Осколки (СИ) - Ангел Ксения

Никто не вспомнит о войне, что стоит на пороге. Никто не обнажит оружия.

Роланд нашел Лаверн у ратного двора, где Кэлвин учил Ча держать меч. Все деревенские мальчишки собрались у ограды и посмеивались над неловкими движениями мальчика, но тут же перестали, когда Лестор, зачерпнув горсть слежавшегося снега, дунул в их сторону, и пятеро из них неуклюже рухнули в сугроб от локального снежного вихря. Виноватые и потупленные, они неуклюже поднимались и вытряхивали снег из-за шиворота. Лестор усмехнулся и облокотился о плетенный заборчик.

– Стань немного боком, – велел Кэл Ча. – Вот так. Сожми меч крепко, ты должен держать его так, будто он часть тебя самого. Главное правило – не дать выбить его из руки. Понял? Вот так…

Лаверн заметила Лио, наблюдающую за занятиями этих двоих. Она крепко сжимала в длинных пальцах пучки трав, и часть сухоцветов осыпалась на землю, но целительница будто и не замечала этого. Мария прятала ладони под плащом и бросала на Роланда взгляды из-под ресниц. Он некоторое время стоял молча и наблюдал за Ча, лицо его было непроницаемым, взгляд – ледяным, и Лаверн мысленно усмехнулась. Такой человек, как он, принципиальный и честный, никогда не поймет ее мотивов. И, хоть и велик был соблазн довериться змеиному лорду, делать этого не стоит. Он – еще один мужчина на пути, желающий ее подчинить.

– Могу я поговорить с вами наедине? – спросил он спустя некоторое время.

Лаверн кивком велела Марии и Лестору оставить их.

– Мальчик болен, – заметил Роланд, сцепив руки в замок и по-прежнему не глядя ей в глаза. Лаверн промолчала, признавая очевидное. – Давно?

– Сколько я его знаю.

Ча все же выронил меч, чем вызвал новые смешки деревенских мальчишек. Громче всех хохотал крупный мальчишка дет десяти, но, напоровшись на строгий взгляд Лаверн, тут же прекратил.

– Сколько знаешь? – удивился змеиный лорд. – Он… не твой сын?

– Нет. Он больше, чем сын. Он – мое все.

– Поэтому ты так обошлась с Ульриком?

Лаверн отвернулась и поймала насмешливые взгляды, которые бросали на них знаменосцы Сверра. Они столпились у оружейной, и временами оттуда доносились похабные шуточки и смех. Лаверн привыкла к такому – солдаты редко сдерживают себя на войне. Война пробуждает худшее в людях…

– Некромант опасен, – продолжил Роланд. – Не знаю, что вас связывает, но ему нельзя верить.

Он коснулся ее руки, и она ощутила тепло даже через перчатку.

– Знаю, – ответила она и вздохнула.

Роланд протянул ей небольшой свиток, скрепленный королевской печатью.

– Птица принесла полчаса назад. Один для тебя, второй – для меня. Король призывает нас, Лаверн. Незамедлительно. Мы идем на север и в этот раз не сворачиваем с пути.

– На север…

– Мы причалим в Кошачьей бухте, соберемся с силами в сердце Кэтленда, затем перебазируемся в Красной стене и пойдем на Страж Запада.

Лаверн вскрыла воск, пробежала глазами по строкам, выведенным королевским писарем.

– Здесь сказано иное.

– Я не оставлю тебя в Клыке! – отрезал Роланд. – С ним.

– Тогда ты пойдешь против своего короля. К тому же, – Лаверн убрала послание в тайный карман плаща, – ты сам сказал, север в большей опасности из-за мощи двуречьенского флота. Если Август возьмет Клык, он возьмет север, и треть государства окажется в его руках.

– У Морелла хватит людей, чтобы защитить свои владения, мы же с тобой возьмем Страж Запада и отбросим войска Августа далеко в Двуречье. Насчет остального: у лорда есть право не оставлять свою жену под защитой другого лорда.

– Я не твоя жена, – напомнила Лаверн. – И мне не нужна защита.

– Понимаю, возможно, ты хотела другого мужа…

– Я вовсе не хотела мужа, – перебила она. Положила ладонь поверх его руки и слегка сжала. Заглянула ему в лицо. – Но, если бы хотела, ты был бы идеальным кандидатом.

– Я отыщу для тебя все осколки и сам веллов источник, клянусь!

