УАЗДАО или ДАО, выраженное руками - Павел Иевлев

Я вообще двойственно отношусь к оружейному легалайзу – с одной стороны, не хочется, чтобы кто попало таскался со стволом, потому что люди, как статистическое большинство, идиоты. С другой стороны, было бы иной раз и недурно иметь возможность держать под рукой ствол – именно потому, что люди, как статистическое большинство, идиоты. Впрочем, это не тот вопрос, по которому я стал бы как-то глобально беспокоиться. Лично я никогда не испытывал практической необходимости в оружии, а в войнушку наигрался в армии. Если мне в руки попадёт пистолет, то куда нажать я найду, но лучше бы такой необходимости не возникало.

Впрочем, эти ребята смотрелись со своими пистолетами очень органично, видно было, что штука для них привычная. Тем не менее, это определённо были не бандиты, тех я на раз отличаю, насмотрелся в 90-е. Даже этот, татуированный, в коже и пирсинге, хотя и похож на члена мексиканского наркокартеля из кино, но всё же нет, не такой. Не бандиты, не кадровые военные и не охранники. А кто? Не знаю, мой жизненный опыт в этой области ограничен. Просто какие-то серьёзные ребята с пушками. Мало ли всяких людей на свете? Эти – вот такие. И я готов поспорить, что все они не местные. Не из этого, как говорит глойти, «среза». Крокодилы в лужах не водятся.

Андрей расположился на скамейке и широким жестом пригласил меня поступить так же. Негр своими здоровенными граблями баскетболиста подхватил веер шампуров и сунулся было к мангалу, но коренастый бородач в камуфляже перехватил его, буркнув на чистейшем русском: «Уйди, абизян, это тебе не барбекю». Забрал шампуры и начал аккуратно их раскладывать, то поддувая на угли, то отгребая их в сторону совочком. Негр на «абизяна» то ли не обиделся, то ли просто не понял. Сверкнул белыми зубами, покивал бейсболкой, сказал: «Ок, Пит» и плюхнулся на скамейку, вытянув длинные, как у страуса, ноги к огню. «Мексиканец» завернул остатки оленьей туши в брезент и куда-то поволок, а «наёмник» поддержал свой классический имидж, достав из разгрузки большую сигару «а-ля Шварценеггер» и раскурив её от «зиппо». Притащился «выгоревший», бросил дрова возле костра и завис, глядя в огонь. Негр что-то кратко, но повелительно сказал ему на местном, и тот так же, без малейшего выражения на лице побрёл в дом. Если не присматриваться к деталям - так и вовсе милый пикничок на природе получился.

- Ты обещал рассказать, что случилось с этим «срезом», - напомнил я Андрею.

Тот покивал, уселся поудобнее и приступил. Пока он рассказывал, вернулся отмывшийся от крови «мексиканец», бородатый «Пит», а на самом деле Пётр, зажарил вкуснейшую свежатину на углях, аутичная жертва виртуальности Криспи притащила две упаковки незнакомого, но вполне приличного пива в бутылках, сама, впрочем, пить не стала, да ей никто и не предлагал. Постояла и ушла обратно. Пётр слушал рассказ Андрея, иногда кивая в знак согласия, негр и «наёмник» молча наворачивали мясо, «мексиканец» же оказался никаким не мексиканцем, а вовсе жителем другого среза, не этого и не нашего. Когда начали пить пиво, Андрей нас всех всё же представил друг другу. Пётр предсказуемо оказался русским, «наёмник», несмотря на свой голливудский типаж, носил имя Саргон и был, похоже, каким-то не то арабом, не то вовсе ассирийцем, негра банально звали Джоном, и он действительно был афроамериканцем, небось ещё и морпех какой-нибудь. И уж с баскетболом можно даже не спрашивать – только мёртвый негр не идёт играть в баскетбол. Похожего на мексиканского наркоторговца «иносрезовца» звали сложно, но, по словам Андрея, он отзывался на всё же мексиканское имя «Карлос». Не знаю, при мне он не отзывался вообще ни на что, молча потягивая пиво и не подавая вида, что что-то слышит и понимает. Хотя между собой компания общалась преимущественно на русском, которым в разной степени владели все присутствующие. Это было довольно необычно. В наших разноязычных компаниях общим обычно становится более простой английский. Я предположил, что это из-за Андрея, который по-русски говорил, как на родном, а знал ли он английский, неизвестно. Всё-таки он был главным, остальные явно держали дистанцию.

