Эшелон сумрака - Анна Цой

тишина.

— Как и всё, что я для тебя делаю, — продолжил он, — в какой-то мере это вклад в моё будущее — я радую тебя, ты в свою очередь не проклянешь меня в один из наших брачных дней.

От его слов было не так волшебно, как если бы он был менее холоден и рассудителен.

— Твоя любовь играет немаловажную роль — спорить с этим сложно. Однако, удачные союзы строятся не столько на этом, сколько на осознанной взаимной выгоде. Я, очевидно, полезен тебе не менее, чем ты мне.

Руки немного подрагивали.

— Вы говорите, что… никогда меня не полюбите? — я не поднимала глаз, сверля пустым взглядом платье на коленях.

Было как-то тяжело в груди.

— Я… этого не упоминал, — заставил прикрыть глаза меня он, — как и…

— Разрешите войти, ваше превосходительство! — перебил лорда офицер, не решающийся сделать шаг в кабинет.

Оушен дернул щекой, но ответил как обычно:

— Разрешаю.

— Ваше письмо передано в отделение почты. Сроки служащий там назвал… приемлемые, но невозможные для изготовления необходимого к-хм… инвентаря.

Лорд сжал челюсть, недовольно вперив взгляд в окно за моей спиной.

— Продолжай, — его голос был холодным.

— Заказы из швейной и обувной мастерских переданы в распоряжение вашего слуги, — сказал мужчина, — автомобиля в этом городе не нашлось, милорд. Я взял на себя смелось распорядиться о карете.

Оушен тяжело выдохнул, недовольно ответив:

— Замечательно, — будто это было совсем не так, — можешь идти, — и обратив внимание на меня, — как бы ты отнеслась к ширме?

Офицер исчез за легко прикрытой дверью. Я открыла было рот, но была перебита словами мужчины напротив:

— Тканевому заграждению на каркасе, которое позволит тебе переодеваться в спальне в моем присутствии.

Глаза почти выпали от слов «переодеваться» и «в моём присутствии» рядом.

Лорд хмыкнул, туша на лице смех, и пробормотал:

— Догадываюсь, что нет. Что ж, это было логично, — его хмык, — и совершенно странно относительно вчерашнего осознанного приглашения лечь с тобой в одну кровать.

Я вспыхнула! Молниеносно! А ещё зажмурила глаза и опустила голову, стиснув зубы до боли.

— Неосознанного приглашения? — вопрос где-то совсем далеко, — тебе двадцать один, и ты росла в деревне, Лу. К чему такое бурное смущение от прямого вопроса без капли пошлости или непристойности?

Перед глазами встал момент, выбитый в моей памяти ударами плетёного пастушьего бича на спине. Хоровод вымещения злости. Падение того, кто никак не смог бы умерить свой порок, кроме как новой болью для меня.

— Я никогда не… — мой голос был сиплым, а глаза уже раскрытыми, — вы говорили, что вам докучало проявление любви от высокородных леди в столице, — я подняла взгляд и встретилась с его, желая убежать на крышу и сесть, вжавшись спиной в поручень, — а вы когда-нибудь думали о том, как проявляют её мужчины?

Он дёрнулся. Поднял подбородок, пристально глядя на меня. Между нами повисло молчание.

— Он не… — не смогла произнести я, — там всё было по-иному.

Лорд нахмурился, пытаясь меня понять. Я же говорить не хотела.

— Арзт… — его голос был хриплым.

— Я бы рассказала вам, если бы всё было плохо, — бессовестно перебила его я.

Он откинулся на спинку своего кресла, закинув голову на неё же. Его глаза устремились к потолку.

— Значит, планы всё же стоит изменить, — заставил похолодеть меня он.

В душе что-то взорвалось, а после застыло, не позволяя дышать.

— Жаль, — задумчивый тон, — столичный храм Всезнающего меня вполне устраивал.

Это позволило мне выдохнуть и прошептать:

— Вы меня не прогоните? — голос сорвался.

Он приподнял бровь и добил меня:

— Переосмысление приоритетов, Лу. Поразмысли об этом на досуге, — странные слова, — твоё предположение сделало бы меня самым малоразумным болваном, которого носила земля.

Я немного подалась вперёд, чувствуя растущую на губах улыбку:

— Почему?

Он постучал пальцами по столу.

— Несколько причин. Начнем с самой «нехорошей» по твоему субъективному мнению — ты единственная, кто мне подходит на данный момент. Не берём в расчет то, что Арзт при должном стремлении быстро найдет тебе к-хм… замену по схожему параметру, — он вновь хмыкнул, — это определённо ни к чему — я уже относительно привык к тебе.

Я поджала губы. Он был прав — мне эта причина не понравилась.

— Вторая, как я уже назвал секундой ранее — я привык. Ко всему прочему ты меня не раздражаешь, в тебе есть неплохой ум, некое изящество поведения и смазливое, вполне милое лицо, — он кивнул, — а ещё умение слушать и слушаться. Наверное, стоило начать именно с этого.

Я сжала пальцами ткань на коленях.

— Третья причина — интерес. Мне станет невыносимо от того, что я упущу возможность наблюдать твоё взросление и становление личности. И четвёртое — личные предпочтения. Ты в какой-то мере вызываешь в моём сознании хм… симпатию, — он улыбнулся и тут же нахмурился, — помимо вожделения — его учитывать тоже стоит, но не в той степени, как первые причины.

Я радостно кивнула ему, переспросив:

— Вожделение — это…?

Его губы дрогнули в улыбке.

— Тебе уже должны были принести всё необходимое для прогулки, — не стал отвечать он, — полагаю, принадлежности в спальне. Я дождусь твоего приготовления.

Я благодарно закивала, поднялась с места и поправила складки на платье.

— Я правда не разочарую вас, Оушен, — улыбнулась ему и направилась к двери.

Уже в спину мне прилетело его уверенное и без капли усмешки:

— Вне какого-либо сомнения.

Глава 13

Ступив на первую дощечку пола спальни лорда, я застала слугу, ставящего на кровать коробки.

— Ваш заказ доставлен, госпожа, — поклонился он мне.

Второй мальчик в это время заносил сложенную гармошкой конструкцию из непрозрачной плотной ткани и деревянных плашечек. «Ширма» — подсказала я сама себе, когда мальчик её расправил во всю длину и поставил у одной из стен. Ткань натянулась, а я осталась стоять на месте и смотреть на неё.

— Ещё что-то, госпожа? — улыбнулся мне слуга, растянув губы в почтительной улыбке.

Я качнула головой, поблагодарила его и дождалась пока они оба выйдут, чтобы, наконец, почувствовать себя лучше. А ещё — закрыться с двух сторон и сесть на кровать.

Чувствовала я себя грузно, будто само небо упало на мои плечи. Былое восхищение подарками, необычностями и предстоящими радостями вспыхивало в душе, но никак не могло совладать с разумом.

Платье. Небесно-синее, но какого-то тусклого цвета — не такое, как прошлое. А ещё длинное, до самого пола и с непонятными приспособлениями: крючковатой выстеганной тканью и вязанными тёплыми штанами, только почему-то больше похожими на длинные носки — ещё одна вещь для богатых, о которой я только