Я тебе (не) подхожу (СИ) - Белозубова Ольга

Я пялюсь на него в недоумении.

— Именно в больнице я узнал правду, — поясняет он. — Признался отцу, что решил отомстить за его спиной, показал твое фото. Он и сообщил, что это была не ты.

— Конечно не я! — взрываюсь я. — Как ты вообще мог так обо мне думать? Тебе что, не приходило в голову, что я мало похожу на образ меркантильной дряни, а?

— Приходило, — опускает голову Назар. — Я убеждал себя, что ты хорошая актриса.

— Из нас двоих только ты хороший актер.

— Да нет, тоже так себе. Ты не представляешь, сколько раз я был близок к провалу.

— Лучше бы ты провалился! — говорю я прежде, чем успеваю подумать.

— Знаю.

Мы замолкаем, смотрим друг на друга в полной тишине.

— Как ты мог кому-то мстить, не проверив все десять раз, Назар? — Мой голос дрожит.

— Я проверял, Алиса! Только поэтому ничего не делал, потому что не был уверен, кто она. Отец не знал даже имени. Я собирал данные, проверял всех, кто дежурил в ту смену. И начал действовать лишь после того, как отец прямо указал на тебя в тот день, когда мы увидели тебя в холле с Софией.

— Что за чушь? — мотаю головой я. — Он не мог указать на меня!

— Теперь-то я знаю, что он и не указывал. Та, что с ним спала, стояла прямо за твоей спиной. И была шатенкой.

«Лена!» — охаю я про себя и чувствую, как с лица схлынула кровь.

Это какая-то чушь.

Пока я пытаюсь прийти в себя, Назар продолжает:

— Я окончательно убедился, что это ты, в тот день, когда отца показывали по телевизору. Ты попросила выключить. И вела себя так, будто хорошо его знаешь, будто у тебя есть основания считать его плохим человеком. Как будто он что-то тебе сделал.

«Не мне…»

О-о-о, моя голова. Виктор, Лена, Назар, авария, больница, месть. И вранье. Столько вранья, что я вот-вот взорвусь. Слишком много всего для одной маленькой меня.

— Назар, уходи.

— Алис…

— Уходи! Я не хочу тебя видеть. Мне плохо.

Я имею в виду душевную боль, потому что физически все еще вполне сносно, учитывая ситуацию. Однако Назар воспринимает мои слова по-своему.

Секунда, и он уже около меня, кладет свои ладони на мои предплечья и легонько гладит, вглядывается в меня с тревогой.

А я вздрагиваю и смотрю на правое предплечье, потом на левое. Хорошо, что на мне водолазка, и Назар не видит, как по коже ползут предательские мурашки от его прикосновений.

— Убери руки, — глухо шепчу я.

Его лицо вытягивается, но ладони он все-таки убирает.

— Алиса, мы ведь не договорили. Не проси меня отказаться от сына. Я хочу этого ребенка не меньше тебя.

Я смотрю в его темные глаза и вижу там решимость. Не отступит.

Что ж, я тоже.

— Назар, с сегодняшнего дня ребенок — это единственное, что нас связывает. Между нами все кончено. А теперь уходи.

Глава 38

Назар

— Что значит тебе не нужна помощь с ремонтом вашей квартиры, Алиса? — недоумеваю я в трубку, вышагивая по кабинету.

Как назло, мне пришлось вернуться домой, чтобы уладить рабочие вопросы и серьезно поговорить с отцом.

Деньги ей, видите ли, не нужны. Вот упрямица твердолобая! И как собралась справляться? Что плохого в том, что я могу решить этот вопрос? К чему эти никому не нужные взбрыкивания и попытки доказать, что справится сама?

Точнее, в это я как раз таки верю — Алиса очень способная, активная, умная и целеустремленная. Но эти жертвы не нужны ни мне, ни ей, ни нашему малышу. Как можно этого не понимать? На Землю что, упадет метеорит, если она позволит себе помочь? К чему это ее «я сама»?

— То и значит, Назар, — пыхтит Алиса в ответ. Прямо представляю, как она прищуривается и поджимает губы. Мол, чего ж ты такой непонятливый. — Справимся без тебя.

Занятный поворот.

— Каким образом? — спешу полюбопытствовать.

— Тебе не все равно?

Нет, мне совсем не все равно. Настолько не все равно, что дальше просто некуда.

— К тому же это не твое дело, — продолжает Алиса.

Ее тон становится холодным, а телефон, того и гляди, покроется инеем.

