УАЗДАО или ДАО, выраженное руками - Павел Иевлев

Кстати, кто тут правил, тоже осталось неясно. В здешнем социуме не было ничего похожего на нашу дихотомию «демократия/тоталитарность», а властная вертикаль была скрытой. Не было никакого публичного властного аппарата, типа президента, короля или Властелина Всего. Все знали, что есть те, кто определяет стратегию развития общества, и считалось, что в их число входят умнейшие и достойнейшие. Но кто они, и как именно туда попадают – никто не знал и не особо интересовался. В противовес этому, все бытовые вопросы функционирования общества, от муниципальных уложений до правил проезда перекрёстков принимались в форме референдумов, при самом широком народном волеизъявлении. Видимо, этого хватало для того, чтобы не возникала необходимость в «большой политике», которая, если вдуматься, чаще всего является дорогостоящей ширмой для все того же закулисного управления неизвестно кем. Не самое дурное устройство общества, кстати. С учётом процентного содержания идиотов в социуме, «настоящая демократия» была бы куда хуже…

Окончательный перелом в развитии здешнего общества создали две технологии – виртуально-компьютерная, поднявшая игровую составляющую на невиданные ранее высоты, и биосинтетическая, позволившая производить продукты питания фабрично. Первая стала настоящим прорывом – теперь чтобы играть, условно говоря, в эльфов, достаточно было надеть маску дополненной реальности – и у всех вокруг оказывались длинные уши. Это был крайне привлекательный путь сокращения реальных затрат на игровые «активности», и социум радостно по нему пошёл. Головокружительные перспективы перевода всего, чего только можно, в цифровую форму захватывали дух – от стольких ресурсоёмких производств можно было отказаться! Отказ от технологической экспансии уже свёл к минимуму тяжёлую промышленность, виртуализация дала возможность отказаться от почти всей лёгкой, а биосинтез вынес за скобки сельское хозяйство. Идеального состава пищевую продукцию самонаилучшего вкуса можно было производить из любой органики, чуть ли не из своего же дерьма. Все разнообразие сельского хозяйства свелось к посадкам в автоматических фабриках-фермах какого-то чрезвычайно непритязательного и продуктивного корнеплода, из которого делалось сырье для пищевых производств. Некоторое время ещё существовали натуральные фермы настоящих продуктов для элитного потребления: их продукцию жрали те, кто был достаточно богат и влиятелен, чтобы выделить себя из социума в отдельную страту. (В садике их суперэлитного суперпоселка мы сейчас и пили пиво). Увы, - вырождение в элитных стратах происходит ещё быстрее, чем в неэлитных - в силу их закрытости. Через пару поколений дети и внуки «суперэлит» заигрались не хуже обычного «быдла»: зачем все эти хлопоты с нецифровым потреблением, когда и в виртуальности есть своя «элитарность»? Поэтому, когда начали вылезать негативные стороны «дивного нового мира», уже не нашлось никого, обладающего достаточной волей, чтобы кардинально поменять уклад.

Первая проблема нового общества оказалась в радикальном сокращении населения. К сожалению, виртуально заводить, а главное – выращивать детей невозможно. Это большой труд, который требует отказа от значительной части удобств дополненной реальности. Памперсы электронными не бывают. Желающих отказаться от игры в пользу детей становилось все меньше. Сначала этому только радовались: в постиндустриальном полувиртуализированном мире чем меньше бездельников, тем проще. Однако потом масштабы этого явления стали пугать тех, кто ещё пытался как-то думать о будущем. Сокращение рождаемости оказалось таким, что встал вопрос чисто биологической возможности воспроизводства популяции. Демографический провал попытались закрыть путём автоматизации и виртуализации процесса выращивания и воспитания детей. Зачинать и рожать все ещё приходилось по старинке, но растить младенца уже было необязательно. Общественные автоматизированные ясли требовали минимального вмешательства человека, а обучающие программы позволяли условно-приемлемо социализировать их на основе игровых моделей поведения. Однако население продолжало сокращаться – прежняя политика «разумной оптимизации численности» имела большую психологическую инерцию, связанную, в том числе, и с преобладанием виртуальных отношений над реальными. Имитировать физиологическую часть процесса несложно, а дополненная реальность прекрасно идеализирует любого партнёра. В результате, население предпочитало виртуальный секс, а рожать не особо стремилось, - даже без обязательств по выращиванию потомства. Это же не примитивное общество, где дети содержат престарелых родителей, а значит потомство оборачивается непроизводительными тратами сил и здоровья. Кроме того, когда выросли первые «инкубаторские» поколения, выяснилось, что качество «человеческого материала» выходит крайне невысокое. Из «искусственников» получались уже полные социопаты, не способные на жизнь вне привычного виртуала. Их реальность уже была не дополненной, а полностью виртуальной. Если естественно выросшие граждане ещё были способны на какую-то реальную деятельность, пусть и на фоне постоянного подключения, то эти проводили свою жизнь, не вставая с ложемента, а уж воспроизводиться в следующем поколении не собирались вовсе.

