Небо в алмазах (СИ) - Younger Alexandrine

Январь, 90-го…

Космос восседал на капоте «Линкольна», покуривая неизменные «Marlboro». Пряча подбородок в ворот дубленки, он уже успел пожалеть, что закинул теплый шарф на дальнюю полку шифоньера. Фил обещал ждать близ автомойки в четыре часа, но каждый занят чем-то своим. Кем-то! Ничего удивительного. Кос не забыл, как это бывает. Шубы зимой не спасают, нужно человечье тепло, а то ещё заметёт, к чертовой матери. Везде возвышенные материи! Лизе бы понравилось.

Лизе…

Холмогоров не признавал книжную лабуду, которой зачитывалась мечтательница-Лиза. Приходилось таскать ей книжки из отцовской коллекции. Над ним потешались, а Кос плевал на чужое мнение.

В непролазном московском небе, вооружившись фантазией, Лиза высматривала неведомые алмазы, заставляя поверить в небыль Космоса.

Но единственными алмазами он признавал её глаза — пронизывающие, два осколка. Не смотрит — морозит. Так леденяще они смотрели на него после ночи на даче Царёвых. После того, как он закрыл её одну в квартире, отобрав ключи, боясь, что снова побежит за ним. Или от него…

Следующим утром понял, что борьба бессмысленна. Павлова не хочет его слышать, забравшись в глухой кокон с головой. Софа при помощи старого дружка Пумы вскрыла квартиру Лизы, и не пустила Космоса на порог.

Кос убеждал себя: остынет к вечеру, ведь такая же, как и Пчёла, отходчивая. А сам пропал на два дня, пытаясь найти приют для Белого. Проблемы друга позволяли не думать о собственных. Но Лиза не смогла заговорить и после, закрываясь от Холмогорова на все замки, будто бы держала оборону. Избегала.

Космос не имел понятия, как она ходит в институт, и ходит ли, а Пчёла смотрел на него волком. Ведь он заранее предупреждал, чем чреваты их близкие отношения.

В день, когда Белов покинул пределы Москвы, Лиза впервые появилась среди друзей, но и слова не сказала Космосу. Держалась брата, как будто ей снова двенадцать лет. Пчёла готов быть жилеткой для младшей сестры, раз появилась такая необходимость.

А на утро Фил огорошил Коса новостью — «беги на Ленинградский». Лиза так и не решилась сказать бывшему жениху, что уезжает в родной Ленинград. Он бы почти её догнал, ведь Лизка как всегда опаздывала на поезд, но в этот раз всё обернулось против. Холмогоров не успел, стоя на перроне, как вкопанный, и…

Без Лизы он перестал видеть это небо в алмазах. Разучился. Мёрз в минус пятнадцать по Цельсию. Один…

Космос Холмогоров не думал, что всё так получится. И чтобы ничем не утешиться — ни в злости, ни в угаре, ни сознательно. Через это он прошёл. Кос почти убил свои ревность и обиду, дотрагиваясь руками до чужого доступного тела, но быть любящим и отвечать вниманием другим, он уже не мог. Сковало по рукам и ногам, когда ему стоило увидеть Лизу.

Чёрт возьми, он бы никогда и ни за что не пустил её на дачу Царевых в тех обстоятельствах, но ничего не мог ей предъявить! Проблемы, так внезапно свалившиеся на удалые плечи дембеля Белова, рикошетом обрубили карточный домик, в котором пытались укрыться Лиза и Кос. Никто не мог остаться в стороне, и Космос получил по заслугам. За то, что не нашел выхода. Нажал на курок, не сильно думая о последствиях.

Хотя… отыскал — самый скользкий из мизера возможных. Но Сане так и не признался, и надо ли? Ведь везде палёные концы. И Лизе ничего не сказал. Отмолчался, предчувствуя, что это навсегда может их разделить. Если не разделило, как по закону бумеранга.

Когда все рухнуло? В момент, когда Космос впервые расслабленно махнул рукой на женские опасения? Или в день появления его закадычного друга Громова, связи которого не внушали Косу доверия. Кто посоветовал Лизе влезть в мужские дела, которые пахли большими тюремными сроками и чей-то кровью, пролитой на бою в Раменском?

Добрый друг Слава! Смотрел же на неё, как побитый щенок, и опять не мог понять, как такая хорошая девочка стала невестой раздолбая, промышляющего не самыми образцовыми делами.

