Антология современной финской драматургии (сборник) - Сиркку Пелтола

НИССЕ. Слушай, ты останешься здесь, засранец… долг, видите ли… Если ты кому-нибудь хоть словом обмолвишься об этом, я тебе обещаю, ты получишь пулю в лоб. Не сомневайся.

АЛЛЕН. Дайте мне брюки!

НИССЕ. Не дам!

АЛЛЕН. Я не знаю, где мои.

НИССЕ. Штанов своих найти не можешь?

Пауза.

АЛЛЕН. Не могу.

НИССЕ. А где они?

АЛЛЕН. Я напишу об этом в любом случае. Я напишу и расскажу обо всем, честно и под своим именем, так что…

НИССЕ. Черт побери! Ты их вышвырнул. Ты их, черт возьми, выкинул, трус! У тебя было что-то в карманах?

Аллен шарит вокруг, начинает осознавать происходящее.

НИССЕ. Было, я спрашиваю? Ты вообще, черт тебя подери, понимаешь, что теперь со всеми нами будет? У тебя что-нибудь было в карманах?

АЛЛЕН. Деньги. И паспорт.

НИССЕ. Паспорт? Да я убью тебя. Убью!

Ниссе набрасывается с кулаками на Аллена.

10. Тюремный корабль у Халкокари

Раннее утро, рассвет. Адмирал и адъютант склонились над картой на палубе фрегата Ее Величества «Бульдог». Адмирал спокойно жует конфету.

АДМИРАЛ. Знаешь, почему я люблю собак? У них есть хвост. По хвосту всегда видно, в каком собака настроении. Хвост не может обмануть. Даже если собака щерится и рычит, пытается показать свою злобность – уррр, но если хвост делает вот так… ты точно знаешь, что она на самом деле думает. Если бы мне дали одно желание, я бы пожелал, чтобы у людей был хвост.

АДЪЮТАНТ. Ну он и у людей был, правда, сейчас только копчик остался.

АДМИРАЛ. Вот именно! И что из этого следует? Все, кто выжил и захватил власть, – бесхвостые лгуны, а наши честные хвостатые праотцы вымерли. Из этого можно сделать неутешительный вывод о том, что вершиной эволюционного развития человека является способность лгать.

АДЪЮТАНТ. Светает. Пора наступать.

АДМИРАЛ. Достань-ка переговорный флаг.

АДМИРАЛ. Будем надеяться, что в Кокколе еще пока не знают, что Раахе сожжен. Иначе ситуация может осложниться.

АДЪЮТАНТ. Это там Халкокари?

АДМИРАЛ. Нет, он не там.

АДЪЮТАНТ. Это должен быть именно он, вон ведь по карте видно.

Неожиданно совсем рядом с судном на берегу появляются трое переговорщиков из Кокколы. Бургомистр Рooс, торговый советник Доннер, капитан Виклунд в качестве переводчика.

АДМИРАЛ (в мегафон). Представители Кокколы! Мы требуем передачи всей собственности Российского государства и всего флота, находящегося в гавани. В этом случае вам ничто не угрожает. В противном случае мы будем жечь и убивать, и город будет уничтожен до самого основания. Burn kill destroy. Об этом стоит поговорить.

ПРЕДСТАВИТЕЛИ КОККОЛЫ. Нет! Нет!

АДМИРАЛ. Нет?

ПРЕДСТАВИТЕЛИ КОККОЛЫ. Нет. Нет и еще раз нет. Раз нет, значит нет.

АДМИРАЛ. Тогда у нас нет другого выхода, кроме как атаковать вас. Полный вперед!

ДЖОН. Стойте! Разве вы не видите! Это же декорации!

АДЪЮТАНТ. Полный вперед!

ДЖОН. Пролив же там не заканчивается! Это декорации! Стенка из досок! Смотрите, неужели вы не видите, что это декорации! Остановитесь! Это же декорации! Там нет никакой бухты!

Стенка, декорация падает. За ней на пристани солдаты и горожане, которые в упор расстреливают адмиральский корабль и зрительный зал. Едкий дым, огонь и хаос.

В другой стороне, в дыму в это же время со всех ног бегут папаша Свенссон, Аллен и Ниссе.

АНТРАКТ.

Второе действие

11. Монастырский остров. Белое море, Соловки

Анна показывает туристам свою новую родину – остров Соловки.

Знаменитый монастырь, лагерь для политзаключенных и печально известная Медвежья конура входят теперь в список основных военно-туристических объектов.

