Третий ключ - Татьяна Корсакова

– Приду. – Даже голос ее теперь звучал иначе: глуше и увереннее. – Конечно, приду. А ты почему спрашиваешь?

Хороший вопрос. Не станешь же рассказывать о своих психологических изысканиях и предположениях. К тому же изыскания на поверку оказались неверны. Эту девочку с редким именем Аглая и профилем античной богини так просто не сломаешь, даже если очень сильно захочешь. А он и не хочет, он другого хочет. И то, неклассифицируемое чувство, которое волновало и раздражало, как-то сразу обрело название, стало ясным и болезненно нереальным.

– Ты забыла платье. – Он сказал первое, что пришло на ум, лишь бы прогнать те, другие мысли, жаркие и нерациональные.

– Оно мне и в самом деле не шло. – Аглая повела плечом. – Не мой цвет.

Михаил хотел было сказать, что такой женщине – впервые за все время знакомства он подумал о ней не как о девочке, а именно как о женщине – пойдет все, что угодно, даже рваная дерюга, но удержался.

– У меня есть платье, которое мне подходит. – Аглая продолжала улыбаться. – Я приду на бал.

– Я зайду за тобой. Можно? – спросил он и сам удивился собственной робости.

– Не нужно, – на долю секунды в ее голосе послышалось сожаление, – Аркадий Борисович обещал дать автобус. Так ведь будет удобнее, правда? На автобусе, а не пешком...

– Да, наверное. То есть наверняка. Главное, что ты придешь.

– Я приду, Миша. Мне очень хочется прийти...

Он провел Аглаю до ворот парка. Хотел проводить до дома, но она отказалась, снова запрокинула голову к небу, туда, где розовая закатная полоса делалась шире и ярче, долго всматривалась во что-то только ей одной видимое, а потом отказалась. Михаил не стал настаивать, довольно и того, что Аглая придет на бал. Он стоял, привалившись спиной к стволу старой липы, и всматривался, как в сгущающихся сумерках медленно тает тонкая девичья фигурка, и лишь когда Аглая совершенно исчезла из виду, вдруг подумал, что с нею ведь можно просто поговорить. Не юлить, не обманывать, а рассказать всю правду и задать тот единственный волнующий его вопрос. Или уже не единственный?..

Дневник графа Полонского24 ноября 1915 года

Осень в этом году выдалась поздней и совсем не холодной. Раньше бывало, в конце октября пруд молодым ледком прихватывало, а нынче еще ни единой снежинки на землю не упало. Впрочем, у меня забот и помимо природных капризов хватало.

Нет, слава богу, не с Оленькой! Супруге моей значительно лучше. До конца лета я, как и обещал Илье Егоровичу, за ней приглядывал. Пару раз случалось, что она из своей комнаты исчезала. И ведь будто подгадывала, когда меня или Ульяну сон сморит. Вот когда приходилось поволноваться, побегать в темноте по парку! Правда, Оленька почти всегда отыскивалась у пруда, босая, с вымоченной сорочкой. Видно, во сне заходила в воду, но далеко не шла. Илья Егорович все удивлялся, как это она от холода не просыпается, а я о другом переживал – чтобы не утонула. А осенью как отрезало. Может, оттого, что вода в пруду сделалась ледяной, может, еще отчего, только Оленька по ночам гулять перестала.

Но, верно, не видать мне покоя. Вчера из пруда вытащили утопленницу. Девчушке всего пятнадцать годков. Отчего она, такая молодая, решила счеты с жизнью свести, не знаю, а спросить не у кого: девочка – круглая сирота, жила при доме, помогала на кухне, дурного за ней никто не знал, впрочем, и жизнью ее особо тоже никто не интересовался. Сделал распоряжения насчет похорон, слугам велел Оленьке ничего не рассказывать. Довольно с нее и так...

В конце месяца ждем сеньора Антонио. Девочки уже в нетерпении, просят, чтобы я у пруда механическую русалку установил, чтобы она хвостом по воде била и песни пела. Спрошу у маэстро, что он скажет на такую просьбу.

* * *

Водка не помогала. Люся отставила в сторону наполовину опустевшую бутылку, сползла с дивана на пол, обхватила руками голые коленки, прикрыла на мгновение глаза. На дворе уже давно утро, а она воет белугой и тупо накачивается алкоголем, вместо того чтобы принять единственно верное решение, взять на себя ответственность. Да переодеться, в конце концов!

– Аркадьевна! Эй, Аркадьевна, – послышался из-за запертой двери подобострастный голос Макара, – ты чего это того... чего замолкла? Может, Степаныча позвать? Или Сандро? Может, нужно чего, так ты скажи, я мигом.

– Пошел к черту! – Люся встала, решительно одернула подол халата, вытерла мокрое от слез лицо.

– Я бы и рад, Аркадьевна, да не могу, – привычно не обиделся на ее хамство сторож. – Мне хозяин потом за тебя голову оторвет. Ты бы вышла уже. Ну сколько можно? А, Аркадьевна?!

– Сейчас выйду. – Люся сделала шаг, споткнулась о бутылку, содержимое которой тут же разлилось по полу, отравляя воздух едкими алкогольными парами. – Умоюсь только и выйду.

Из зеркала на нее смотрела страшная образина: растрепанная, ненакрашенная, опухшая. Люся застонала, до упора открыла холодную воду, плеснула себе в лицо, а затем мокрой ладонью провела по зеркальной поверхности, стирая образину к чертовой бабушке. Она сильная. Она со всем справится и поступит так, как нужно, а не так, как хочется. Потому что жить с таким камнем на сердце у нее не выйдет, это уже не жизнь будет, а сплошная пытка.

Дверная ручка скользила во влажной ладони, не хотела поддаваться. Пришлось навалиться на дверь сначала бедром, а потом и плечом.

– Аркадьевна, у тебя ж ключи, – послышался с той стороны голос Макара. – Ты бы ключиками. Или потеряла? Так если потеряла, я к Степанычу за инструментами сбегаю. Ты только скажи, одна нога здесь, другая там...

Ключики... Как же это она про ключики забыла? Видать, подействовала водка.

В кармане халата Люся нашарила связку, нашла ключ от кабинета, вставила в замочную скважину. Замок громко щелкнул, и дверь поддалась неожиданно легко, и, чтобы удержать равновесие, Люсе пришлось схватиться за стену.

В коридоре стояли трое: Макар, испуганно прижимающий к груди берданку, мрачный Свирид и не менее мрачный Сандро. Принесла нелегкая... Ну ничего, она им все скажет! Она не дура, чтобы о таком молчать. Да она за Петьку любому горло перегрызет. Любому!

– В комнате отдыха ждите, – Люся обвела мужчин требовательным взглядом, запахнула полы халата, – я себя в порядок приведу и приду.

– Люси, я с тобой, – Сандро двинулся было в ее сторону, но остановился, расстроенно покачал головой. Хорошо, что остановился, потому что иначе она бы его зенки наглые повыцарапывала.

– Мы подождем, – покладисто кивнул Свирид, который знал ее лучше остальных. – Разговор будет.

– Будет, Свирид. Ты даже представить себе не можешь, какой у нас будет разговор! – гаркнула она и с грохотом захлопнула дверь кабинета.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});