Улыбка Стикса (СИ) - Мельников Владимир

Территория станции с двух сторон была огорожена забором из высокого, давно не крашеного штакетника. С противоположной от въездных ворот стороны территория была обозначена деревянными столбами, между которыми в два ряда была натянута проволока. Станция состояла из двух довольно ветхих зданий: длинного сарая с воротами в сторону реки, предназначенный, видимо, для длительного хранения плавсредств и инвентаря, и небольшого домика, находящегося рядом с въездными воротами, исполняющего роль и конторы, и сторожки.

Идти туда не хотелось, но отсутствие весел и наличие навесных замков на цепях, удерживающих лодки примкнутыми к продольно установленной трубе, вынуждало к такому выходу.

Лодок было пять. Они были в хорошем состоянии, свежевыкрашенные снаружи в синий цвет, а внутри в желтый и практически без воды на днище.

Четыре были обычными, двухвесельными, на которых можно было неспешно кататься по реке в компании не больше четырех человек без какого-либо груза. Пятая лодка была массивная, широкая и рассчитанная на две пары весел. Она и вместительная, и к воде ближе всего. На ее бортах и корме белой краской через трафарет был набит номер 11.

На ней, предварительно конечно, остановив свой выбор, Григорий направился к конторе за ключами.

Двери, как и ожидалось, были заперты, но изнутри, так как снаружи двери имели петли для навесного замка. Толчок в дверь плечом, был сделан на всякий случай. Судя по многочисленным следам глубоких царапин, очень похожим на следы от когтей, дверь пытались уже открывать более активными способами. Осмотр окон с тыльной стороны, показал, что там было помещение, никак не используемая владельцами, мебели никакой там не было видно. Окно со стороны ворот было раскурочено: рама со стеклами вырвана наружу, прутья решетки сильно погнутые. Изнутри оконный проем закрывался, поставленным на бок, диваном, который и перекрывал обзор всего помещения.

Вздохнув, бывший мастер направился за помощью, уже второй раз за эти сутки, к пожарному щиту. «Все-таки, для меня большая польза от вредных инспекторов пожарных частей, которые регулярно «душат» администрации предприятий и организаций своими проверками и придирками, думал он, подходя к полностью укомплектованному щиту. — Надо чем-то обороняться от зомби? Пожалуйста, вам топор. Надо кровушку с него смыть? Вот вам бочка с водой! Безопасно придержать монстра крючком за остатки одежды, пока товарищи его грохнут? Да специально ж для этого и придуман багор с крюком на длинном древке, который закреплен по верхнему краю щита. А для вскрытия дверей — добротный толстый и тяжелый лом».

Дверной запор сдался с третьей попытки. Дверь открывалась наружу, а засов был прикручен очень добротно.

А внутри Григорий нашел настенный шкафчик, где под стеклом висели пронумерованные ключи от лодок. Рядом, на веревке, конец которой был закреплен к настенной вешалке, в петле, лицом к стене, висел покойник, в синей спецовочной куртке и черных джинсах. Рядом валялся опрокинутый табурет.

Поход в ангар для лодок за веслами отменялся — четыре весла вместе с лопатой и рыбацким ледорубом, подпирали диван, которым было закрыто окно.

Сняв с крючка ключ от выбранной им лодки, Гриша подошел к столу, на котором находился развернутый журнал «Приема-сдачи» дежурства. После ежедневных записей типа «сдал-принял, недостатки, замечания» был текст, оставленный покойным мужчиной: «Ночью был сильный вонючий туман. Чувствую себя очень плохо. На обходе территории в семь часов подвергся нападению группы сумасшедших из пяти человек. Сбили с ног и несколько раз укусили за руки и лицо. Вырвался и забаррикадировался. Они продолжают бить в двери и разбили все окна. Видел, как они поймали и сожрали дворовую собаку. Думаю, что это из-за вонючего тумана они стали такими. Самочувствие все хуже, болит и кружится голова, тошнит, слабость. Наверняка из-за их укусов. Боюсь, что стану таким же. Не хочу. Простите и прощайте. Сергей».