АННА. После этого обычно смотреть уже не на что, всегда итог один и тот же, груда переломанных костей без лица. Но привлекательность медвежьей игры не в чередовании вариантов. Все всегда одинаково. Каждый знает, чем дело кончится. Ее популярность кроется в чем-то ином. Посреди Белого моря остров, на острове белый монастырь, лагерь и Медвежья конура. Три достопримечательности, на которые приезжают взглянуть издалека. Конечно, еще белухи, единственные представители своего рода, которые поднимаются на поверхность воды и исполняют свои песни. Посреди острова возвышается крутая скала. На ее вершине черная башня без окон. Медвежья конура. Оттуда вниз ведут ступеньки, крутые, как у приставной лестницы, прямо на дно ущелья. С самой верхней ступени начинается «медвежья игра». Сначала нужен кто-то, кого ставят на верхней ступеньке, и всегда таковой находится, об этом не стоит беспокоиться, а потом нужен еще один, кто толкнет первого в спину для придания ускорения. При этом всегда есть зрители и любители заключить пари о том, что потом окажется на дне: труп или калека. После смотреть уже обычно не на что, итог всегда один и тот же, груда переломанных костей без лица. Но привлекательность медвежьей игры не в чередовании вариантов. Все всегда одинаково. Каждый знает, чем дело кончится. Ее популярность кроется в чем-то ином. Но – однажды, когда я играла на берегу с ребенком, окуная его, смеющегося и беззащитного, в воду, так что его головка то показывалась над поверхностью воды, то снова исчезала, с каждым разом все глубже, все тяжелее, и вдруг поняла, что и мне ведомо что-то такое, чего человек о себе помнить не желает. Я хочу посмотреть, что будет, если просто отпустить. Если позволить случиться тому, чего ты не хочешь допустить даже в мыслях.

12. Белый флаг

Фрегат Ее Величества «Бульдог» в прибрежных водах перед монастырскими стенами.

Адмирал и адъютант стоят на капитанском мостике и смотрят в бинокль. У адмирала еще больше ранений, возможно, отсутствует еще одна нога или рука. Корабль тоже изрядно пострадал. У адъютанта отсутствует один ус.

На палубе военнопленные, все читают газеты.

АДМИРАЛ. Это следующий объект.

АДЪЮТАНТ. Это монастырь.

АДМИРАЛ. Ничего такой себе монастырь, ружья из каждой дырки торчат. И монахи бегают вдоль укреплений с развевающимися рясами.

АДЪЮТАНТ. Это боевые монахи.

АДМИРАЛ. А ты не усматриваешь в этом никакого противоречия?

АДЪЮТАНТ. Почему? В монастыре у каждого монаха свои обязанности. Кто-то ходит за пчелами, кто-то свечи отливает, кто-то овощи выращивает, а кто-то отстреливается от врагов.

АДМИРАЛ. Но мы-то пальнем первыми.

АДЪЮТАНТ. Я знаю, что запретили возвращаться к этой теме, но я все равно никак не могу понять, для чего нужно было вообще на одном-единственном корабле тащиться в это Белое море? С кем здесь воевать, с одинокими селедками?

АДМИРАЛ. Это дело принципа! Как еще, по-твоему, следовало бы трактовать понятие тотальной морской войны?

АДЪЮТАНТ. Я бы еще пару раз подумал. Если не умрете, то вам придется очень тяжко. Конечностей-то ведь у вас уже маловато.

АДМИРАЛ. Что есть, то есть. Именно поэтому мы и применим новую тактику. Выбросим белый флаг в знак готовности вести переговоры, подойдем потихоньку как можно ближе и, когда окажемся на нужном расстоянии, пальнем им прямо в морду.

АДЪЮТАНТ. Но это не совсем честно, сэр.

АДМИРАЛ. Второй вариант еще хуже.

АДЪЮТАНТ. Какой?

АДМИРАЛ. Если мы потерпим поражение.

АДЪЮТАНТ. Хммм…

АДМИРАЛ. Слушай, если из-за нарисованной стены стреляют так, что селезенка летит вразнос, значит, разговоры о честности тут ни к чему. Вся вера в войну ни к черту. Я лишился руки, бог с ним, все равно уже стар, но сердце болит за нашу молодежь, как они будут.

АДЪЮТАНТ. Но в рамках военного закона…

АДМИРАЛ. Я сегодня всю ночь не спал, все думал. Человек – может быть каким угодно. От животного всегда знаешь, чего ожидать. Вот если оставить, к примеру, собаку с грудным ребенком где-нибудь в лесной избушке, то ничего хорошего из этого не выйдет. То есть она его просто съест, рано или поздно. А человек – оставишь незнакомца вот так же с ребенком, а потом через месяц вернешься и не знаешь, что тебя ждет, то ли лепечущий от удовольствия пухлощекий младенец, то ли кучка костей под столом. Человек непредсказуем. Было бы проще, если бы его можно было просто ненавидеть, раз уж дерьмо, так дерьмо, но вдруг совершенно неожиданно появляется кто-то и делает что-то невообразимо чудесное и замечательное, и ты вынужден уже учитывать и эту вероятность. Что доброта существует.

АДЪЮТАНТ. Ужас, ну и альтернатива, ой-ой-ой.

АДМИРАЛ. Ну да! Но так можно до бесконечности колебаться, ни в чем нет ясности.

АДЪЮТАНТ. Простите, но… Вы пьяны?

АДМИРАЛ. Не больше, чем последние шестьдесят лет. В обычной жизни я бы даже и представить себе не мог, что смогу подобное предложить, мне такое и в голову бы даже не могло прийти, но сейчас, увы, у нас нет другого выхода. Что ж! Поднимем белый флаг. Не в первый и не в последний раз. Некоторые такие вот идеалисты, естественно, не в счет. Что ты там копаешься?