Три последних дня - Анна и Сергей Литвиновы

Одно беспокоило: что скажут близкие, когда узнают об ее выходке?

Маме (сладко уснувшей после обеда) Таня оставила записку.

А вот как ей оправдываться перед отчимом?..

* * *

Неделю назад. Юлия Николаевна

Если бы она разбиралась в спиртных напитках, а также умела их смешивать, то обязательно придумала бы коктейль «Карибский закат». За основу, конечно, надо взять местный ром, добавить в него что-то легкое, будто перышки облаков. А вкус оттенить чем-нибудь душистым, терпким. Чтоб похоже было на окружавший здешние острова океан…

Но Юлия Николаевна не умела делать коктейли, поэтому пила те, что ей готовил Мирослав. Простенько и, на ее взгляд, крепковато: ром с малой толикой колы. Она предпочла бы свежевыжатый сок, но выжималки в доме не было, а просить любимого, чтобы купил, она стеснялась.

Впрочем, грех, смертный грех хоть на что-то жаловаться, когда ей доступны восхитительные запахи тропиков, шум моря, быстрый лет облаков, приятная, днями тянущаяся праздность… Когда есть возможность за всем великолепием окружающего мира наблюдать из удобного мягкого кресла…

Юлия Николаевна прочно захватила главную гостиную на третьем этаже с панорамным видом на море. Пусть Мирослав говорит, что в столовой уютнее, а картины взору открываются не хуже – она своим предпочтениям не изменяла. Все время, когда оставалась одна, проводила в любимом кресле. Первые дни бесконечно упивалась видами, потом начала там же читать, делать записи в дневнике, подпиливать ногти, штудировать – со словарем – имевшуюся в доме кулинарную книгу карибской кухни (разумеется, та была на английском).

Единственное неудобство: освещалась гостиная плоховато. Днем – с панорамными окнами – все было замечательно, но темными вечерами одной лишь небольшой люстры явно не хватало.

Чтоб не отвлекать Мирослава (тот теперь все чаще уединялся в библиотеке), Юля попробовала решить эту проблему сама. Принесла из спальни настольную лампу, а розетка – очень удобно – располагалась как раз возле ее любимого кресла. Вилка в пазы вошла свободно, но лампа не включилась. Хотя в спальне работала нормально. Что-то с розеткой не так?

Пришлось побеспокоить Мирослава. Тот в восторг не пришел. Пробурчал:

– Говорю тебе, читай в столовой! Там света достаточно.

Но ей не хотелось расставаться с любимой комнатой даже вечером, потому она кротко молвила:

– А розетку ты починить не сумеешь?

Мирослав метнул в нее раздраженный взгляд. Вышел из гостиной. Вскоре явился с удлинителем. Буркнул:

– Не разбираюсь я в розетках. Вот, удлинитель в холле воткни… Провода хватит.

– Спасибо тебе! – проникновенно произнесла Юлия.

Инцидент был исчерпан.

* * *

«Конечно, этот случай мог значить всего лишь то, что в доме (Мирославу чужом) действительно не работала розетка, – думала Татьяна. – А чинить он не умел. Или просто не захотел возиться…»

Но все ж никак не выходила из головы история – давняя, из детства. Когда просила любимого отчима (тогда еще жившего с ними) рассказать сказку перед сном. А тот, игнорируя положенные девочкам истории про Белоснежку и красавиц с чудовищем, повествовал, как выживать в тайге. Находить себе пищу даже в условиях вечной мерзлоты. Рассказывал и о разнообразных тайниках. Что можно устроить в полых металлических трубах забора. В карнизах для штор. В полостях старинных напольных часов.

Говорил он и о том, что даже сейфы в квартире/доме могут быть двух сортов: те, что напоказ – у них обычно высокая степень защиты от взлома. А еще – замаскированные, и они сами по себе от несанкционированного проникновения слабо защищены. Зато грабителям их найти трудно. Обычно подобные хранилища ценностей маскируют под духовой шкаф, например. Или микроволновку. Или книжную полку. Или – розеточную группу. Таня спрашивала мать, был ли во владениях Мирослава на Антигуа сейф? Та отвечала: не видела нигде. А вот рассказ Юлии Николаевны про неработающие розетки в гостиной Красса крепко запал Татьяне в душу.

* * *

Недавно минула полночь, и народ на огромном круизном лайнере ел, пил, веселился, проигрывал в казино и, конечно, без удержу флиртовал (если этот глагол применим, конечно, к шестидесяти-, а то и девяностолетним американским дедам и бабулям).

Танины чувства были возбуждены. Сердце колотилось, словно бешеное. Уж ей-то сейчас совсем не до отдыха и не до флирта.