Может… в миг, когда увидела с ним другую? И Лизе было все равно, что Кос сделает с этой пьяной в дымину пловчихой. Павлова не терпела третьего лишнего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Воспоминания, лето 89-го…

— Я хотела вернуться к тебе, а теперь с меня довольно! Молодец, развлек Сашку, хвалю за доблесть! Чтобы его повязали, да?

— Не пререкайся! Я еще узнаю, как ты добралась до дачи! Друг Громов?

— Ты лапал левую тёлку, и пытаешься сказать мне, что всё нормально, придурок? И приплести сюда Грома?!

— В Москву! Может, там меня, наконец, послушаешь?

— Какая Москва, Космос? — на Лизу смотрели захмелевшие глаза, и Кос в самом деле не знал, что ей сказать. Впервые в жизни. — Ты еле на ногах держишься…

— Лиза, что ты творишь?

— Ничего не говори!

Не слушалась, не слушал, не слышали. Пытались доказать, что делают всё, как надо, единственно и верно. Ревновал, запрещал. Подозревала и не понимала, почему ему спокойнее, когда она ждёт его дома, а не лезет на амбразуру, ища выход из тупика, в котором оказались вместе. Ссора за ссорой. Мрак.

Исход лета восемьдесят девятого года просто не мог вылиться в финал для Космоса Холмогорова и Лизы Павловой! Не имел права, но вот только Кос не двигался с места, сминая в руках пустую пачку сигарет, и с заметным мазохизмом вспоминал. Слишком часто в последнее время…

Воспоминания, лето 89-го…

— Такая только у меня, и у Майкла Джексона! — «Линкольн» был светлой мечтой любого советского автолюбителя. Кос настолько воодушевлен, что не замечает открытого пренебрежения Пчёлы. Версия о том, что поп-король — голубой негр, озвученная старшим братом Павловой, нисколько не впечатлила сына академика АН СССР.

— У голубого негра не может быть клёвой тачки? — заступился за Джексона Фил, которого интересовал не треп двух друзей, а обустройство приобретенной Холмогоровым машины. — Лизок, лучше скажи, тебя не колошматило на этой космической станции?

— Эй, не надо тут! — Кос по-командирски пригрозил Филатову пальцем, спеша привлечь к себе Лизу. — Такая юная леди только у меня. Не дождетесь!

— И я тоже люблю тебя, Кос! — Лизе не спорила с космическим пришельцем, в лапах которого она удобно расположилась. — Валер, как видишь! С ветерком и с песней…

— Ты, Пчёлкин, расист получаешься, — глаза Космоса горели от того, как нравилось ему новое приобретение. — Лизка, докажи этому придурку, что я прав!

— Достали цапаться, как кошка с собакой! — каждая ссора Космоса и Пчёлы прибавляла Лизе шанс на скорые седые волосы.

— Я не просто расист, а Ку-клукс-клан! Понял меня? — Пчёлкина сложно было унять, если он решился что-то доказать ближнему. — Понял меня, грязный вонючий негр?

Космосу пришлось отпустить Лизу, чтобы посоревноваться в любезностях с её братом.

— Кос, красиво! Сам рисовал? — Валера приметил оранжевые языки пламени, которыми был щедро разрисован автомобиль Космоса. — Или Лизу поднапряг на такое дело? Ночью там краски не обнюхались?

— Валер, и ты туда! — обреченно отозвалась Лиза, занявшая водительское кресло. — Энди Уорхол! Мне до такого таланта не хватит.

— Чего ещё нахер?

— Лучший американский художник, деревня!

— Чёртовы детишки!

— Знать будешь больше, башка!

Меньше чем через полчаса они увидели Саньку Белова. Парню не дали шанса отдохнуть лишний час после поезда, выкрикивая его имя в мегафон. Космос от счастья пританцовывал на широком капоте машины, а Лиза, висела на спине у брата, пытаясь высмотреть, насколько изменился Саша, два года прослуживший на границе.

Сержант оказался верен себе, появляясь во дворе как раз в то время, когда бедный Кос пытался спасти свой лоб от нового щелбана. Филатов буквально подхватил пограничника на свои могучие руки, и вскоре посреди двора образовалась дружная кучка из пяти человек, сжимающая друг друга в объятиях.

— Сашка, наконец-то, приехал! — Лизе казалось, что они не видели Саньку вечность. — Кос, да не сдави ты его! Он и так с дороги.

— Не сахарный, не рассыплюсь! — бодрым и счастливым голосом отвечал Саша, балансируя на ногах. — Пчёла, брат! — Витя все еще продолжал висеть на спине Белого. — Как мне этого не хватало, черти!