Краски - Павел Ковезин

по-дружески улыбнулся.

– А, это ты, проходи.

Мы прошмыгнули в дом. Парень был полноват, неуклюж и, насколько я могла заметить, картавил. У него были торчащие рыжие кудри, а на переносице висели очки. Я вылупилась на него, как на пришельца с другой планеты. Он был слишком… нормальным? Всё моё окружение последнее время сводилось к довольно странным людям или попросту психам. А этот парень выглядел безобидно и как-то по-детски наивно.

– Это Скотт, – представила Грет. – Скотт, это Рут.

Тот неуверенно кивнул и ушёл в комнату.

– Не обращай внимания, – сказала Грет, – он всегда такой стеснительный.

Она прошла на кухню и открыла холодильник, произнеся звонкое продолговатое «та-а-а-ак».

– Скотт, а кроме замороженной пиццы и овощей ты чем-нибудь питаешься? – крикнула она.

– Пивом, – послышалось из комнаты.

Грет достала из холодильника пиццу, положила её на тарелку и поставила в микроволновку. Мы сели за стол, как примерные дети в ожидании завтрака. С момента появления в этом доме я думала только о том, насколько это безопасно. Вдруг этот Скотт видел в новостях что-нибудь про убийство в паре кварталов отсюда и в любой момент сможет позвонить в полицию.

– Здесь безопасно, – сказала Грет, опережая мой вопрос, – Скотт лапушка. Играет целыми днями в приставку, питается чипсами и никого не трогает. Иногда я приношу ему новые диски или пиво, а он не против того, что я ночую в его гараже. К тому же – у него всегда есть скидка в баре отца. Правда, чтобы ему её получить, надо хотя бы из дома выйти, – она улыбнулась.

На какое-то мгновенье я забыла про смерть отца, про Йохана, Лейлу. Сосредоточилась на настоящем моменте – моменте, когда я с Грет жду звонок микроволновки и не думаю о том, что будет дальше. Мы ели пиццу, а Кубику Грет нашла на кухне пару листиков салата.

– Нам надо включить новости, – сказала я.

– Успеется, – ответила Грет с набитым ртом.

Мы прошли в комнату к Скотту, тот сидел на диване в наушниках и с джойстиком в руках. На полу валялись коробки из-под пиццы словно плохо замаскированные мины на поле. В противоположном углу комнаты под потолком висел ещё один телевизор. Грет нашла пульт и включила его. По новостному каналу говорили об убийстве в моём доме. Я обернулась и поняла, что Скотту плевать на нас – новости и наши разговоры он не услышит за криками из наушников. На экране показывали криминалистов и нарисованный мелом силуэт на фоне. Когда под монотонный голос ведущей появилась моя мама, я подскочила. Двое полицейских вели её под руки к своей машине. Она была такой, какой я её запомнила вчера ночью – взлохмаченные волосы, заплаканное и уставшее лицо, пижама, испачканная в крови. «Полиция разыскивает преступника» – подытожила девушка с экрана.

– Значит, они ушли, – тихо сказала Грет.

– Нам надо разыскать мою мать, – ответила я строгим голосом, но тут же поняла, как грубо это выглядело. Грет и так делает для меня слишком много, чтобы ещё выполнять мои капризы. Но она, кажется, снова прочла всё по моему лицу.

– Мы сделаем всё, что сможем, но надо подождать. Наши ориентировки уже развешены по всему городу. Уверена, о ней позаботятся.

Судьба Лейлы и даже Йохана меня волновала не меньше, но в тот момент я думала лишь о маме и о том, каково было ей пережить это всё. Меня разъедало изнутри какое-то паршивое чувство. Все последние годы мы с ней были словно чужие люди, редко общались, не делились ничем сокровенным. Частично виноват в этом был и отец. Но теперь его нет – и меня бросало в дрожь от осознания того факта, что сблизить нас с матерью может лишь случившееся горе.

– Спасибо, – тихо ответила я, отведя взгляд. По щеке невольно покатилась слеза.

– Эй, – Грет нагнула голову, взяла меня за подбородок и посмотрела в глаза, – всё будет хорошо.