Во-первых, надо не попасться корабельной охране и не оказаться в поле зрения многочисленных видеокамер, наверняка тайно просматривающих на пароходе каждый коридор и закуток. Ну, от камер можно защититься прикольной шляпкой, купленной вместе с платьем. (Вспомнился еще один урок отчима – от камер наружного наблюдения можно укрыться под полями шляпы или козырьком бейсболки.) И ничего страшного, что Таня в головном уборе, вечером на палубе поддувает свежий ветерок, а кроме того, на пароходе полно фриков. Старушки друг перед дружкой шляпками хвастаются, будто на королевское венчание в Вестминстерское аббатство явились.

Живые охранники – дело другое. Вон один впереди замер у внутреннего трапа, делает вид, что прическу поправляет, а на самом деле внимательно слушает вставленный в ухо микронаушник.

– Внимание всем вахтенным! Обращаем внимание на женщину, европейская раса, на вид тридцать лет, одета: голубые джинсы, серая кофточка, рост сто семьдесят – сто семьдесят пять, худощавого телосложения. При обнаружении немедленно сообщить вахтенному охранной службы. Самостоятельно задержать не пытаться. Может быть вооружена.

Таня довольно рассеянно шла по палубе, хотя ей хотелось припустить от буравящего взгляда охранника во все лопатки.

…Повезло. Бодигард не обратил на нее ни малейшего внимания.

Садовникова продолжала свою одинокую прогулку, ломала голову: часам к двум ночи веселье пойдет на спад, туристы разойдутся по каютам, а куда деваться ей? Одинокая девушка, пусть в казино, пусть в ресторане, обязательно привлечет внимание службы охраны. Подойдут, попросят предъявить карточку пассажира – и что тогда?

«Хоть мужика снимай, чтоб в номер к себе позвал!»

Впрочем, то путь – для блондинок типичных. А Таня в сложных ситуациях предпочитала не тело продавать, а головой работать.

Тем более у нее задача не просто ночлег себе найти, но и завтра без проблем сойти с корабля на берег. Тут ей никакой мимолетный любовник не поможет. Нужна собственная карточка.

Опять у кого-то из пассажирок позаимствовать? Проблем, наверно, не будет. Здесь, на теплоходе, все держат карты при себе. Предъявляют, когда заказывают в ресторане коктейли или покупают в казино фишки. Всех дел: найти еще одну похожую на нее женщину, выбрать подходящий момент да вытащить из кармана или из сумочки.

Но если пассажирка обнаружит пропажу еще до того, как корабль пришвартуется на Антигуа?.. К тому же второй раз за день воровать – пусть даже для пользы дела – Садовниковой совсем не улыбалось. Не ее это…

Какие могут быть еще варианты? Ждать, пока лайнер остановится, прыгать в воду и добираться до берега вплавь? Несерьезно. Забраться, допустим, в тюк с грязным бельем? Однако на корабле, скорее всего, есть собственная прачечная…

Да и просто на лайнере находиться опасно.

Мозг продолжал работать, перебирать варианты.

Вдруг Таня заметила за стеклянной дверью, отделявшей прогулочную часть корабля от служебной, что-то вроде большой моторной лодки. Прямо на палубе тросами приторочена к борту.

Садовникова заинтересовалась. Прилепилась носом к прозрачной двери. Действительно: моторная лодка. Даже, скорее, катер. Татьяна легонько нажала на ручку двери – та подалась. Но проскользнуть внутрь не успела.

– Пардон, мадам. Вам чем-нибудь помочь? – раздалось у нее за спиной.

Резко обернулась – мужчина в белоснежной морской форме.

Таня ослепительно улыбнулась:

– Да мне просто интересно стало! Это, что ли, спасательная шлюпка?

– А… вы, наверно, в Гваделупе сели. Еще не знаете, – хмыкнул в ответ мужчина. – Это катер специальный. Чтоб пассажиров на берег доставлять.

– Но зачем он? Корабль разве не к причалу швартуется? – удивилась Татьяна.

– На Гваделупе – да. А на острове Каталина, допустим, мелко. К берегу не подойдешь. Вот пассажиров и будут на таких катерах отвозить. На борту их всего шесть. Всем места хватит.

– Вот как! – Таня на секунду задумалась. Произнесла, насколько могла небрежно: – А завтра, на Антигуа, мы к причалу придем или тоже на катере?

– Нет, там к причалу.

«Жаль», – мелькнуло у нее.

А мужчина продолжал:

– Но к самому дальнему, четвертому. До выхода в город по солнцепеку больше мили. Поэтому капитан приказал для пожилых, инвалидов, детей катер спустить. Один. Как раз вот этот.