивление всем своим начинаниям.

Больше всего на свете он боялся опоздать на последний поезд. Перспектива еще одной ночи в гостинице приводила в ужас, но ради дела он готов был остаться и на день, и на неделю, и на месяц. В местной прокуратуре почуяли эту его готовность и наконец-то сдались.

Игрису требовался тщательный обыск в доме покойной учительницы. Игрису нужны были все (все!) бумаги, изъятые из дома и школьного кабинета Алисии. «Как их транспортировать? Может, там тонна! — Ничего не знаю, закажите контейнер…» Игрису нужно было, чтобы каждый коллега госпожи Жёлудь, каждый ученик, выпускник, знакомый или житель поселка ответил на прямо заданный вопрос: не передавала ли Алисия на хранение бумаги, копии бумаг, дискеты, любые материалы? Если передавала, документы эти тоже должны быть изъяты и отправлены Игрису в столицу.

Он успел.

Поезд уже тронулся. Бегом, как финиширующий спринтер, он пересек перрон и вскочил в дверь, слегка толкнув удивленную проводницу.

— Простите. Я нечаянно.

— Вовремя приходить надо, — сказала она ворчливо, но без злобы.

В купе первого класса было свободно, почти пусто. Игрис рухнул на свое место и сразу же включил компьютер.

* * *

— На этой фотографии мы видим памятник маршалу Равелину, — рассказывала девочка лет шестнадцати, бледная, взволнованная, по виду зубрилка. — Почти сорок лет назад, когда никого из нас, школьников, не было на свете, в ходе Священной войны решалась и наша судьба — быть нам рабами или свободными гражданами своей страны. Полчища завоевателей вторглись с запада, относительно легко преодолевая сопротивление военных застав, которые не были готовы к войне. Старый Король отрекся от престола и бежал. До поражения оставались считанные дни, когда командование принял на себя маршал Равелин. Он вместе с двенадцатью своими бойцами — всего двенадцатью! — захватил столичный штаб, изгнал оттуда предателей и коллабора… ционистов, в то время как бои уже шли на улицах города… Всего двенадцать человек и маршал Равелин стали началом нового этапа войны, победоносного! Они сражались, с силами, превосходящими их в сотни раз! Двенадцать бойцов погибли, но их подвиг… совершил… перелом в войне. За несколько дней демора… лизованная армия была обновлена и вступила в бой с верой в победу! Встали все, женщины, дети, как один человек, это были героические дни…

Голос девочки прервался. Игрис, склонившийся к экрану, увидел на ее глазах слезы.

— Мне бы очень хотелось жить в то время, — тихо заговорила она снова. — Мне не страшно было бы умереть вот так, плечом к плечу со своими, сражаясь за родину…

Камера подалась назад, открывая магнитную доску с прикрепленными к ней фотографиями, большой картой, старым военным плакатом. Игрис увидел переполненную аудиторию, школьников за столами, взрослых, теснящихся в задних рядах. Игрис узнал директрису, прочие были незнакомы, видимо, приезжие учителя и чиновники. Камера повернулась, охватывая класс целиком, со значением остановилась на лице Алисии Жёлудь, сидящей за учительским столом.

Изображение замерло.

За окном медленно смеркалось. Поезд должен был прийти в столицу за полночь. У Игриса чесались и болели глаза под очками.

Сегодня после полудня на школьном дворе начали собираться ребята, в основном старшеклассники. Многие с цветами. Были малыши и чьи-то матери; «Алисию убили» — передавали друг другу шепотом, стояли тесными кучками, еле слышно переговаривались или подавленно молчали. Потом кто-то первым положил цветы к мемориальному знаку Двенадцати и Равелина — и все последовали его примеру…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});