УАЗДАО или ДАО, выраженное руками - Павел Иевлев

Кажется, меня тоже заметили – за деревьями обозначилось какое-то движение. Я вернулся за руль и поехал – не торопясь, чтобы не провоцировать. Мало ли, может быть, тут нервные какие-нибудь проживают. Отреагируют на меня, как Робинзоны на Пятницу. По мере приближения проявлялись детали. Похоже, что посёлочек, при всей своей пряничности, тоже далеко не первой свежести. Видно было, что культурные насаждения без ухода разрослись в дикие рощицы, зелёные изгороди потеряли форму, а газон никто не стриг уже много лет. Весёленькие домики сильно запылились, стёкла покрылись налётом грязи, уличная мебель вросла в землю… Похоже, что это тоже заброшка, хотя и не такая давняя, как остальное. Ну и кто-то здесь всё же живёт – на въезде меня остановил повелительным жестом вышедший из кустов человек. Он был одет в камуфлированные штаны свободного покроя, песочного цвета футболку, такую же бейсболку с непонятным логотипом и высокие жёлтые ботинки. На лице большие тёмные очки и бородка клинышком, а на поясе пластиковая открытая кобура с автоматическим пистолетом - он выглядел, как с плаката какой-нибудь ЧВК. С первого взгляда мне стало отчётливо ясно, что мужик не местный. Дело не в одежде и не в пистолете даже, просто ощущение от него… Трудно объяснить словами, но если вы хоть раз сталкивались с такими ребятами, то потом узнаете их сразу. Это люди, которые привыкли решать проблемы насилием. Нет, это не обязательно маньяки, которые сначала палят, потом думают, большинство из них вполне адекватны, но барьер перехода к насилию у них, от средне-человеческого, сильно снижен. Для них убить человека – один из способов решения вопроса. Не обязательно самый простой или наилучший, но приемлемый, если выгоды перевешивают последствия. Интересно, что почти никогда такими не бывают военные, даже прошедшие горячие точки – у них свои тараканы и свои закидоны, но они редко переходят в эту категорию. А вот наёмники – каждый первый. Как бы это ни звучало, но принцип мотивации работает – по зову долга или за деньги. Казалось бы, какая нафиг разница – но психология штука тонкая. Я таких ребят не люблю, если честно. Конечно, расхожее выражение «такому человека шлёпнуть – что муху прибить» является сильным преувеличением, на самом деле они куда менее опасны, чем уличные гопники – те могут пырнуть тебя ножом просто с перепугу или дурного куража, а эти - только если им будет действительно сильно нужно. Однако это ощущение, исходящее от них, меня нервирует, как нервирует травоядных запах хищника. Не самое лестное сравнение, чего уж там, но верное. Нет, это определённо не местный – не та порода.

Я остановился возле чувака в кепке, он молча открыл пассажирскую дверь и ловко запрыгнул в машину. Показал жестом – туда, мол, езжай. Я поехал, не торопясь и не особенно нервничая. Похоже, что я приехал именно туда, куда должен был, а что встречающий мне не нравится – так мне на нём не жениться. Посёлочек оказался совсем небольшой, с полсотни домов, наверное. Очень похоже на наши элитные коттеджные выселки – как раз километрах в тридцати от города их обычно и строят. И добраться легко, и воздух чистый. Не тут ли проживала местная элитка, пренебрегающая виртуалом? Даже несмотря на запущенность покинутого жилья видно, что всё было очень сыто и роскошно, вряд ли это пионерлагерь.

В центре посёлка, отдельно от остальных, стояли уступом над рекой три дома. Уже по тому, что они занимали козырное место и были крупнее, можно было сообразить, что это, так сказать, первые среди равных. Тут-то, наверное, и жили бигбоссы, если таковые предусмотрены местным устройством общества. Хотя люди везде одинаковые, куда ж без них… Эти три дома отличались от остальных ещё и обжитым видом – окна помыты, дорожки почищены, даже растительность сохранила признаки попыток облагораживания – хотя я б на их месте поискал садовника с руками не настолько из жопы. Живая изгородь имела такой вид, как будто её не стригли, а обгрызали. Ворота распахнулись сами собой, и я, повинуясь жесту пассажира, покатился по дорожке прямо к дому. Возле ажурного и цветного, как ёлочная игрушка, крылечка, варварски попирая колёсами газон, стояли две машины – УАЗ-Патриот на «гудричах» и довольно сильно подлифтованная «Нива» на «кордах». Как пел Высоцкий: «Проникновение наше по планете особенно заметно вдалеке». Не знал, что отечественный автопром так популярен в иных мирах… А говорят, у нас машины делать не умеют! УАЗ был на вид в стоке, только покрашен в камуфляж, а «Нива» прям вся разнеможная – с экспедиционным багажником, люком, шноркелем, лебёдкой на таранном бампере и в виниловой обклейке цвета «кто-то зимой в лесу под кустом насрал». Корды были аж 32-го размера, диски с вылетом «минус сорок», называемые в обиходе «пиздец ступице», лифт сантиметров пятнадцать и подрезанные под всю эту роскошь крылья. Как она на бензиновом 1,7 двигле таскает такие колёса? Они ж пуда полтора каждое, недайбог такое в поле менять…

