Завтра нас похоронят - Эл Ригби

Она не знала, сколько прошло времени, когда голос Чарльза Леонгарда снова раздался над её ухом:

— Ещё чуть-чуть.

Но уйти он не успел. Грохот, стрельба и шаги нарушили тишину, к которой девочка уже почти привыкла. Кто-то рвался в лабораторию. Карвен открыла глаза и увидела, как вылетает дверь. Но понять, кто за ней находится, она не успела — сознание снова покинуло её.

* * *

Больше всего она боялась, что её оставят одну. Поэтому когда Рихард Ланн и Гертруда Шённ, обменявшись несколькими словами, пошли в коридор, Вэрди крепко схватилась за край мундира старого полицейского:

— Я с вами!

Он обернулся и посмотрел на неё — неожиданно без раздражения.

— Ты так хочешь погибнуть?

— Я хочу спасти их! Это всё из-за меня!

— Это не самая лучшая мысль, девочка, — Госпожа Президент тоже посмотрела на неё. — Ты…

— Я не маленькая! — в ярости перебила она. — Они украли мою подругу, она может умереть, а я… я…

Мысль о Скае причинила ей новую боль. Он наверняка убит… и наверняка до последней минуты он думал о том, что не сдержал обещания. Не помог крысятам. Что сделали с ним Коты? Вэрди снова почувствовала, как к глазам подступают слёзы, упрямо отпихнув полицейского, подошла к президенту и заглянула в усталые светлые глаза:

— Я не останусь здесь. Пожалуйста… возьмите меня с собой.

— Ах ты маленькая ведьма, — проворчал Рихард, но без прежней злости. — Не бери её, Труда.

Женщина молча смотрела на нее. Вэрди не решалась повторить просьбу. У неё и не получилось бы объяснить, что она думает не только о своей погубленной «стае», за которую должна отвечать. Что главное, о чём она думает, — человек из другой страны. Враг.

Накрашенные темной помадой губы дрогнули:

— Хорошо, Вэрди. Едем. Только… держись позади.

Девочка кивнула. Неожиданно эта горьковатая мягкая улыбка показалась ей очень знакомой. Но она так и не вспомнила, кто ещё мог так ей улыбаться.

Когда холодный уличный ветер ударил ей в лицо, она почувствовала облегчение: хотя бы недолго она сможет не думать о том, что её называли принцессой и любили. И что-то внутри, бесконечно трусливое и слабое, шептало: может быть… может быть…

— Ваш человек… — опять она посмотрела на Гертруду Шённ, — никого не находил в лагере? Живого или…

Что после «или» она так и не произнесла. В какой-то момент она поняла, что плачет, задыхаясь и судорожно цепляясь за полы старой военной куртки. А Госпожа Президент прижимала её к своей груди и гладила по волосам:

— Ну же… тихо. Что с тобой такое? О ком ты так переживаешь?

Вэрди молчала — всхлипывания сдавили ей горло. Рихард Ланн завёл машину, она сердито зарычала, как разбуженный пёс, который только что вылетел из подъезда вслед за ними и носился кругами, будто обезумевший. Спайк не хотел оставаться с хозяином, так странно лежавшим на диване… И девочка его понимала: когда мокрый нос ткнулся ей в ладонь, она точно очнулась — с усилием отстранилась от Герртруды Шённ и прошептала:

— Извините меня. Пожалуйста.

Всё, что было дальше, она помнила как в тумане. Точнее… как в фильме, который они с инспектором Ларкрайтом смотрели в странную ночь, когда она впервые оказалась в его доме. Кажется… с того времени прошла целая вечность.

Вэрди видела, как Госпожа Президент спокойно расстреливает из большого пистолета людей в камуфляже. То же делал и комиссар. Оба двигались легко и ни разу не промахнулись… и в какой-то миг ей даже показалось, что им нравится стрелять… Гертруда Шённ совсем не напоминала себя на плакате — мягкую и добрую, просящую всех завести семьи. Скорее она стала похожа на Ланна — взглядом и жёсткими складками у рта.

Звук выстрелов и периодические вспышки мигающих фонарей пугали Вэрди, она делала то, что ей и сказали, — пряталась. Но когда какой-то человек попытался зайти Ланну за спину, она подняла с земли обломок чего-то тяжелого и швырнула. Человек упал. Комиссар, оглянувшись, посмотрел на неё, и она попыталась ему улыбнуться. Когда всё закончилось, подошла. И неожиданно он потрепал её по волосам. Не сказал ни слова благодарности. Но всё же.

Они прошли в блочный четырёхэтажный корпус, один из немногих сохранившихся в целости. Вэрди знала, что на этом выстрелы не кончатся. Небо за их спинами уже расцвечивали тревожные синие вспышки. Подразделение особого назначения следовало за ними. Разбуженный город ждал, все хотели, чтобы в эту ночь всё закончилось.