Захлопнув журнал Федоров направился на выход, забрав четыре весла. Еще раз оглядев территорию, он перебежал к воде, где, вставив в пазы на лодке уключины пары весел, а вторую пару уложив на дно, отомкнул замок и вытолкал тяжелую посудину по скользкой грязи на открытую воду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

До берега оставались считанные метры, когда за камышами раздалось три выстрела подряд. Григорий встал в лодке во весь рост и осмотрелся. Тем временем лодка, двигаясь по инерции, вошла в просвет между камышей. Он соскочил в воду и бросился в сторону стрельбы, на ходу расстегивая кобуру.

Первой ему попала на глаза Аня. Девушка лежала возле развешанной им на кусте одежды лицом вниз. Переворачивать ее, чтобы понять, что она мертва, не было необходимости. От попадания пули, голова была разворочена, а волосы перемешались с кровью и мозгами. В трех метрах от нее на спине лежал Гена, грудь которого была залита кровью. Ни Петра, ни Зои видно не было. Гриша метнулся к товарищу и приподнял его голову, отложив на траву пистолет.

— Гена, Гена, что случилось? Где Зоя и Петя? — он перестал трусить голову и задрав вверх одежду парня, пытался ладонью закрыть рану чуть выше правого соска, из которой несильными толчками выходила кровь.

В этот момент с глазами Григория что-то произошло. Сначала голову пронзила острая боль от виска к виску. Потом боль перешла в затылок и резко переместилась по позвоночнику вниз и в руки. Кисти запекло, и Гриша на несколько секунд увидел сначала кости внутри своих ладоней, а за тем, внутренности раненого. Картинка также резко изменилась. Он видел потоки энергии красного и оранжевого спектра, которые направляясь от его плеч через кисти направились к ране Гены, а вот внутри Геннадия такие же потоки были зеленоватого оттенка. Григорий видел, как часть энергии уходит в воронку на спине, а цвет энергии становится все темнее и темнее, приобретая синий оттенок.

Геннадий открыл глаза и шепотом произнес: — Холодно. Руки замерзли. Он автомат попросил, когда в горку поднимались. Давай, говорит, подержу. Я девчонкам подниматься помогал. Я и дал. А как наверх вышли и сюда подошли, в меня выстрелил. Что с Аней и Зоей? И где он делся? Не помню…

Голос становился все тише, а энергия все быстрее становился темного цвета, почти фиолетовая. Парень дернулся всем телом, глаза закрылись. Виденье ауры исчезло.

Оставив тело, Федоров встал и осмотрелся. Гаденыш мог быть где-то рядом, а у него еще два патрона в пистолете. Поле просматривалось хорошо. Единственным направлением, где можно было укрыться, было в верх по течению реки. Там берег волнами, то поднимался, то спускался.

Услышав стон, он подошел к небольшому откосу и увидел Зою Васильевну. Женщина лежала у самой водя, примяв собой камыши, зажимая ладонью рану в плече. Метнувшись к телу Ани, Григорий раскрыл ее рюкзак и начал выгребать содержимое. Найдя несколько упаковок с бинтами, жгут, вату и йод, спрыгнул к раненой.

Она была в сознании, но потеряла много крови. Лицо было бледное, но увидев Гришу, она улыбнулась. — Гриш, я ноги намочила. И спина мокрая. Вода близко, наверно.

— Помолчи, Васильевна, сейчас перевяжу тебя. Рана сквозная, а это хорошо. С пулей не надо мучиться, доставая ее. Тем более, что я не хирург. Ты уж извини, тут не до застенчивости, — вставив пальцы в дыру, проделанную в ткани пулей, он резким движением в стороны, разорвал платье, открывая доступ к ране.

— Потерпи, я тебя на бок переверну, чтобы удобней было обе раны бинтовать.

Хоть опыта в оказании такой помощи у него и не было, перевязкой Гриша остался доволен. Тугая повязка плотно закрыла обе раны и остановила кровотечение.

За тем пришлось помучиться, перетаскивая пострадавшую к лодке и втаскивая ее во внутрь. Зоя ослабла и все, чем она могла помочь, это отталкиваться пятками, когда Гриша перетаскивал ее через борт. — Все, на месте. Зоя Васильевна, ты полежи тут, а я вещи соберу.

Вернувшись на берег, он оделся. За тем собрал назад в Анин рюкзак все вещи и забрал рюкзак Гены, которые перенес в лодку. Вернувшись к телу Ани, снял ее спортивную кофту, которую девушка носила на поясе, завязав рукава на животе, так как Зое надо чем-то заменить окровавленное платье. — Не хочу ребят так бросать. Не по-человечески это. Хоронить их как-то надо.