Все время мира - Сара Пурпура

я, – искал, где покурить, и услышал вас.

– Ты что, подсматривал?

Я смотрю на него с безразличием и выплевываю сигарету на землю.

– Ты сказал ей, что покончишь с собой, если она тебя бросит. Не знаю, чего в этом больше – смешного или жалкого.

– Это тебя не касается, Вэрд. Не вмешивайся, – Майлс делает шаг в мою сторону, но Анаис останавливает его, кладя руку ему на грудь.

Непонятный звук вырывается у меня изо рта.

Ее рука… Убери ее от него, черт возьми!

– Что такое? Тебя раздражает, что она меня трогает? – Майлс продолжает провоцировать меня, но мне достаточно взглянуть на Анаис, чтобы сдержаться и не двинуть Брайану. Она дрожит.

– Это ты не трогай ее больше, и у нас с тобой не будет проблем.

– Она моя девушка, Вэрд, – ядовито усмехается Майлс. – Чем, по-твоему, мы занимаемся, когда остаемся вдвоем?

– Не бей ее, Майлс, иначе я сломаю тебе все пальцы. Так понятнее?

– Это был несчастный случай.

– Ни черта! Не. Трогай. Ее. Больше. Никогда, – с расстановкой произношу я. – Еще один след на ее теле, и тебе конец.

– Ты испытываешь мое терпение.

– Я должен испугаться?

– Хватит! – прерывает нас Анаис и встает между нами.

Она стоит спиной к Брайану и смотрит прямо мне в глаза, и от выражения ее лица у меня сжимается сердце.

Боже! Какая она беззащитная. Я бы обнял ее и прижимал к себе, пока она не перестанет дрожать.

– Дез, все хорошо. Ты можешь оставить нас наедине? – произносит Анаис.

Прошу тебя, уходи.

Ее глаза – моя погибель.

Несколько раз я сжимаю и разжимаю кулаки. Время растягивается до бесконечности. Мне не хочется уходить, но я ничего не могу поделать, раз Анаис просит меня об этом.

Я выхожу из оранжереи и медленно бреду к дому. Очень медленно. Потому что Анаис словно магнит, к которому меня притягивает.

К черту!

Если она хочет, чтобы Брайан манипулировал ею, что я могу поделать?

Иногда человек, которого ты любишь сильнее всего, – это тот, кого ты хотел бы возненавидеть. А я, разумеется, ненавижу Анаис за те чувства, которые она вызывает во мне, но вполне вероятно, что я все же люблю ее.

Боже, что за белиберда!

Я решаю войти в дом через черный ход. Надеюсь, что остальные уже расселись в гостиной и я смогу подняться к себе в комнату, избежав встречи с ними.

Меня еще ждут нотации от Мэтта, но сейчас мне нужно собраться с мыслями. Потом я лягу спать, а завтра буду искать того, кто сможет обеспечить меня травкой для продажи.

Мне придется действовать в тени, и Фабрика уже не подходит. Там уже многие знают, что я участвую в гонках, и если меня застукают, то для меня все закончится очень-очень плохо. И тогда прощай, футбол и надежда зажить хорошенько с Брейденом.

Да я сам буду проклинать себя до самой смерти, если окажусь таким болваном и не воспользуюсь шансом на счастливую жизнь.

Еще раз я гляжу на оранжерею, где оставил мою Нектаринку, и у меня возникает сумасшедшее желание вернуться, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, но она велела мне уходить.

Луна и Земля. Мы с Анаис таковы: я – спутник, она – планета, вокруг которой я вращаюсь.

Я потратил бы целую жизнь, чтобы притянуться к ней.

Как так вышло, что я стал настолько зависим от нее?

23

Анаис

Он такой сложный, но он прекрасен.

– Поднимайся, лентяйка!

Что? Но какого черта…

Одеяла слетают с моей спины, и тут же окна моей комнаты распахиваются настежь. Ослепляющий свет ударяет мне в лицо.

– Боже, – бормочу я, пытаясь протереть глаза.

– Вперед! Смотри, какой прекрасный день. Мы с тобой отправляемся на пляж, Нектаринка.

– Дез? – После вчерашнего вечера я думала, что он смертельно обидится на меня.

– Да, Нектаринка. А ты ждала кого-то другого?

– Что ты здесь делаешь?

– Хм… кажется, я тут живу, разве нет?

– Что ты делаешь в моей комнате, дурачок, – фыркаю я.

– Собираюсь вытащить тебя из постели, потому что сегодня выходной. На улице жара, и я хочу покататься на серфе. Давай, шевели задницей.

Дез начинает нетерпеливо лазить по моим ящикам.

– Вот это отлично подойдет, – говорит он.

И кидает в меня красным бикини. Попадает прямо в лицо.

Болван!

– Стой, подожди! О, лучше вот это, оно сексуальнее, – на этот раз он протягивает мне бикини белого цвета, которое моя мать никогда не разрешала мне надевать. Она говорит, что оно слишком сильно подчеркивает мои пышные формы. Я купила его в свое время, потому что оно чертовски мне понравилось, но из-за матери я его возненавидела.

– Давай же, детка. Проснись и пой. Нет ни малейшего желания торчать дома.

– Я что, держу тебя?

Он криво улыбается и скрещивает руки на груди.

– Сегодня – да. Тебе есть за что просить прощения, – он подмигивает мне, выходя из комнаты. – Жду тебя внизу. У тебя десять минут.

Да, мне есть за что просить прощения. Он прав.

Вчера я оттолкнула его. Мне нужно было восстановить равновесие в моей жизни, снова схватить ее за хвост, чтобы понять, можно ли в ней еще хоть что-то спасти. Однако сегодня утром ситуация кажется мне еще хуже. Потому что вся правда в том, что хотя я незаметно для себя и изменилась, но по-прежнему остаюсь трусихой, которая не в состоянии сама принимать решения.

Еще не придя полностью в себя, я собираюсь на прогулку. Я и Дез… Вдвоем на пляже. Не уверена, что буду чувствовать себя комфортно в бикини. Все мои растяжки… Я не смогу их скрыть и ненавижу себя за те чувства, что они у меня вызывают. Они напоминают мне, кем я была когда-то, и о лишних килограммах, которые висели на мне как гири и словно обжигали кислотой.

Я достаю из шкафчика пляжную сумку и запихиваю в нее все необходимое: крем от загара, электронную книгу, парео, клубничный блеск для губ и мобильник. Я не успеваю ее застегнуть, как телефон вибрирует, уведомляя о новом сообщении.

«Я не смогу прийти в Баррио Логан. Мне жаль, но моя мать буянит».

Ох, я почти совсем об этом забыла. Мы с Бри собирались принести еду, оставшуюся после Дня благодарения, Бобу и Клайву – двум бездомным, с которыми я знакома уже несколько месяцев. Ее мать, видимо, совсем плоха, раз Брианна отменяет встречу, но днем квартал Баррио Логан относительно спокоен, так что я решаю все равно сходить туда.

Я