Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле - Фредерик Кемп

Томпсон посоветовал, чтобы в Вене Кеннеди предложил Хрущеву такой вариант по Берлину, который позволит обеим сторонам спасти репутацию, поскольку проблема, по всей видимости, достигнет кульминации в конце года. В противном случае, сказал он, «на чашу весов ляжет война».

В тот же день Кеннеди получил сообщение из Берлина. Глава американской миссии в Западном Берлине дипломат Э. Алан Лайтнер-младший написал, что «статус-кво Берлина будет сохраняться какое-то время» и что у Хрущева нет никакого плана действий. Таким образом, рассуждал Лайтнер, Кеннеди на встрече в Вене может остановить Хрущева, сообщив, что США полны решимости защищать свободу города и что «Советы должны убрать руки от Берлина».

Лайтнер хотел, чтобы Кеннеди понимал, к каким последствиям приведет проявленная на венской встрече слабость. «Любой намек на то, что президент готов обсудить промежуточные решения, пойти на компромисс или временное решение, ослабит влияние на Хрущева предупреждения о пагубных последствиях неверной оценки им нашего решения».

Вашингтон, округ Колумбия

Четверг, 25 мая 1961 года

Кеннеди, видя первые неудовлетворительные действия своего президентства, решил выступить 25 мая с докладом о положении дел в стране – Специальным посланием о срочных нуждах страны – спустя всего двенадцать недель после первого послания. Он понимал, что после залива Свиней и перед Веной он должен подготовить почву, сообщив Хрущеву безошибочное решение.

В одну из встреч с Большаковым Бобби Кеннеди предупредил его, что в своей речи на совместном заседании палат конгресса президент будет вынужден выразить разочарование поведением СССР. Тем не менее жесткая риторика президента не означает отказа от встречи с Хрущевым.

Выступая перед конгрессом и телевизионной аудиторией, Кеннеди объяснил, что американские президенты в «исключительных случаях» в течение одного года выступали со вторым обращением к народу. Такие случаи были, сказал Кеннеди. Он заявил, что, поскольку Соединенные Штаты отвечают за «безопасность свободного мира», собирается представить «доктрину свободы».

Президентская речь, длившаяся сорок восемь минут, семнадцать раз прерывалась аплодисментами. Кеннеди подчеркнул необходимость поддерживать процветающую американскую экономику и отметил окончание спада и начало восстановления. Он объявил «великим полем битвы за защиту и распространение свободы в наши дни… Азию, Латинскую Америку, Африку и Ближний и Средний Восток, земли поднимающихся народов».

Кеннеди предложил увеличить расходы на повышение боеспособности вооруженных сил, на разработку и модернизацию вооружения примерно на 700 миллионов долларов, чтобы догнать и перегнать Советы в гонке вооружений; провести реорганизацию системы гражданской обороны, выделив втрое больше средств на противорадиационные укрытия. Он потребовал уделить больше внимания партизанским войнам в странах третьего мира, увеличив поставку гаубиц, вертолетов, бронетранспортеров и боеспособных подразделений запаса. Наша страна, сказал президент, должна поставить перед собой цель до окончания текущего десятилетия высадить человека на Луне и благополучно вернуть его на Землю. Ни один космический проект в этот период не будет более впечатляющим для человечества или более важным в плане долгосрочного освоения космоса; и ни один из них не будет столь дорогостоящим и сложным для реализации. В этой гонке он принял решение обогнать Советы, которые первыми запустили спутник и человека в космос.

До встречи в Вене оставалось всего девять дней, когда американский народ узнал, что с каждым часом возрастает угроза миру, что Америка несет глобальную ответственность как борец за мир, и это требует определенных жертв. Для обсуждения в Вене президент оставил всего один вопрос.

Москва

Пятница, 26 мая 1961 года

Хрущев в ответ на то, что он расценил как попытку Кеннеди сломить его, собрал своих самых критически настроенных избирателей, президиум коммунистической партии. Хрущев вызвал стенографистку, и членам президиума стало ясно, что он собирается сказать что-то важное.

Он заявил своим товарищам, что Кеннеди «сукин сын». Однако, несмотря на это, он придает большое значение венской встрече, потому что хочет использовать ее для обострения германского вопроса. Он обрисовал в общих чертах предложение, которое он выдвинет в Вене, используя почти те же выражения, что и в разговоре с послом Томпсоном.