… А сейчас, когда по всем лабораториям ходили полицейские и солдаты, она стояла на пороге одной из них и смотрела на Карвен, прикованную к какой-то койке, со вставленными в вены трубками. Смотрела и ощущала, как от ужаса подгибаются ноги. Но прежде, чем она сделала хотя бы шаг, раздался крик:

— Аннет!

Комиссар Ланн бросился к неподвижно лежащей девочке, ее Карвен, и наклонился, с ужасом всматриваясь в бледное лицо. А Чарльз Леонгард, которого держали двое военных, странно усмехнулся.

Вэрди, переведя взгляд с комиссара на пакеты с чем-то красным, никак не могла отвезти от них глаз. Она быстро поняла, что это кровь… и чья эта кровь. Аппараты рядом с Карвен продолжали гудеть, красная жидкость всё текла по трубке, и Вэрди казалось, что с каждой секундой подруга становится всё тоньше, прозрачнее… Ланн резко схватился за трубку, собираясь выдернуть …

— Нет, папа. Не надо.

Большие светлые глаза широко распахнулись. Карвен улыбнулась комиссару. Тот, кажется, не в силах был ничего произнести — Вэрди видела, что у него трясутся руки. Он просто смотрел на неё, а Вэрди смотрела на них обоих. И вспоминала, как часто Карвен спрашивала её об этом человеке. И как старательно избегала его сама.

— Почему… ты убежала? — Пальцы правой руки неуверенно коснулась седых волос девочки, комиссар наклонился ниже.

— Позже, — это был голос прежней спокойной Карвен.

— Где ты держишь детей? — Гертруда Шённ приблизилась к Чарльзу Леонгарду.

— В подвале, — тот вытер кровь с разбитой губы. — Дорогу найдёшь? Или тебя проводить?

Слова звучали спокойно, сухим и немигающим был взгляд глаз за стёклами очков. Может быть, учёный не осознал, что для него всё кончено, а может, давно сошёл с ума, и всё происходящее казалось ему игрой. То, каким равнодушным он был, пугало. Вэрди прочла за свою жизнь мало книг, но… ей казалось, что злодеи должны проигрывать совсем не так.

Перекошенное лицо Госпожи Президента пылало ненавистью. Неотрывно глядя на побледневшего Леонгарда, она прошипела:

— Чёрт возьми, какой же ты выродок. Неужели ты всегда таким был?

— А ты всегда была дрянью, Труда, — оскалился он.

Военный слева с силой ударил его в бок, учёный покачнулся и рухнул перед Госпожой Президентом на колени. В её лице не дрогнуло ничего, когда она проговорила:

— Мои люди уничтожают машину. Больше ты никого не убьёшь.

Смех Леонгарда прозвучал гулким эхом. Очень медленно он поднял голову:

— Надеюсь, перед этим ты рассказала им, как её отключить. Или те, кто сейчас находится под действием Чёрного ящика, не проснутся никогда. Считай это моим прощальным подарком.

После этого в помещении повисла тишина… неожиданно ее прервал хриплый вскрик. Долли Свайтенбах очнулась и попыталась приподнять голову — там, за стеклянной стеной. Кто-то из солдат сделал к ней шаг, но… сам министр, которого не решились задержать так, как Леонгарда, перегородил ему дорогу:

— Никому не приближаться, — голос дрогнул. — Она…

— Ослаблена, — закончил за него Леонгард, медленно вставая с колен. — Я уже провёл все нужные манипуляции, чтобы её иммунная система временно перестала работать. Она готова к операции.

— Ты никого не зарежешь! — Гертруда Шённ, безуспешно пытавшаяся дозвониться до кого-то, метнула на Леонгарда злой взгляд. — Ты…

— Моей жене не нужно сердце, — глухо произнёс министр. — Ей нужен костный мозг, и…

Делая шаг навстречу, она спокойно, но твердо произнесла:

— Вы хотели истребить их всех, а теперь используете. Вы пойдёте под трибунал.

Старый, сухощавый человек молча смотрел на неё. Он тоже был совсем не похож на себя — военного, который всегда выглядел так, словно только что вернулся победителем из боя. Он давно и сильно постарел и осунулся, нижняя челюсть у него мелко дрожала. Но он опять оглянулся на свою жену и произнёс:

— Пойду. Но Долли…

— Спасите её, — голосок Карвен неожиданно донёсся до ушей Вэрди. — Пожалуйста, я могу отдать ей кровь. Только… не забирайте у меня сердце.

— Ты хотел её резать? — Рихард Ланн, резко выпрямившись, уставился на ученого. — Забрать у моей дочери сердце? Да я тебя…

— А сейчас всем заткнуться, — спокойный женский голос поглотил все другие.

Гертруда Шённ только что отдала какой-то приказ, и несколько военных поспешно вышли из лаборатории. Госпожа Президент опять подошла к бывшему мужу и внимательно посмотрела на него. Выразительно, совсем не по-женски, она плюнула ему под ноги — прямо в паре сантиметров от начищенных ботинок: