За грехи отцов - Блейк Анна

Аурелия взяла трубку на третьем гудке.

– Марк! – воскликнула она. – Приятный сюрприз.

– Извини, если разбудил. У меня форс-мажор.

Он не видел ее лица, но почувствовал, что собеседница улыбается. Они познакомились еще в институте. Аурелия была старше на два года. Она пошла в психиатрию. Он – в судебную психологию и далее в профайлинг. Стал сочетать в себе знания и навыки юриста, психоаналитика и профайлера. Он никогда не вел клиентов и не работал в качестве психоаналитика. Сколько себя помнил, он в том или ином формате занимался психологией убийц. Даже тогда, когда не знал, что это вообще такое. Их с доктором Баррон связывала давняя и приятная история, которая закончилась сама собой, когда он уехал на учебу в США, а она – в Великобританию. А еще то, что Аурелия предоставила ему пропуск к своим заключенным, когда он писал диссертацию.

– Я еще на работе, – сказала доктор Баррон.

– У тебя есть свободная комната?

– Ты решил сдать жену в психушку? Горячо одобряю. В последнее время в эфирах она порет чушь.

Карлин бы рассмеялся, если бы был один. Но тревожный шепот Эли из-за спины и перехваченный в зеркале заднего вида испуганный взгляд Кейры заставили его сдержаться.

– Все серьезнее. Если я приеду через двадцать минут, дождешься? Или уснешь?

– Я жду, – серьезно сказала Аурелия. – Я знаю, над чем ты работаешь. Мне подготовить кого-то из персонала?

– Пока что нужна только ты.

Доктор Баррон отключилась. Карлин доехал до ближайшего светофора, который в это время суток мигал желтым, выехал на полкапота и тут же сдал назад – мимо промчался сумасшедший на BMW. Девушки приглушенно вскрикнули. Марк, привыкший к стихийному вождению местных автолюбителей, хладнокровно выехал на перекресток, крутанул руль и сменил направление. Шел ливень. Машин почти не было. Он нажал на газ, вывел «Ауди» на крейсерскую скорость и слегка расслабился, наслаждаясь ощущением от машины. Мощь и надежность полного привода сложно с чем-то перепутать. «Шестерка» после «Тойоты», на которой Марк ездил почти десять лет, приводила его в восторг каждый раз, когда он находился за рулем. Здесь он отдыхал, собирался с мыслями. С силами. Здесь он чувствовал себя особенно живым. И если так можно выразиться – благополучным.

Карлин улыбнулся своим мыслям.

Клиника Аурелии Баррон находилась в пяти километрах от города в глухом сосновом лесу. Говорят, раньше здесь располагалась усадьба таинственного аристократа, который жил в этих местах еще до того, как Треверберг получил современное название и начал превращаться в мегаполис. Здесь были конюшни, постройки для слуг, хозяйская усадьба баснословных размеров. Карлин не знал, как Аурелия получила право на эту территорию и на каких условиях, но через год или два после института она открыла здесь частную клинику. Поставила забор, охрану, систему видеонаблюдения, организовала транспорт и гостиницу для сотрудников. Смотровую зону. Ее поддерживала городская администрация. Кажется, она так и не вышла замуж. И жила в клинике, отлучаясь только для того, чтобы дать интервью или решить административные вопросы.

– Куда мы едем?

Кейра задала этот вопрос тихо-тихо, наклонившись к его уху. Марк почувствовал ее теплое дыхание на своей шее и тонкий аромат волос.

– К Аурелии Баррон, – так же чуть слышно ответил он.

– Ого.

Ее рука легла ему на плечо и легонько сжала. Карлин не отвлекся от дороги. Он улыбнулся. Наклонил голову и прижался виском к ее виску.

– Тебе нужно поспать, – прошептал он.

– Для начала нужно ей помочь.

Кейра откинулась обратно на сиденье и прижала дрожащую и мокрую девушку к себе. В машине не оказалось ни пледа, ни полотенца (и откуда бы). Пришлось на полную включить печку и направить струи воздуха на пассажирок. Но Эли никак не могла согреться. Или же ее бил озноб по другой причине.

Карлин ускорился. Он прекрасно водил машину, чувствовал ее и не боялся мокрого асфальта (тщательно подобранная резина решает!). Его не пугала и лишенная фонарей дорога. Главное – никаких ухабов, встречных автомобилей и психов на пути. Окрестности Треверберга в такое время традиционно пустовали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Рука Кейры снова легла ему на плечо. Девушка убрала ее только тогда, когда сосновый бор расступился и показались высокие каменные стены клиники доктора Баррон.