Могут ли предлагаемые им шаги по изменению статуса Берлина вызвать ядерную войну? – спросил он своих товарищей по партии. Да, ответил он, а затем объяснил, что «есть риск, и этот риск, на который мы идем, оправдан, я бы сказал, если в процентном отношении брать, больше чем на 95 процентов, что войны не будет».

Из всех партийных вождей только Анастас Микоян осмелился не согласиться с Хрущевым. Он утверждал, что Хрущев недооценивает готовность и возможность Соединенных Штатов вступить в обычную, неядерную войну за Берлин. Далее Хрущев объяснил собравшимся, что наибольшую опасность для Советского Союза представляют Соединенные Штаты, а не Западная Германия и Аденауэр. Испытывая к Америке любовь-ненависть, при подготовке к встрече в Вене он склонился в сторону ненависти, и у товарищей не осталось сомнений относительно того, что Хрущев ожидает от этой встречи.

Хрущев упорно повторял ставшую навязчивой идею, что хотя он встречается с Кеннеди, но Соединенными Штатами управляют Пентагон и ЦРУ, это, по его словам, он уже испытал во время переговоров с Эйзенхауэром. Вот почему, сказал он, нельзя рассчитывать, что американские лидеры могут принимать решения, основанные на логических суждениях. Отсюда следует, сказал он, что «могут возникнуть некие силы и найти предлог, чтобы развязать против нас войну».

Хрущев объяснил товарищам, что подготовился к угрозам развязывания войны, но что он знает, как наилучшим образом этого избежать. «США могут пойти на развязывание войны», но европейские союзники и общественные силы не дадут Кеннеди применить ядерное оружие в ответ на изменение статуса Берлина. Де Голль и Макмиллан никогда не поддержат решение американцев развязать войну, поскольку им известно, что советские ракеты нацелены на объекты в Европе. «Они умные люди и понимают это», – сказал он.

Затем Хрущев обрисовал, как будут разворачиваться события после того, как он выдвинет в Вене новый шестимесячный ультиматум. Он подпишет мирный договор с правительством Восточной Германии, а затем передаст восточным немцам всю ответственность за доступ в Западный Берлин. «Мы не вторгаемся в Западный Берлин, мы не объявляем блокаду, – сказал он, а значит, не даем повода для боевых действий. – Мы показываем, что готовы разрешить воздушное движение, но при условии, что западные самолеты будут садиться на аэродромах ГДР. Мы не требуем вывода войск. Хотя это незаконно, но мы не будем применять силовые методы для их выдворения из Берлина. Мы не будем отрезать пути поставок продовольствия и другие жизненно важные коммуникации. Мы будет придерживаться политики невмешательства в дела Западного Берлина. Исходя из этого, я не думаю, что прекращение состояния войны и оккупационного режима приведет к развязыванию войны».

Микоян был единственным, кто предупредил Хрущева, что вероятность войны больше, чем считает советский лидер. Однако из уважения к Хрущеву, он оценил ее в 10 процентов, в отличие от 5 процентов Хрущева. «По-моему, они могут пойти на военные действия без применения атомного оружия», – сказал Микоян.

Хрущев возразил, что Кеннеди так боится войны, что не отважится на военные действия. Он сообщил членам президиума, что им, возможно, придется пойти на компромисс по Лаосу, Кубе и Конго, где не так очевидно советское превосходство, но что касается Берлина, то тут превосходство Кремля не вызывает сомнений.

Для того чтобы обрести полную уверенность в своих силах, Хрущев сказал, обращаясь к военачальникам: «Я хочу, чтобы Малиновский, Захаров, Гречко хорошенько посмотрели, какое у нас соотношение сил в Германии и что нужно. Может быть, подбросить вооружение, одним словом, на тот случай, если надо будет подкрепление туда… На это срок вам полгода». Он сказал им, что готов потратить на это необходимые средства. Его жесткие слова, предназначенные для венской встречи с президентом Кеннеди, было необходимо подкрепить повышенной боеспособностью.

Микоян возразил, что Хрущев ставит Кеннеди в опасное положение, когда у него не будет иного выбора, как отважиться на военные действия. Микоян высказал предложение сохранить «воздушный мост», чтобы решение по Берлину было более приемлемым для Кеннеди.

Хрущев не согласился с Микояном. Он напомнил товарищам, что происходит в Восточной Германии. Каждую неделю тысячи профессионалов покидают страну. Если проявить слабость, то это вызовет волнение не только у Ульбрихта, но и у союзников по Варшавскому договору, которые «почувствуют в наших действиях несогласованность и неуверенность».