Инкарцерон - Кэтрин Фишер

– С «нами»? – Отец недоумённо выгнул бровь.

– Значит, меня вы не берёте в расчёт? И для вас ничего не значит то, что остаток жизни мне придётся провести с Каспаром? Вы вообще когда-нибудь думали обо мне? – Её трясло. Вся накопившаяся в душе злость выплёскивалась наружу: злость на то, что, уезжая, он бросал её одну на долгие месяцы; улыбался ей свысока и всегда держался отчуждённо.

Он погладил бородку и тихо сказал:

 – Я думал о тебе. Я сразу понял, что Джайлз тебе очень понравился. Но он был упрямым мальчишкой, слишком добрым, слишком благородным. Каспар же глуп и король из него не получится. Им управлять гораздо легче.

– Но не это причина вашего поступка.

Он отвёл взгляд, выбивая пальцами дробь по каминной полке. Подняв изящную фарфоровую статуэтку, он покрутил её в пальцах, поставил на место.

 – Ты права.

И умолк. А ей так хотелось поговорить с ним, Клодия чуть не разревелась. Прошли, казалось, века, прежде чем отец вернулся к креслу, сел и спокойно продолжил:

 – Боюсь, настоящая причина настолько секретна, что я её тебе никогда не открою.

Заметив её изумление, он предупреждающе поднял руку.

 – Знаю, ты презираешь меня, Клодия. Уверен, вы с сапиентом считаете меня чудовищем. Но ты моя дочь, и я всегда действую в твоих интересах. Кроме того, отправить Джайлза в Тюрьму – это полностью идея королевы, не моя. Она принудила меня согласиться.

– Принудила?! – Клодия презрительно фыркнула. – У неё есть власть над вами?

Он вскинул подбородок.

 – Да! И над тобой!

Яд в его словах больно обжёг её.

 – Надо мной?

Его пальцы крепко сжали подлокотники.

 – Оставь это, Клодия. Пусть всё идёт своим чередом. Не задавай вопросов, потому что ответ может уничтожить тебя. Это всё, что я намерен сказать.

Он поднялся, высокий и мрачный, и продолжил бесцветным голосом:

 – А теперь, насчет Ключа. От меня не укрылось всё, что вы с ним вытворяли. Я знаю о ваших поисках Бартлетта, о ваших сеансах связи с Инкарцероном. Знаю об узнике, которого ты считаешь Джайлзом.

Глаза её округлились, и отец сухо рассмеялся:

 – В Инкарцероне миллиард заключенных, Клодия, а ты уверена, что сразу наткнулась на того, который тебе нужен? Время и пространство там иные. Этот юноша может быть кем угодно.

– У него есть родовая метка.

– Теперь есть! Разреши-ка мне рассказать тебе кое-что о Тюрьме, – грозно заявил он, приблизившись в Клодии и глядя на неё сверху вниз. – Это замкнутая система. Ничто не приходит извне. Ничто не теряется. Когда умирает узник, его кожа, его органы используются повторно. Там каждый сделан из кого-то другого. Всё восстанавливается и перерабатывается, а когда органической ткани не хватает, в ход идут металл и пластик. Орёл Финна ничего не доказывает. Он, может быть, даже ему не принадлежит. И воспоминания, которые настигают его, тоже могут не принадлежать ему.

Ужаснувшись, Клодия порывалась его остановить, но не нашла слов.

 – Парень вор и лжец, – беспощадно продолжал отец. – Он из банды головорезов, охотившихся на людей. Надеюсь, он тебе об этом доложил?

– Да! – с вызовом выкрикнула она.

– Какой честный! А сознался ли он, что в погоне за своей копией Ключа погубил невинную женщину, которую сбросили в пропасть? И это после того, как он пообещал ей безопасность.

Клодия молчала.

– Нет, – констатировал он. – Полагаю, об этом он не распространялся.

Отец поднялся.

 – Довольно сумасбродств. Я желаю получить Ключ. Сейчас же.

Клодия отрицательно помотала головой.

– Сейчас же, Клодия!

– У меня его нет.

– Тогда, Джаред…

– Оставьте Джареда в покое!

Он схватил её за руку холодными, как стальные тиски, пальцами.

 – Верни Ключ, или пожалеешь, что бросила мне вызов.

Клодия попыталась стряхнуть его руку, но он не ослабил хватки. Она вперила в него гневный взгляд.

– Вы не причините мне вреда. Иначе всем вашим планам конец, и вы прекрасно это знаете!

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом отец, кивнув, отпустил её. На запястье, как отметина от наручников, остался белый след.

– Тебе, действительно, не причиню, – хрипло сказал он.

Её глаза расширились.

– Но ведь есть ещё Финн. И есть Джаред, – добавил Смотритель.

Она попятилась. Дрожа и обливаясь холодным пóтом, даже не пытаясь произнести ни слова, развернулась и устремилась к двери. Но его последние слова ударили ей в спину:

– Из Тюрьмы нет выхода. Принеси мне Ключ, Клодия.