В этот момент выявилась и вторая проблема: новый социум оказался полностью беспомощным перед любым природным или технологическим форсмажором. Поддержание функционирования – да, текущий ремонт – да, но, если землетрясение разрушит пищевую фабрику или пожар повредит инфраструктуру города – создать это заново уже никак. Некому и не из чего. Постепенная промышленная деградация и потеря технического образования привели к невоспроизводимости собственных технологий. Сокращение населения привело к сжатию поля потребностей, строить новое было не нужно, производства останавливались, выходили из строя, не возобновлялись и в какой-то момент этот процесс стал необратим.

Вот тут-то и выходят на сцену мои «добрые друзья» - гремлины. Народ грёмленг со своей консервативностью в жизненных привычках и талантом к технике оказался последней ниточкой, на которой повис над пропастью здешний социум. Андрей высказывался о гремлинах довольно пренебрежительно, указывая на то, что они не созидатели, а ремонтники. Скрутить что-то из готовых деталей – это пожалуйста, но изобрести что-то новое – нет, не их стезя. Слишком консервативны, слишком зашорены, слишком осторожны, чтобы не сказать трусоваты. Слишком замкнуты в себе и своём микросоциуме. Однако именно это оказалось их сильной стороной. Конечно, какая-то часть гремлинов тоже потеряла себя в прелестях виртуальности, но в большинстве своём они остались верны «правильному грёму» и обходились без дополненной реальности. Поддержание функционирования здешних систем вскоре оказалось практически целиком на них. Однако, в отличие от аборигенов, у «народа грём» оставался запасной выход – покинуть этот срез. И, когда они посчитали ситуацию безнадёжной, то разбежались, как тараканы, после чего все посыпалось окончательно.

Андрей явно не слишком уважал грёмлёнгов, но отказываться от работы с ними не стал. Вывел несколько кланов, не имеющих собственных глойти, в разные срезы по своему разумению и взаимовыгодной договорённости, а после этого и сам покинул свой дом в последнем живом городе этого мира, поскольку иметь дела стало не с кем. Сейчас этот срез преимущественно пуст. Андрей и его группа используют несколько домов в самом хорошо сохранившемся посёлке как перевалочную базу, но не планируют тут задерживаться, потому что срезов много, а этот ничем особенным больше не ценен.

К моменту окончания рассказа уже окончательно стемнело, с реки потянуло сыростью и полетели совершенно не виртуальные комары. Интересно, как с ними справлялись местные элитарии? Виртуальные очки комару не помеха, графическим фильтром его не вычеркнешь…

Я некоторое время осваивался с новой картиной мира и, когда освоился, вопросов стало ещё больше.

- Так что же будет дальше с этим срезом? – спросил я Андрея.

- Понятия не имею, - пожал плечами тот, - Может выжившие начнут заново, с каменного топора и палки-копалки, пересказывая потомкам легенды о великих предках. А может никаких выживших не будет – последние умрут от старости в ложементах, считая, что все идёт прекрасно…

- Как-то это… не знаю… несправедливо что ли…

- В бесконечной мультивселенной есть все, кроме справедливости. её выдумали люди, чтобы отнимать чужое и получать незаработанное. Здешние аборигены сами выстроили себе гроб хрустальный и сами же в него улеглись красиво помирать. Так и чёрт с ними, я их будить поцелуем не буду.

- А ты неплохо знаешь русскую литературу, однако!

- Как-то раз застрял в вашем срезе очень надолго, пришлось натурализоваться и жить. Так что я немножко русский. У вас не самый плохой мир, кстати. Кстати, русский язык знают все проводники. Корпоративный стандарт, так сказать.