Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь. О чем-то думаешь?
– Нет, – ответил я. – Я почему-то сейчас вообще ни о чем не способен думать.
По дороге обратно из лагеря Ева на протяжении всего спуска по горной дороге жаловалась на отца.
– Он вообще не имеет ни малейшего понятия о том, что такое такт! Считает, что он лучше других, раз делает то, что хочет, совершенно не считаясь с остальными!
– Ну, лично мне бы не хотелось, чтобы со мной считались, – сказал я. – Пусть каждый будет самим собой и делает то, что ему хочется.
Ева закатила глаза.
– Ты совсем рехнулся? С тобой все вокруг постоянно считаются! Ты просто этого не замечаешь.
Меня эти слова ошарашили.
– Все – это кто, например?
– Все, – ответила Ева. – Все вокруг тебя на цыпочках ходят, чтобы только не сказать случайно что-нибудь, с чем ты не согласишься. Ты правда не замечаешь, что, о чем бы ты ни заговорил, все и всегда стараются поддержать разговор?
Я отчаянно не хотел верить ей.
– То есть ты хочешь мне сказать, что все вокруг мне лгут? Но почему?
– Потому что ты не оставляешь им выбора! Потому что они боятся, что перестанут тебе нравиться, если начнут делать что-то, чего ты не одобряешь, – ответила Ева.
– Но это ведь ужасно, – сокрушенно сказал я. – То, что ты говоришь.
– Послушай, – горько произнесла она, – я знаю, что не в твоих правилах идти на компромиссы, чтобы меня порадовать. Я могу с этим жить. Но меня печалит то, что ты не замечаешь компромиссов, на которые иду ради тебя я.
– Например? – спросил я, доказывая, собственно, ее слова.
– Например, – сказала она, – я прямо сейчас дико мерзну из-за того, что ты любишь включать кондиционер на максимум.
– Да это же бред какой-то! – воскликнул я, выключая кондиционер. – Почему?
– Потому что забочусь о тебе.
– В том, чтобы скрывать ради моего блага свой дискомфорт, нет решительно ничего романтичного, – заявил я. – И что, еще примеры есть?
– Миллиард-другой найдется.
– Я ничего подобного не делаю, никогда.
– Да я знаю! – сказала она.
– Расскажи обо всем, что ты делаешь без моего ведома ради моего блага.
Ева стала рассказывать мне о том, как она заранее старается сделать так, чтобы там, куда мы отправимся, всегда был кондиционер, чтобы там не было слишком громко и людно, чтобы музыка играла та, которая мне нравится, чтобы там не было никого, с кем я мог бы вступить в конфронтацию. Что она даже своих родственников подключала к таким приготовлениям, поручая тем звонить в рестораны и спрашивать о том, есть ли у них кондиционер, и о том, какую музыку они ставят. Что она убирается в квартире в мое отсутствие, сметая пыль, которая, как мне казалось раньше, не волновала нас обоих.
– Не надо убираться украдкой – я готов помогать! – заявил я.
– Но я не хочу тебя утруждать! – возразила она.
– Наверное, это самая странная ссора на свете, – произнес я. – Я злюсь на тебя за то, что ты тайком мне помогаешь, а ты злишься на меня за то, что я этого не ценю.
– Так и есть! – ответила Ева.
Затем она начала перечислять все случаи, когда она делала вид, что согласна со мной, хотя это было вовсе не так, или ситуации, когда я рассказывал ей о чем-то, а она притворялась, что ей понравилось, хотя на самом деле мои слова ее удручали.
– Так почему же ты ничего не говорила? – изумился я.
– Потому что это бы расстроило тебя, и нам потом пришлось бы обсуждать эту тему еще какое-то время, а это расстроило бы уже меня.
Я был настолько сбит с толку, что едва подавил порыв остановить машину посреди однополосного горного серпантина.
– Ты ведь обещала, что будешь со мной честна.
– Знаю, – ответила Ева. – Но ты сам подумай, как может кто-то сдержать такое обещание?
– Я могу, – произнес я.
– Но если бы я каждый раз говорила тебе, что меня что-то злит или расстраивает, ты бы меня возненавидел.
– Какие такие твои чувства, по-твоему, способны заставить меня тебя ненавидеть? – спросил я.
Ева задумалась, не нашла подходящего ответа и тихонько рассмеялась про себя.
– Что-нибудь обязательно найдется.
Глава 7
Знать ее – значит любить ее
Следующий год после нашего с Евой визита в семейный лагерь не ознаменовался ничем сколько-нибудь примечательным. Мой теоретический хоррор оказался скучным и ожидаемо не выстрелил, сборник с каракулями Евы издали, причем вполне успешно, я выпустил диск с песнями под укулеле – тот разошелся не очень успешно, но лучше, чем я предполагал. Мы с Евой гастролировали со своими песнями по всей стране. Ей перепадали все новые и новые контракты на иллюстрирование, а я периодически работал в качестве автора-призрака над детскими книжками с картинками. Некоторое время я помогал Еве записывать новый семейный альбом – ее мама играла на скрипке, а сестра пела. Кстати, ее родственники более-менее ко мне привыкли и даже стали временами находить мою честность милой. Ева даже сказала как-то, что чувствует мое плодотворное влияние на них – дескать, они чаще стали открыто показывать свои чувства и говорить о своих проблемах. Сама Ева потихоньку писала короткие рассказы с иллюстрациями для своего будущего сборника комиксов – в них содержались послания дорогим ей людям о том, о чем она сама не могла сказать. Сборник был посвящен мне.
Наши общие друзья почти забросили старый клуб, и нам стало не хватать открытых микрофонов, так что мы решили устраивать собственные аналоги – раз в месяц закатывали в нашей тесной квартирке вечеринку и приглашали всех знакомых музыкантов на песню-другую. Самым удивительным было то, что мы с Евой любили друг друга все сильнее. Я раньше и подумать не мог о том, что у меня однажды появятся настоящие друзья и истинная любовь; уже к двадцати шести годам я добился вещей, о которых раньше и мечтать не смел.
Побывав в семейном лагере и проведя некоторое время с моей семьей, Ева многое поняла об истоках и причинах многих из моих недостатков. Мы часто разговаривали о моих родственниках, и Ева комментировала все истории из детства и юности, которые я ей рассказывал. Послушать ее, так я словно постоянно пребывал под действием какого-то проклятья, которое она надеялась со временем свести на нет. Ее безумно раздражало, когда я пользовался в споре типичными аргументами отца или отказывался признавать то, что он в чем-то
- Дневники полярного капитана - Роберт Фалкон Скотт - Биографии и Мемуары
- Остров Сахалин и экспедиция 1852 года - Николай Буссе - Публицистика
- Опасный возраст - Иоанна Хмелевская - Публицистика
- Жизнь – сапожок непарный. Книга вторая. На фоне звёзд и страха - Тамара Владиславовна Петкевич - Биографии и Мемуары / Историческая проза / Разное / Публицистика
- Томас М. Диш - Чарльз Плэтт - Публицистика
- One Two Three Four. «Битлз» в ритме времени - Крейг Браун - Биографии и Мемуары
- Пульс России. Переломные моменты истории страны глазами кремлевского врача - Александр Мясников - Биографии и Мемуары
- НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино) - Дэвид Шеппард - Биографии и Мемуары
- Переход в бесконечность. Взлет и падение нового магната - Майкл Льюис - Биографии и Мемуары
- Отмененный проект - Майкл Льюис - Биографии и Мемуары