Она захлопнула дверь. Проходящий мимо слуга ошалело вылупился на неё. В зеркале напротив Клодия увидела причину такой реакции – взъерошенное, несчастное существо с багровым от унижения лицом. Ей хотелось выть от ярости. Она бросилась в свою комнату и заперла за собой дверь. Упала на кровать, зарылась головой в подушки и свернулась калачиком.

Мысли в голове путались. Шевельнувшись, она услышала шорох и только тогда заметила записку, приколотую к изголовью. Джаред писал: «Необходимо увидеться. Я обнаружил кое-что невероятное». Как только она прочла записку, та рассыпалась в прах.

У Клодии не хватило сил даже на то, чтобы улыбнуться.

***

Взобравшись на снасти и уцепившись покрепче, Финн рассматривал проплывающие далеко под ними сернистые жёлтые озера, вязкие и зловонные. На холмистых просторах паслись стада странных и неуклюжих созданий, в страхе разбегавшихся, как только тень от корабля наползала на них. Озёр становилось все больше, вокруг них росли чахлые кустарники – единственное, что тут выживало, а справа, насколько он мог разглядеть в сгущающейся тьме, простиралась пустыня.

Плыли они долго. Сначала вахту стойко держал Гильдас, наконец, он заорал в раздражении, чтобы его кто-нибудь сменил, и Финн встал у штурвала вместо него. Всё было ему непривычно: и палуба под ногами, и дрожь судна под порывами ветра. Над головой, поймав ветер, захлопали паруса. Дважды Финн проводил корабль сквозь облака. Второй раз температура опасно упала, и к моменту их прорыва из колючей серости, руль и палуба вокруг покрылись иголками льда, которые с треском осыпались с бортов судна.

Аттия принесла ему воды.

 – Этого добра полно, – сказала она, – а еды нет совсем.

– Как, совсем ничего?

– Не-а.

– Чем же он питался?

– Гильдас наскрёб там чего-то по мелочи. – Пока он пил, Аттия держала штурвал; её пальчики казались особенно хрупкими на толстых спицах. – Он рассказал мне о кольце.

Финн утёрся рукавом.

– Ты слишком много для меня сделал. Теперь я в ещё большем долгу перед тобой.

Эти слова польстили ему и рассердили одновременно. Снова встав у штурвала, он сказал:

– Мы же команда. К тому же, не думал, что оно поможет.

– И Кейро отдал кольцо, надо же…

Финн пожал плечами. Она пристально наблюдала за ним. Потом, посмотрев в небо, воскликнула:

– Смотри! Как красиво! Я с рождения жила в узком тёмном тоннеле, в жалкой лачуге, а тут столько пространства…

– У тебя была семья? – спросил он.

– Сёстры и братья, все старше меня.

– Родители?

– Не-а, – покачала она головой. – Ну, ты же понимаешь...

Он понимал. Жизнь в Тюрьме коротка и непредсказуема.

– Скучаешь по ним?

Она тихо стояла, крепко вцепившись рукой в штурвал.

– Да. Но... – Аттия улыбнулась. – Странно, как всё обернулось. Когда меня поймали комитатусы, я решила, что моя жизнь закончилась. А оказалось, что всё только начинается, и теперь я с вами.

Финн кивнул.

– Думаешь, тебя спасло кольцо? Или рвотное, которое дал тебе Гильдас?

– Кольцо, – твёрдо заявила она. – И ты.

Ему бы столько уверенности.

Сейчас, посмотрев на Кейро, бездельничающего на палубе, Финн не смог сдержать улыбки. Как только его позвали, чтобы в свой черёд он встал у штурвала, названый братец, бросив взгляд на огромное колесо, скрылся внизу в поисках верёвки. Найдя её, он быстро закрепил штурвал и уселся рядом, задрав ноги.

– Нам тут врезаться не во что, – объяснил он Гильдасу.

– Дурак, – рявкнул сапиент. – Смотри в оба.

Они летели над медными холмами, над горами из стекла, над чащобой металлических деревьев. Перед взором Финна проплывали посёлки в долинах, отрезанных от мира непроходимыми скалами; огромные города; однажды промелькнул замок с развивающимися на башнях флагами. Финну вспомнил о Клодии, и ему стало страшно.

Над ними изгибались радуги, корабль то и дело проплывал сквозь странные атмосферные эффекты: отражение какого-то острова, участки жаркого воздуха, мерцающие пятна пурпурного и золотистого огня. А час назад стая длиннохвостых птиц с клёкотом окружила их и стала пикировать на палубу, отчего Кейро пригнулся. Они исчезли так же внезапно, как и появились, мелькнув чёрной тенью на горизонте. Однажды, когда судно дрейфовало на небольшой высоте, Финн рассмотрел огромную равнину, застроенную жуткими лачугами, кое-как сколоченными из досок и жести; больных и искалеченных людей, их чахлых детей. Финн обрадовался, когда ветер унёс корабль оттуда. Инкарцерон был адом.