Вкратце, история была следующая. Столкнувшись с обычными для развитых постиндустриальных миров проблемами - избытком «лишнего» населения, которое нечем занять, экологическим дисбалансом и недостатком природных ресурсов, оставшимися в наследство от индустриального рывка, а также неизбежными социальными проблемами бессмысленности и завышенных ожиданий, здешнее общество пошло своим оригинальным путём. В отличие от нашего среза, здешний с какого-то момента уже не делился на государства, в нашем понятии этого термина, хотя и моноэтничным тоже не был. Тут я не очень понял, как это у них так получилось, а Андрей не стал углубляться. Во всяком случае, не случилось достаточно серьёзного разделения, чтобы всласть повоевать, и тем решить все проблемы – утилизовать избыток населения, переделить ресурсы и сделать социальные проблемы ничтожными на фоне настоящих трудностей. Пришлось извращаться. Значительно более мирная история этого среза перераспределила ресурсы общества не в военную промышленность, а в сферу досуга и развлечений. Этот срез был просто идеалом будущего по Стругацким: homo Ludens, человек играющий. Наши ролевики с их слётами «эльфов», все эти недоигравшие в детстве инфантилы с деревянными мечами на здешнем фоне выглядели бы суровыми занудами с Челябинского тумбостроительного. Здешний социум возвёл игры в фетиш и успешно выпускал ненужный более пар переросшей себя индустрии в свисток «активностей». (Я не совсем уверен, что это не причуды перевода, но слово «активности» употребил сам Андрей, и оно как-то очень хорошо легло в терминологию проблемы – в значении «бурная, но не созидательная деятельность, средство занять бездельника так, чтобы у него возникла стойкая иллюзия, что он полезный член общества». Существенно позже я услышал это слово снова, уже в нашем срезе, как термин из лексикона массовиков-затейников – ну, знаете, тех, кто поддерживает в производителях и продавцах иллюзию, что их товары лучше продавать, танцуя вокруг покупателя вприсядку. Вообще, история этого среза чем дальше, тем больше отзывается в нашем все новыми и новыми зловещими параллелями…) Здешнее общество устраивало игрища масштабов воистину фантастических – когда тысячи человек разыгрывали в реальном времени масштабные многомесячные сценарии, где все были актёры и все – зрители. Такие мегаспектакли, действующие лица которых полностью уходили в сочинённую сценаристами жизнь, отыгрывая самые разные роли. Представьте себе… ну, не знаю… что там сейчас модно смотреть? «Игры престолов»? Ну вот, представьте себе целый город, живущий по сценарию сериала. Каждое утро вы получаете свою роль на день, весь день варитесь в средневековых интригах, сдобренных условной «магией» или чем-то там ещё (я не смотрел «Игры»), а вечером включаете телевизор и смотрите, как отыграли другие. И так может продолжаться год или даже больше, пока игра не наскучит и не придумают следующую. Разумеется, играли не все – кто-то просто следил за игрой, а кто-то все же и работал. Даже в постиндустриальном мире, забросившем амбициозные планы технического развития и пустившим всю созидательную энергию в бантики, кто-то должен работать. Тем не менее, процент играющих был достаточно велик, а остальные создавали им условия для комфортной игры – костюмы, бутафорию и даже спецэффекты прямо в жизни. Андрей привёл один, на мой взгляд, очень показательный пример. Несколько сотен людей несколько лет играли в полет в космосе. Для этого в безлюдной местности построили гигантский макет корабля со всеми внутренними системами – от кают, до оранжерей и систем утилизации говна в удобрения. Люди зашли туда, запёрлись и на полном серьёзе якобы «летели» на другую планету. Внутри все было напичкано камерами, это грандиозное живое кино обслуживалось кучей народу, от сценаристов до техников, и ещё больше народу это смотрело. Это напоминает наши реалити-шоу, но все же не аналог – это именно игра, а не имитация естественного развития событий. Все играли роли по подробным сценариям, изображая не себя, а других людей. Ну и масштабы, конечно, непредставимы. Затраты человеческих сил и стараний были таковы, что, наверное, можно было на самом деле в космос слетать, однако, кто бы ни правил этим срезом, они тщательно следили за тем, чтобы активность социума была строго игровой, либо эти игры обеспечивающей.

Кстати, кто тут правил, тоже осталось неясно. В здешнем социуме не было ничего похожего на нашу дихотомию «демократия/тоталитарность», а властная вертикаль была скрытой. Не было никакого публичного властного аппарата, типа президента, короля или Властелина Всего. Все знали, что есть те, кто определяет стратегию развития общества, и считалось, что в их число входят умнейшие и достойнейшие. Но кто они, и как именно туда попадают – никто не знал и не особо интересовался. В противовес этому, все бытовые вопросы функционирования общества, от муниципальных уложений до правил проезда перекрёстков принимались в форме референдумов, при самом широком народном волеизъявлении. Видимо, этого хватало для того, чтобы не возникала необходимость в «большой политике», которая, если вдуматься, чаще всего является дорогостоящей ширмой для все того же закулисного управления неизвестно кем. Не самое дурное устройство общества, кстати. С учётом процентного содержания идиотов в социуме, «настоящая демократия» была бы куда хуже…