Сочинения - Квинт Флакк

Ставши богаче, ужель будешь верить советчикам этим?

Если ж богатства могли б тебя сделать разумным, убавить

Алчность и трусость твою, тогда вот было бы стыдно,

Если б жаднее тебя кто-нибудь на земле оказался.

Если же собственность — то, что купил ты по форме, за деньги,

То ведь дает тебе то же (юристов спроси!) потребленье.

160 Поле, что кормит тебя, ведь твое; ибо Орбий-крестьянин,

Нивы свои бороня, чтобы хлеб тебе вскоре доставить,

Чует, что ты господин. Получаешь за деньги ты гроздья,

Яйца, цыплят и хмельного кувшин: и поэтому, значит,

Мало-помалу его покупаешь ты поле, что было

Некогда куплено им за триста тысяч и боле.

Все ведь равно: ты давно оплатил, чем живешь, или недавно.

Тот, кто купил себе землю близ Вей иль Ариции, зелень

Ест покупную в обед, сам не зная того; покупными

Греет дровами котел себе он перед ночью холодной;

170 Все же зовет он своим все поле до самого края;

Где на меже разнимает соседей посаженный тополь,

Словно собственным может быть то, что в любое мгновенье

Вследствие просьбы, покупки, насилья иль смерти, хозяев

Может менять и другим права уступать на владенье.

Если ж судьбой никому не дано обладанье навеки,

Вслед, как волна за волною, владельцы идут друг за другом, —

Польза какая в амбарах, в земле или в том, что прибавлен

К выгону выгон, когда и большое и малое косит

Орк безразлично; его ведь и золотом ты не умолишь!

180 Мрамор, слоновая кость, серебро и тирренские куклы,

Камни, картины и ткань, пурпурной покрытая краской, —

Этого нет у иных, а иной и иметь не стремится.

Но отчего же один из братьев всем пальмовым рощам

Предпочитает душистый бальзам, забавы и праздность,

Брат же другой неустанно, с восхода в трудах до заката,

Землю, заросшую лесом, взрыхляет огнем и железом —

Знает то гений, звезду направляющий нашу с рожденья —

Бог он природы людской, умирающий одновременно

С каждым из нас; он видом изменчив: то светлый, то мрачный

190 Все, что мне нужно, себе из запаса я малого буду

Брать и совсем не боюсь, что будет думать наследник,

Если не больше найдет, чем думал. При этом, однако,

Знать я желал бы, насколько веселый и скромный от мота

Разнится, или насколько несходен скупой с бережливым.

Разница есть — ты, как мот, расточаешь свое иль затраты

Сделать не прочь и стяжать без труда еще больше; вернее,

Словно как мальчик во дни Пятидневки Минервы, бывало,

Временем радостным ты, но коротким спешишь насладиться.

Лишь бы была далека от меня неопрятная бедность:

200 В малом ли мчусь корабле иль в большом — я ведь мчусь тот же самый.

Мы не летим с парусами, надутыми ветром попутным,

Все же зато не влачим мы свой век и при ветрах противных.

Силой, талантом, красой, добродетелью, честью, достатком

Мы среди первых последние, первые мы средь последних.

Что ж, ты не жаден! — прекрасно. Но разве другие пороки

Вместе уж с этим бежали? В груди твоей больше тщеславья

Нет уж пустого? И нет перед смертию страха, нет злобы?

Сны, наваждения магов, явленья природы, волшебниц,

Призрак ночной, чудеса фессалийцев ты смехом встречаешь?

210 Чтишь ли рождения день благородно? Прощаешь ли другу?

Мягче ль становишься ты и добрей, когда близится старость?

Легче ль тебе, коль одну лишь из многих заноз извлекаешь?

Если ты правильно жить не умеешь, дай место разумным.

Вдоволь уж ты поиграл, и вдоволь поел ты и выпил:

Время тебе уходить, чтоб не в меру хмельного, поднявши

На смех, тебя молодежь не травила, ей шалость приличней.

161

Наука поэзии

К Пизонам

Если художник решит приписать к голове человечьей

Шею коня, а потом облечет в разноцветные перья

Тело, которое он соберет по куску отовсюду —

Лик от красавицы девы, а хвост от чешуйчатой рыбы, —

Кто бы, по-вашему, мог, поглядев, удержаться от смеха?

Верьте, Пизоны: точь-в-точь на такую похожа картину

Книга, где образы все бессвязны, как бред у больного,

И от макушки до пят ничто не сливается в цельный

Облик. Мне возразят: «Художникам, как и поэтам,

10 Издавна право дано дерзать на все, что угодно!»

Знаю, и сам я беру и даю эту вольность охотно —

Только с умом, а не так, чтоб недоброе путалось с добрым,

Чтобы дружили с ягнятами львы, а со змеями пташки.