– Знаю. Ты будешь пытаться. И погибнешь, а потому… – Она вздохнула. – Отправляйся на войну и сделай то, в чем силен.

– Возможно, вы недооцениваете меня, леди Мэлори.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Или вы меня, – улыбнулась она. – У нас есть шанс друг друга удивить.

Ча с криком ринулся в атаку, повалил Кэлвина в снег, и они покатились по земле, дико хохоча. Если и существовал в мире звук, олицетворяющий счастье, то это детский смех. Лаверн невольно коснулась живота и тут же убрала руку: нет смысла мечтать о несбыточном.

За ужином было необычайно шумно.

В чертоге старосты собралось как никогда много людей. Потрескивали угли в жаровне, до рези в глазах чадил воздух. Играла музыка. Столы ломились от яств. Громко хохотали солдаты Сверра, попивая эль и щипая крестьянок за круглые зады. Знаменосцы Роланда хвалились быстрым исходом схватки в лесу. Кэлвин о чем-то азартно спорил с Рыбой, а Мартин с Лио обсуждали особенности врачевания вблизи разлома. Даже Мария, казалось, расслабилась, и Лаверн ловила ее робкие улыбки.

Лестор и Бэтчетт выплясывали с деревенскими девушками, Сэм мерялась силой с Тривором, неизменно проигрывала и, слегка захмелев, вызвала его на поединок на ратном дворе. Мальчишки, радостно гомоня, бросились за ними – поглазеть на то, как щуплая девчонка попытается одолеть потомка великанов. Ча попросил позволения пойти с ними, и Лаверн не смогла отказать.

Старый Эдд зычно расхваливал таланты Сверра, который упокоил троих мертвяков, поднятых заезжим некромантом на сельском кладбище и изводивших крестьян, совершая набеги на конюшни и портя лошадей.

Роланду явно было чуждо деревенское веселье. Он хмурился. Бросал настороженные взгляды в сторону Сверра, на вопросы Лаверн отвечал коротко и односложно, и она в итоге решила оставить его со своими мыслями наедине. В конце концов у нее своих забот хватает, и задуманное отнимет немало моральных сил.

Когда ужин закончился, и участники постепенно разбредались по спальням, она поднялась со своего места и дала знак Кэлвину не следовать за ней. Пересекла двор, охраняемый по периметру ее людьми, и вошла в дом, отведенный некроманту и его свите.

Караульные пропустили ее без вопросов – Сверр ее ждал.

На двери она почувствовала три мощных защитных заклятия, но могла поклясться, что их больше, просто некоторые из них были многослойными, срабатывающими, лишь когда иные ломались. Она постучала, и спустя несколько мгновений на пороге возник хозяин.

– Впустишь?

Сверр усмехнулся и отворил дверь пошире, позволяя Лаверн войти.

В его спальне горели свечи, но света все равно было мало, и тени обступили чародейку со всех сторон, покрывая кожу темной пленкой. Угли в жаровне у окна практически догорели. Темным было все: стены с наползающим на них отсветом огней, волосы Сверра, камень на его пальце, вино в стеклянной чаше, которую он протянул Лаверн.

Она взяла. И даже улыбнуться получилось, только вот чародейка не была уверена, что улыбка эта вышла искренней. Сверр сделал вид, что не заметил: ни ее настороженности, ни напряжения. Он молчал и смотрел на Лаверн, не отрываясь. Она так же молча пригубила терпко-сладкий напиток и провела пальцем по ободку сосуда.

– После ритуала ты быстро ушла. Думал, тебе будет интересно… посмотреть на результат.

– Я уже жалею о том, что участвовала. И тебе не стоит играть с запретными чарами, я еще тогда говорила. Ты не твой отец.

– Мне жаль, что тебя пугает схожесть. – Сверр пригубил вина, поставил свою чашу на стол, заваленный чертежами и записями, а сам присел на краешек.

Он никогда не умел сохранять порядок на рабочем месте, когда был чем-то сильно увлечен. Лаверн приходила в лабораторию по вечерам, собирала бумаги в аккуратные стопки, двигала чернильницу на свое место, раскладывала амулеты по небольшим коробочкам и протирала пятна от чернил. Вдыхала сладковатый запах тлена и фиксатора, проводила рукой по обтянутой кожей спинке кресла и успокаивалась. Дрожь в пальцах постепенно утихала, и сердце начинало биться ровно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она привыкала к новому для нее значению той комнаты. Затирала воспоминания о боли, заменяя их новыми, волнительными моментами.