Путь за горизонт - Егор Ветров

Должно быть, это и есть выжившие из отряда «Молот». А ведь их уже успели записать в мертвецы. Нужно будет рассказать...

Двери госпиталя с щелчком распахнулись, и оттуда показался Теос. На ходу он застегивал потрепанный серовато-синий китель. Часть его головы закрывали бинты и лейкопластырные повязки, а лицо выглядело слегка отекшим. Алан с удивлением выступил навстречу хромавшему на левую ногу товарищу. В его налитых кровью глазах отражалась полная потерянность.

— Алан, где мы сейчас? — речь была вялой и отрывистой.

С первого взгляда было понятно, что Теос до сих пор лишь одной ногой находится в реальном мире, а другой — все еще в царстве грез.

— Тео, стой, что ты здесь делаешь? Ты должен лежать в койке. Тебе еще рано куда-то идти. Когда ты вообще очнулся?

— Не знаю... я услышал взрывы снаружи и открыл глаза. Вокруг было много раненых. А до этого мне снился странный сон — там были Мари и Ник. Потом я проснулся и начал искать их и тебя, но никого из вас в госпитале не было. Я обратился к докторам. Они сказали, что моей жизни ничего не угрожает, но нужно на время остаться в госпитале. Только я не мог, мне надо было найти вас. Я подумал, случилось что-то плохое. Что здесь вообще творится и где Мари и Ник?

Сердце Алана болезненно сжалось. Он начал издалека.

— Ты был без сознания два дня. Сейчас мы находимся к юго-западу от места остеррианской засады, во временном лагере экспедиции. Остеррианцы быстро обнаружили точку сбора Гамма, поэтому нам пришлось перебраться дальше на юг. А вскоре они отыскали нас и тут. С тех пор нам постоянно приходится иметь дело с диверсионно-разведывательными группами противника, которые не дают экспедиции покоя до прибытия своих основных сил. Недавно такая мелкая стычка случилась рядом с мобильным госпиталем, где ты очнулся, — рукой он указал на сожженные остеррианские танки и бронетранспортеры. — Но не волнуйся, откуда не ждали, подоспела подмога, и с остеррианцами уже разобрались…

— Где Мари и Ник? — выставив перед собой ладонь, произнес Теос.

Алан собрал волю в кулак:

— Марианна и Ник… Если помнишь, в наш мобильный штаб попал снаряд. Нас вдвоем эвакуировали, но, к несчастью, Марианна и Ник погибли на месте.

Теос закрыл глаза, пытаясь переварить услышанную информацию. Вдали гулял беспокойный ветер, унося прочь черные клубы дыма, поднимавшиеся от обгоревших остовов вражеских и союзных танков. Алан дал ему время для осмысления. Впрочем, произошедшее было непросто осознать, а уж тем более принять. Он и сам не сразу поверил в смерть товарищей, когда пришел в себя. Молодые, талантливые и полные надежд люди, каких не существовало в прошлом и никогда не будет существовать в будущем, сгинули в мгновение ока. Каждый имел невероятный потенциал, каждый заключал внутри себя целую вселенную, но их жизни оборвал один снаряд, единственная цель которого — нести смерть и разрушение. Однако истинным виновником злодеяния были люди, посчитавшие, что у них есть оправдание совершить худшее из преступлений.

Теос открыл глаза и взглянул на Алана. Насыщенная голубизна радужки выделялась на красном фоне, подобно участкам ясного неба среди грозовых облаков вместо дождя, проливающих кровавые слезы. Во взоре Теоса вспыхнула искра.

— Ты уверен? Может, их спасли, но они лежат в другом госпитале или попали в плен... Вдруг они еще живы?!

— Мне бы и самому хотелось в это верить, но, к сожалению, это невозможно. Вчера я пришел в сознание и сразу же проверил списки раненых — Марианны и Ника в них не было. Кроме нас из штаба третьего полка выжили еще четверо: двое — операторы систем связи и наблюдения и еще двое — водители. Причем оба оператора находятся в критическом состоянии. Только водители отделались легкими травмами, потому что взрыв не затронул кабину. Снаряд попал в центр комнаты управления, сразу над командирским столом. Марианна и Ник были как раз возле него в момент взрыва. Нас же спасло только то, что мы сидели ближе к выходу и позднее остальных покинули свои места.

— Ясно, теперь я припоминаю, — глаза Теоса потускнели. — Мари была передо мной во время взрыва. Спереди вспыхнуло яркое пламя, я попытался до нее дотянуться, но не смог. Как это могло произойти в наше первое назначение...

Теос оперся руками о колени, словно пытался отдышаться.

— Я понимаю, никто не заслуживает стать жертвой такой беспощадной несправедливости, — Алан сделал шаг в его сторону. — Тео, тебе стоит вернуться в госпиталь. К вечеру станет получше и…

— Нет, — оборвал его Теос и выпрямился в полный рост. — Я не могу туда вернуться. Не могу позволить себе лежать без дела, когда… только не сейчас. Алан, расскажи в подробностях, что произошло за эти два дня.

Осознавая тщетность уговоров, Алан почесал затылок и подумал, с чего начать рассказ.

— Ты помнишь, как экспедиция попала в остеррианскую засаду?

— Да, многим удалось спастись?

— Выжило пятнадцать тысяч человек, чуть больше половины экспедиционного корпуса. Причем боеспособных среди них от силы тысяч тринадцать.

Теос покачал головой:

— Печально. Но могло быть и хуже. Мы бы все там погибли, если бы вовремя не вырвались из ловушки. Тот экстренный план, который в последний момент привело в действие командование, это ведь ты отправил его в штаб? — Алан кивнул. — Но как ты мог знать обо всем заранее? Как ты до этого додумался?

— Исходя из той информации, что мы узнали в поселении мятежников, я предположил несколько вариантов развития событий. По самому пессимистичному из них, в том случае, если командование экспедицией находилось в сговоре с противником, мы могли бы повторить судьбу прошлой экспедиции. Значит, враг напал бы на нас во время привала, либо на одном из участков маршрута. Другие исходы были менее опасны и не требовали срочного вмешательства, поэтому я решил сфокусироваться на разработке плана, в котором предусматривались бы действия экспедиции на случай вражеской засады. Конечно, предсказать все невозможно. В моих силах было только продумать и объединить в единый план несколько возможных сценариев в зависимости от места и способа нападения, а также от числа противника и расстояния до вероятных точек сбора при нашем поражении, — Алан горько вздохнул. — В этот раз я, как никогда, надеялся, что нам так и не придется воспользоваться детищем моих мрачных