Так ведь бывает не раз: к обещавшему много зачину

Вдруг подшивает поэт блестящую ярко заплату,

Этакий красный лоскут — описанье ли рощи Дианы,

Или ручья, что бежит, извиваясь, по чистому лугу,

Или же Рейна-реки, или радуги в небе дождливом, —

Только беда: не у места они. Допустим, умеешь

20 Ты рисовать кипарис, — но зачем, коль щедрый заказчик

Чудом спасается вплавь из обломков крушенья? Допустим,

Начал ты вазу лепить, — зачем же сработалась кружка?

Стало быть, делай, что хочешь, но делай простым и единым.

Нас ведь, поэтов, отец и достойные дети, обычно

Призрак достоинств сбивает с пути. Я силюсь быть краток —

Делаюсь темен тотчас; кто к легкости только стремится —

Вялым становится тот; кто величия ищет — надутым;

Кто осторожен, боится упасть, — тот влачится во прахе;

Ну, а кто пожелал пестротою рискнуть непомерной,

30 Тот пририсует и вепря к реке, и дельфина к дубраве:

Если науки не знать — согрешишь, избегая ошибки!

Возле Эмильевой школы любой ремесленник сможет

Очень похоже отлить из бронзы и ноготь и волос,

Статуи все же ему не создать, коли он не умеет

В целое их сочетать. Не хотел бы таким оказаться

Я в сочиненьях моих: не хотел бы я быть кривоносым,

Даже когда у меня и глаза и кудри на славу.

Взявшись писать, выбирайте себе задачу по силам!

Прежде прикиньте в уме, что смогут вынести плечи,

40 Что не поднимут они. Кто выбрал посильную тему,

Тот обретет и красивую речь, и ясный порядок.

Ясность порядка и прелесть его (или я ошибаюсь?)

В том всегда состоит, чтоб у места сказать об уместном,

А остальное уметь отложить до нужного часа.

Даже в плетении слов поэт осторожный и чуткий,

Песню начав, одно предпочтет, а другое отвергнет.

Лучше всего освежить слова сочетаньем умелым —

Ново звучит и привычное в нем. Но если придется

Новые знаки найти для еще не известных предметов,

50 Изобретая слова, каких не слыхали Цетеги, —

Будет и здесь позволенье дано и принято с толком,

Будет и к этим словам доверье, особенно, если

Греческим в них языком оросится латинская нива.

То, что посмели Цецилий и Плавт, ужель не посмеют

Делать Вергилий и Варий? А я в моих скромных стараньях, —

Чем я хулу заслужил, когда еще Энний с Катоном

Обогащали латинскую речь находками новых

Слов и Названий? Всегда дозволено было и будет

Новым чеканом чеканить слова, их в свет выпуская!

60 Словно леса меняют листву, обновляясь с годами,

Так и слова: что раньше взросло, то и раньше погибнет,

А молодые ростки расцветут и наполнятся силой.

Смерти подвластны и мы и все, что воздвигнуто нами.

В море ли вторгшийся мол защищает суда от Борея

(Царственный труд!), разлитая ли зыбь болот бесполезных

Чувствует плужный сошник и питает окрестные грады,

Или река, чье теченье бедой угрожало посевам

Новое русло нашла, — творения смертных погибнут

Вечно ли будет язык одинаково жив и прекрасен?

70 Нет, возродятся слова, которые ныне забыты,

И позабудутся те, что в чести, — коль захочет обычай

Тот, что диктует и меру, и вкус, и закон нашей речи.

Дал нам Гомер образец, каким стихотворным размером

Петь мы должны про царей, вождей, кровавые войны.

В строчках неравной длины сперва изливалось стенанье,

После же место нашла скупая обетная надпись;

Впрочем, имя творца элегических скромных двустиший

Нам неизвестно досель, хоть словесники спорят и спорят.

Яростный был Архилох кователем грозного ямба;

80 Приняли эту стопу, и котурны, и низкие сокки,

Ибо пригодна она, чтоб вести разговоры на сцене,

Зрителей шум покрывать и событья показывать въяве.

Лире же Муза дала славословить богов и героев,

Лучших кулачных бойцов, коней, в ристании первых,

Да воспевать хмельное вино и юные страсти.

Если не знать, что к чему, не владеть оттенками стиля,

Не соблюдать их черед, — за что же мне зваться поэтом?

Только ложный стыд предпочтет незнанье ученью!

Как комедийный предмет в трагический стих не ложится,

90 Так и фиестов пир гнушается легких размеров —

Тех, что к лицу обыденным речам да комическим пляскам;

Пусть же каждый прием соблюдает пристойное место!