Запарковался на тот же газон рядом с «патром», заглушил мотор. Пассажир мой выскочил, поправил кобуру и принял такой деловитый вид, что я сразу понял – сейчас выйдет начальство. И точно – с ажурного крылечка уже спускался вальяжный мужик в белых штанах и накрахмаленной рубашечке, в котором я немедля опознал давешнего глойти. Вживую он ничуть не походил на «гремлина»: и ростом выше меня, и нет того неуловимо общего во внешности, отличающего их от прочих хомосапиенсов. Я так и не понял, что это, но научился замечать. Нет, глойти внешне ничуть не отличался от любого моего земляка – в широком смысле этого слова. Скорее он больше на прибалта смахивал в своей белокурости. Не будучи сколь-нибудь приличным физиономистом, я не мог сказать ничего определённого о его характере, кроме заметной привычки командовать людьми, и что, будь он моим клиентом в сервисе, я бы при расчёте внимательно пересчитал деньги. Трижды.

Глойти был само радушие:

- Рад, рад, что ты до нас наконец добрался! – он широко улыбался и даже расставил руки, как бы в порыве обнять… не сделав, впрочем, навстречу ни шага.

- Не сомневался, что ты нас найдёшь, в тебе сразу был виден этакий потенциал!

Потенциал ему, ага… Ну офигеть теперь совсем. Лучше бы указатель на повороте поставили. Чудо, что я не уехал хрен знает куда.

Вручил ему записку от Йози, и счёл свой долг исполненным. Дальше мяч на его стороне.

Когда я чувствую дискомфорт с собеседником я просто молчу и держу морду кирпичом, пока мне не задают прямых вопросов. Многих это выводит из себя, но глойти было плевать. Он просто лучился показным радушием. А может и не показным, чёрт его знает. В конце концов, зачем-то он хотел меня сюда заполучить. И заполучил, что характерно. Теперь радуется, всё логично. Осталось понять – есть ли повод для ответной радости у меня?

- У тебя наверняка много вопросов! – продолжал он заливаться соловьём, - Проходи в дом, чего на улице торчать!

В доме оказалось неожиданно приятно – пожалуй, я бы в таком пожил. Чувствовалась профессиональная рука интерьер-дизайнера, поверх которой наблюдались следы небрежной эксплуатации и отсутствия ухода. Как Эрмитаж, в котором поселились бы… нет, всё же не революционные матросы – в вазах было на первый взгляд не насрано, - а какие-нибудь домовитые, но не слишком привычные к этим роскошам пролетарии. Чувствовалась адаптация дизайна под утилитарные надобности – корявые дрова, наваленные кучей на коврик у пронзительной тонкости работы камина, с полным игнорированием изящной, но маленькой плетёной из темно-бронзового металла корзиночки для поленьев. Развешанные на совершенно чуждых интерьеру вешалках, явно притащенных из какой-нибудь гардеробной носильные вещи, отнюдь не напоминающие бальные платья. Выставленный в середину центральной залы стол был похож больше на обеденный из столовой, а стулья, к нему поставленные, были вызывающе разномастны – от резных деревянных с позывами в рококо, до каких-то пластиковых, чуть ли не садовых, сидений. Однако высокие арочные потолки, уходящие вверх сквозь два этажа до крыши, и огромные, сложной формы окна, заливающие этот зал океаном света, задавали такую картину продуманного величественного уюта, которую трудно было испортить бытовыми мелочами. Даже несколько пестроватая по нашим мерам отделка стен разнопородным деревом в сложной мозаике естественных цветов не портила впечатление, а естественно вписывалась в концепцию.

Прекрасный интерьер, в котором сам глойти выглядел так же непринуждённо, как кирзовый сапог под пеньюаром. Вот в городском его доме – там да, там я его такого представлял легко. А в здешних царских хоромах – увы, он смотрелся не варваром, но всё же оккупантом. Не чувствовалось в нём необходимого изящества. Впрочем, не мне его упрекать – я тоже не в княжьих палатах рос.

- Присаживайся, присаживайся - глойти отодвинул пару резных стульев, - сейчас перекусим, чаю попьём, поговорим наконец нормально.