– Куда вы меня привезли? – наконец спросила Эли.

– Это место принадлежит моей подруге, – сказал Карлин. – Я договорился, чтобы мы приехали сюда. Здесь тепло, безопасно. И здесь есть люди, которые вам помогут.

– Никто не может мне помочь.

Карлин не ответил. Он опустил стекло, посмотрел в камеру. Дождь ударил в лицо косыми струями, но мужчина не пошевелился. Он дождался пронзительного сигнала, в камере что-то щелкнуло, и огромные ворота начали отползать в сторону. Марк поднял стекло. Провел рукой по лицу и волосам, убирая лишнюю влагу. Тепло в автомобиле приятно контрастировало с лютым холодом на улице. Конец октября. На смену бурям и ливню скоро придут снег и морозы.

Шины мягко зашелестели по подъездной дороге. У главного здания горел свет. Охранник у ворот жестом показал, куда ехать. Машина пересекла пространство и нырнула в подземный паркинг, который построили во время глобального ремонта на усадьбе. Карлин поставил автомобиль как можно ближе к лифту и заглушил мотор, на прощание взмахнув дворниками. Вытащил ключ из замка зажигания, потянулся за пиджаком, который лежал на пассажирском сиденье, и вышел из машины, чтобы открыть девушкам дверь. Сначала помог выйти Кейре, которая слегка сжала его пальцы с загадочной улыбкой, потом замер, глядя на Эли. А она на него расширившимися от ужаса глазами. Коллинс развернулась и протянула руки девушке. Та выбралась из машины и оцепенела, глядя на Марка так, будто перед ней стоял демон.

Карлину стало грустно.

И одновременно радостно от того, что Кейра с ним вела себя по-другому. Он гнал эти мысли, но внимание девушки было приятным. Особенно на контрасте с вернувшимся домой холодом.

Справа что-то пискнуло, и дверь, ведущая вглубь клиники, открылась. В проеме появилась эффектная высокая блондинка. Аурелия почти не изменилась за те несколько лет, в течение которых они не виделись и почти не общались. Марк с улыбкой понял, что его жена чем-то была похожа на эту женщину. Внешне.

Конечно, внешне.

Подобных Аурелии Карлин не встречал. Больше всего она походила на портвейн. Вроде бы сладкая, вроде бы такая знакомая, почти привычная. Но ты выпил глоток – и уже чувствуешь опьянение. Пьешь еще – и не можешь остановиться. Так легко и просто добровольно залезаешь в болото. И тонешь, тонешь, пока от тебя не останется одна оболочка. Все мысли и чувства подчиняются ей. Будто она и не человек вовсе. Почувствовав такое знакомое томление, Карлин собрался.

Минувшие годы его изменили. Он женился, у него ребенок, карьера. И тот внутренний стержень, которого так не хватало в двадцать лет, когда он утонул. Утонул и, кажется, так и не поднялся со дна, хотя успел убедить себя в обратном.

Аурелия улыбнулась и молча пригласила гостей следовать за ней. Ярко освещенный коридор привел их к просторному лифту. Кейра обнимала мисс Линас за плечи, они шагнули в угол и замерли там. Эли прятала глаза, она находилась в оцепенении. А Кейра не спускала напряженного взгляда с неожиданно возникшей блондинки, рядом с которой любая чувствовала бы себя неуютно.

Доктор Баррон приложила к считывателю пластиковый пропуск, и лифт закрылся. Марк следил за ее действиями без улыбки. Он стоял, распрямив плечи и уперевшись ладонями в металлическую поверхность стены. Боковым зрением он ловил на себе взгляд Кейры, в котором бушевал настоящий ураган чувств. Минуту назад это принесло бы ему мрачное удовлетворение, но сейчас ревность, на которую она не имела ни права, ни оснований, его разозлила. Марк повернул голову и смерил девушку прохладным взглядом. Она тут же отвела глаза и притянула к себе Эли.

Наконец лифт остановился. Аурелия снова провела карточкой по считывателю. Створки разъехались. А за ними распахнулись стеклянные двери, ведущие в длинный белый коридор. По стенам висели белые картины в белых же рамах. На полу не было ковра. И окон тоже не было. При этом обстановка не давила. Привыкнув к яркому свету, Карлин различил множество оттенков светло-серых тонов и обратил внимание, как искусно кто-то создавал здесь ощущение пространства. Коридор был нешироким и недлинным. Но казался бесконечным.