Почти весь день мы провели у Скотта. Грет поначалу пыталась как-то отвлечь меня от случившегося, но вскоре поняла, что это бесполезно. Каждый раз, когда меня утешали, мне хотелось лишь ещё больше разреветься. Я попросила её оставить меня одну, и она присоединилась к Скотту. Несколько часов они играли в какой-то шутер, причём, судя по возгласам, преимущество было явно не на стороне Скотта. Вот же ирония – сначала ты становишься соучастницей убийства, не оставляя от человека живого места, а после высаживаешь всю обойму в нарисованных людей с довольной улыбкой на лице. Это не было озлобленностью или обидой на Грет за смерть отца, на самом деле я испытывала лишь благодарность. Эта бешеная байкерша рисковала жизнью, чтобы спасти мою шкуру. А я… я не сделала ничего. Я не смогла спасти даже себя. Поймала себя на мысли, что ровным счётом не изменилось бы ничего, не уйди я тогда с рельс. Только мой отец остался бы жив, а Грет не разыскивала бы полиция.

Как только я снова задумалась о вчерашней ночи, то услышала короткий звук сирены. Через окно было видно, как полицейская машина остановилась напротив, из неё вышли двое копов и направились к крыльцу. Я вбежала в комнату, сжимая в руках Кубика.

– Грет! – крикнула я, переводя испуганный взгляд то на неё, то на дверь. – Там полиция.

Она бросила джойстик и рванула к окну.

– Твою мать, – выругалась она полушёпотом. – Скотт! Ты нас не видел!

А после резко схватила меня за рукав и прижалась спиной к стене кухни.

– Что мне делать? – Скотт вскочил с дивана и не находил себе места.

– Импровизируй.

В этот момент постучали. Ноги Скотта дрожали, но, собрав волю в кулак, он пошёл открывать дверь.

– Здравствуйте, – заикаясь, сказал он.

– Добрый день, – услышали мы грубый мужской голос за стенкой. – Я прошу прощения. Дело в том, что в нескольких кварталах отсюда было совершено преступление. Мы только хотели спросить, не видели ли вы этих людей?

Послышался шелест бумаг.

– Нет, – сказал Скотт дрожащим голосом. – А что за преступление?

– Убийство, – ответил один из полицейских после короткой паузы.

В этот момент телефон Грет зазвонил. Она выругалась шёпотом, достала телефон и сбросила звонок. На дисплее я успела заметить надпись – «отец».

Я почувствовала, как за стенкой повисло напряжённое молчание.

– Я не видел их, – ещё раз сказал Скотт.

– В таком случае, всего доброго. Позвоните в 112, если увидите кого-нибудь из этих людей.

Входная дверь закрылась, мы аккуратно выглянули в окно и увидели, как копы садятся в машину и уезжают. Когда обернулись, перед нами стоял перепуганный Скотт с двумя листками бумаги в руках.

– Грет! – воскликнул он, махнув ими в воздухе. – Здесь её фотография!

Грет выхватила у него из рук листы. Я увидела свою черно-белую фотографию, на другом – Йохана.

– Что случилось? – не унимался Скотт. – Она убила кого-то?

– Рут? – Грет оглянулась на меня и улыбнулась. – Девочка, которая боится тебя не меньше, чем ты её, стоит в пижаме с мишками и гладит в ладошках крысёныша? Ты сам-то в это веришь?

– Но…

– Не забивай себе голову, Скотт, – Грет с силой опустила руку ему на плечо, – пойдём лучше ещё раунд сыграем.

Так прошли ещё несколько часов. Грет пыталась забыться с помощью компьютерных игр и пива вместе со Скоттом, а я сидела с ними в комнате и залипала в экран, абсолютно не вникая в происходящее. Иногда включала телевизор – в ожидании хороших или плохих новостей – не знаю. Я надеялась, что Йохана и Лейлу не успели найти, а сами они в каком-нибудь безопасном месте.

Ближе к вечеру раздался звонок в дверь. Я подскочила на месте, Грет испуганно оглянулась, а Скотт выключил звук на телевизоре.

– Копы же не могут прийти дважды? – с опаской в голосе спросила Грет.

Скотт, стараясь не шуметь, подошёл к двери и посмотрел в глазок.

– Всё нормально, это Илса!

В коридоре появилась девушка в милом красном пиджаке, сумкой через плечо и двумя хвостиками. Она настолько контрастировала со Скоттом – этим полноватым затюканным мальчишкой, что я удивилась, как она может быть его девушкой. Скотт и Илса молча уставились на нас.

– Поняла, поняла, – Грет улыбнулась, натянула на лоб кепку и выскочила в коридор, – уже уходим.