Кровь закипает. Да сколько можно? Чуть что, «не твое дело, Назар, не лезь».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А дело мое, очень даже мое.

— Мы ведь договорились, — начинаю максимально спокойным тоном. Не хочу с ней ссориться. Впрочем, чтобы поссориться, надо быть в мире, а у нас не мир, а так… не пойми что. — Я забочусь о нашем ребенке. Если не сделать ремонт, появится плесень. Практически со стопроцентной гарантией. И ты хочешь, чтобы малыш жил в таких условиях?

Алиса вздыхает и упрямо продолжает:

— Спасибо за ремонт у соседки, но тут мы сами. У нас есть деньги, Назар. Я на полном серьезе.

Мои брови взлетают.

— Откуда?

— Не твое…

— Можешь не продолжать, я понял.

— Ладно, мне пора бежать, потом поговорим.

М-да. «Сама», «не твое дело» и «потом поговорим» я слышу до обидного часто, чаще чем что-либо еще. Ну, и еще короткое «нормально» на вопрос «как ты, как себя чувствуешь?».

Черт, даже аудиенция у королевы Елизаветы и то длится дольше, чем наши беседы с Алисой!

Ну и как с ней общаться? Прошла неделя с нашего последнего разговора, а она ни в какую не подпускает меня к себе. Как налаживать отношения?

Нет, вообще-то, я даже приходил к ней целый один раз, чтобы пообщаться с сыном.

— Можно? — кивнул тогда на ее живот.

Алиса склонила голову набок, задумалась, но все же коротко кивнула. Я положил ладони на ее живот и замер. Замер от ощущений, пробравших до мурашек. Слишком долгожданным был этот момент.

Не знаю, что увидела и почувствовала она, но на целую секунду мне показалось, будто ее взгляд потеплел. Но сразу стал таким, как и прежде, да и сама она отстранилась, закрылась.

— Все, пообщался? Уходи, у меня много дел.

Негусто.

Ничего, я разобью эту каменную стену между нами, даже если мне придется молотить ее безостановочно собственными кулаками.

Первый пункт — переехать поближе к Алисе.

Именно поэтому уже сегодня встречаюсь с риелтором, которая обещала сразу привести покупателей. Ну, а к чему тянуть? Мой дом там, где Алиса и наш сын.

Надеюсь, обойдется без проволочек хотя бы тут.

Кстати, Алиса пока об этом не знает. Будет сюрприз. Я уже продумал, какая квартира нужна для того, чтобы мы все могли разместиться там с комфортом.

Уверен, одобрит, ведь планировка будет такой, которую она хотела.

И пусть пока фырчит, брыкается и сопротивляется. Это не навсегда.

Не может быть навсегда.

Хотя я до сих пор вспоминаю, как она вздрогнула, когда я положил ладони на ее руки перед уходом. И посмотрела так… странно.

Неужели ей так противны мои прикосновения?

Нет, любовь настолько быстро не проходит. Моя вот, наоборот, растет день ото дня.

Однако гадкая мысль, которая поселилась в голове еще в больнице и встала в полный рост после той ситуации, все грызет и грызет меня изнутри. Не дает дышать спокойно, подначивает. Зудит. Что, если у нее кто-то появился?

Нет. С силой сжимаю челюсть и мотаю головой.

Я бы об этом знал. Ведь знал бы? К тому же роды не за горами, ну, какие тут кавалеры? Хотя она и сейчас хоть на обложку журнала…

Телефон пиликает сообщением, отвлекая от ненавистных мыслей.

Отец.

— Назар, я буду дома ближе к семи. Приезжай.

Что-то он рано. Надеюсь, успею к этому времени решить все вопросы с риелтором.

— София заждалась. Я сказал ей, она в нетерпении.

— Хорошо.

Мы с ней еще не виделись с тех пор, как я вышел из больницы. Решал вопросы, в том числе согласовывал ремонт у соседки Алисы. Тщательно выбирал и бригаду для ремонта у них самих, и нате вам. Они, понимаешь ли, сами с усами.

Надо узнать, откуда у них вдруг появилась такая сумма. Неужто Марина продала свою машину? Нет, там такая колымага, что впору приплачивать, чтобы ее забрали. На ремонт точно не хватит.

Да и премии, которую начальник пообещал Марине, тоже не хватит. Уж я-то знаю, сам согласовывал с ним сумму, попросил докинуть к зарплате, но так, чтобы не подкопаться.