Пока смерть не разлучит нас - Мэри Джонстон

Нам очень хочется пить.

Я отвел пастора в сторону.

– Сейчас я уйду туда, за эти дюны, – сказал я, – а вы все останетесь здесь. Если я не вернусь, сделайте все, что в ваших силах, чтобы как можно дороже продать ее жизнь. Если же я вернусь… то вы, Спэрроу, человек находчивый и были актером. Многое будет зависеть от того, как вы сумеете мне подыграть!

Я воротился к костру, Спэрроу последовал за мною. На лице его было написано недоумение.

– Милорд Карнэл, – сказал я, – я вынужден просить вас отдать мне свою шпагу.

Он вздрогнул, и его черные брови сошлись к переносице.

– Хотя превратности войны и сделали меня в некотором роде вашим пленником, сэр, – произнес он с достоинством, – мне кажется, что на этом острове, который всех нас держит в плену, нет нужды требовать от меня столь явного подтверждения моего униженного положения. Кроме того, с вашей стороны это неблагородно…

– О благородстве, милорд, мы поговорим потом, – перебил его я. – Сейчас я спешу. Я знаю, что вы и при шпаге мой пленник, но другие этого не знают. В настоящий момент мне необходимо, чтобы вы были пленником не только по сути, но и по виду. К тому же мастер Спэрроу безоружен, и мне не остается ничего другого, как обезоружить врага, чтобы вооружить друга. Милорд, я прошу вас отдать то, что в противном случае мы будем вынуждены отобрать у вас силой.

Он быстро посмотрел на Дикона, но тот стоял к нему спиной, глядя на море. У меня мелькнула мысль, что драки здесь, видимо, не избежать, хотя мне этого и не хотелось, но тут милорд показал, что кроме храбрости, в коей я никогда не сомневался, он обладает также и другим достоинством – благоразумием. Он пожал плечами, расхохотался и повернулся к мистрис Перси.

– Что поделаешь, леди, когда ты пленник вдвойне: пленник врагов, имеющих численное превосходство, и пленник красоты? Самое лучшее тут – это посмеяться над ужимками судьбы и сделать хорошую мину при плохой игре. Вот вам моя шпага, сэр; сейчас к вам обращен ее эфес, но когда-нибудь это будет острие!

Он вынул шпагу из ножен и протянул ее мне рукоятью вперед. Я принял у него оружие с поклоном и вручил его Спэрроу.

Пока мы спорили, воспитанница короля встала и теперь стояла, прислонясь спиной к отвесной стене песчаного наноса. Лицо ее было как белый мрамор меж двумя темными волнами длинных волос, до половины заплетенных в косы.

– Не знаю, вернусь ли я назад, – сказал я, приблизившись. – Перед тем как уйти, могу ли я поцеловать вашу руку?

Ее губы дрогнули, но с них не слетел ни единый звук. Я опустился на колени и поцеловал ее стиснутые руки; они были холоднее льда.

– Куда вы идете? – прошептала она. – Навстречу какой опасности? Я… я… возьмите меня с собой!

Я встал, смеясь над своим безумием, которое нашептывало мне остаться, прильнуть лбом и губами к этим тонким рукам и забыть обо всем.

– Как-нибудь в другой раз, – ответил я ей. – А пока грейтесь на солнышке и думайте, что все идет хорошо. Надеюсь, что так оно и будет.

Несколько минут спустя я уже подходил к компании, собравшейся вокруг могильной ямы. Могила уже приняла в своей чрево то, что будет покоиться в ней до скончания времен, и теперь ее торопливо засыпали песком. Из шайки отпетых висельников одни орудовали лопатами, другие молча стояли или сидели, но все до одного смотрели на могилу и потому не видели меня. Когда была брошена последняя горсть песка и края ямы сровнялись с поверхностью, я прошел прямо в гущу толпы и очутился лицом к лицу с тремя кандидатами на освободившееся место капитана.

– Доброе утро, джентльмены, – сказал я громко. – Позвольте узнать, что вы здесь зарыли: тело вашего капитана, или иного члена команды, или же просто испанские дублоны и пиастры?

Глава XXII, в которой я изменяю свое имя и род занятий

– Право, когда солнце отражается в стольких клинках сразу, это режет мне глаза, – продолжал я. – Полно, джентльмены, зачем показывать мне эти ножи и шпаги? Неужели один флибустьер не может поприсутствовать на похоронах другого, не опасаясь давки и угрозы оружием? Кстати, если вы возьмете на себя труд оглядеться, то увидите, что я явился на эту церемонию один.

Ножи опустились, а их владельцы чуть отошли назад, плюя на землю, ругаясь и смеясь. Человек в черном, шитом серебром камзоле не стал ни браниться, ни хохотать, а только улыбнулся ласково и печально.

– Вы что, свалились с неба? – осведомился он. – Или явились с моря?

– Из моря, – отвечал я. – Мой корабль затонул во время вчерашнего шторма. Я вижу, вам с вашим суденышком повезло больше. – С этими словами я небрежно махнул рукой в сторону трехсоттонного корабля и, слегка подкрутив усы, замолчал, как бы в раздумье.

– Неужели ваш корабль был так велик? – спросил Пэрдайс, в то время как по толпе пробежал восхищенный ропот, перемежаемый громкими ругательствами.

– У меня был очень большой галеон, – ответил я со вздохом сожаления по поводу столь тяжкой потери.

На миг воцарилось молчание и все уставились на меня.

– Галеон… – тихо повторил Пэрдайс.

– Те, кто плавал на нем вчера, нынче лежат на дне морском, – продолжал я. – Увы! Там же покоятся сто тысяч золотых песо, три тысячи слитков серебра, десять корзин жемчуга, несметное количество драгоценностей и много золотой и серебряной парчи. Очень богатый был приз109!

Обступившие меня пираты с шумом втянули в себя воздух.

– И все это теперь на морском дне? – вопросил Рыжий Джил, с вожделением глядя на волнующееся море. – И не осталось ни одного песо, ни одной малюсенькой жемчужинки?

Я покачал головою и испустил глубокий вздох.

– Моих сокровищ больше нет, – сказал я, – и нет тех славных ребят, с которыми я их захватил! Я – капитан, не имеющий ни корабля, ни команды, а вы, друзья, насколько я понял, команда с кораблем, но без капитана. Мне кажется, вытекающий отсюда вывод вполне очевиден.

Они воззрились на меня с разинутыми ртами, затем послышалась забористая брань. Рыжий Джил разразился свирепым хохотом, а Испанец посмотрел на меня точь-в-точь как дикий кот перед прыжком.

– Так вы, значит, желаете стать нашим капитаном? – спросил Пэрдайс, подобрав с песка еще одну ракушку и поместив ее на ладонь, нежную и маленькую, как у женщины.

– Лучшего вам все равно не найти, – заметил на это я и промурлыкал какой-то мотивчик, после чего объявил: – Я – Керби! – И замолчал, ожидая, что за этим воспоследует.

Минуты две в этой части подлунного мира слышались только плеск волн