Русские были и небылицы - Игорь Кузнецов

В трех верстах от Мещовска, близ селения Медведок, стоят два засохших дуба. Предание гласит, что сюда собираются со всех сторон колдуны, колдуницы и ведьмы для забав и игр.

Это высказала одна умиравшая старуха, которая слыла во всем околотке величайшей еретицей. Сказанные дубы получили такую крепость и силу, что ни один топор и ни одна пила не в состоянии отделить их от корня.

Они столь достопамятны в устах народа, что произошла от них бранная поговорка: «Що ты так зла, ай давно на Медведских дубах не была?»

(«Русские крестьяне». V)

Удельницы, вещицы

Другодольные удельницы собой – черные, волосатые, голова растрепана, волосье распущено. Они преждевременно вынимают младенцев из утробы матерней, уродуют их и мучат родильниц.

Если поносная женщина спит навзничь, нараспашку, пояса нету, а случится на столе ножик, удельницы вынимают им младенца. Оттого рождают уродов, или женщина понесет, а живот окажется пустой.

(Е. Барсов)

По дороге из Космозера через гору в Фоймогубу есть ручей, доныне называемый Букин порог; от древности выходили отсюда удельницы и показывались на росстанях; волосы у них длинные, распущенные, все равно как у нынешних барышень, а сами – черные. Как поставили на росстанях кресты, они исчезли. У самого Букина порога стоит крест, поставлен лет пятьсот тому назад, толстый, с вырезью, и до второго пришествия хватит его.

(Е. Барсов)

* * *

Верят в вещиц или ведьм, которые будто бы вынимают ребят у беременных женщин, жарят их и едят, а на место ребенка кладут в брюхо женщины хлеб, голик или головяшку.

Счастлива та женщина, которой положат еще хлеб, – от хлеба она будет обыкновенно только добреть, но беда, если [положат] голик или головяшку, – женщина непременно должна известись.

Вещицы являются в виде сорок – в величину лукошка, садятся где-нибудь на крыше и щекочут. Если кому случится увидеть эту щекотунью, то следует только разорвать на себе рубашку, или разломить вилы, или переломить на колено лутошку, и тогда ведьма из оборотня падает к ногам обнаженная и просит помилованья – и в это время что угодно можно делать с ней.

(В. Черемшанский)

Знаешь, лежит этак женщина-то в полночь, пробудилась, хвать – мужа-то уж на следку нет…

Смотрит: прилетели две вещицы, глядят на нее, а она на них. Хотела реветь, а не ревется; хотела соскочить, да не встается – и шевельнуться не может.

Вот вещицы подошли к ней, выняли ребенка из брюха, одна и говорит:

– Положим заместо ребенка голик!

А другая:

– Краюшку!

И давай спорить промежу собой. Оно, конечно, ладно, что та переговорила, положила краюшку. А сделайся-ка наоборот?

(С. Осокин)

Одна беременная женщина слышит, как залетели в трубу две сороки, развели они на шестке огонек и стали вынимать из ее живота ребенка. Она все это видит и чувствует, но никак не может проснуться.

Ведьмы вынули у нее ребенка, положили в ее живот льдину, а ребенка сжарили тут же на шестке и съели.

Она могла рассказать об этом только утром, а через три дня умерла.

(К. Логиновский)

Ездил я в верховье Ингоды и остановился ночевать у одних казаков. Не успел я еще заснуть, как подходит ко мне хозяйка и слушает, сплю ли я. Я притворился спящим. Тогда она взяла свечку и спустилась в подполье.

Я ждал, когда она возвратится оттуда, но баба все не выходила. Тогда я стал будить ее мужа. Оказалось, что муж был ею усыплен, и мне с трудом удалось его разбудить. Спустились мы с ним в подполье, но бабы там не было. Перевернули корыто, которое лежало в подполье, и под ним нашли только платье хозяйки.

Когда мы вышли из подполья, то решили ждать возвращения ее. Через некоторое время слышим: стрекочет сорока, а немного погодя из подполья вышла хозяйка.

Тогда мы с хозяином снова спустились в подполье и нашли под корытом накидку с крыльями, а в квашне – мертвого ребенка. В сундуке же у нее нашли мы плеть и сковороду, принадлежности ведьмы.

(К. Логиновский)

Кликуши

По народному суеверию, кликушами бывают испорченные женщины, которые, приходя как бы в неистовство, говорят всякий вздор. Временами они кричат голосами разных животных и выкликают имя того, кто их испортил.

Кликуш признают бесноватыми. Для исцеления их и изгнания беса поют в церквах молебны. Во время припадка прикрывают им голову, надевают на шею хомут и разрывают ворот рубахи. Приближение священника кликуши чувствуют издали и ругают его, будто бы под влиянием вселившегося в них духа. Когда поют Херувимскую песнь, кликуши чувствуют особенное волнение. Вот что рассказывала про это одна женщина, бывшая кликуша: «Когда запоют Херувимскую песнь, потянет, бывало, во мне все жилы, и ни за что не удержаться, чтобы не завопить, если товарки не зажмут правую руку и не заступят левую ногу, а если это сделают, то отнимут вопль, и я буду молчать». Беса в кликуш сажают, по мнению народа, колдуны, знающиеся с чертями. Отчитывают кликуш священники. Дух, сидящий в кликушах, называет по имени и отчеству знахаря, причинившего вред больной, время, когда и где он это сделал, и признаки тех вредных последствий, которые он приготовил для других.

(А. Бурцев)

Как успокоить кликушу

Общепринятый способ для успокоения кликуш во время припадков заключается в том, что на них надевают пахотный хомут, причем предпочтение отдается такому, который снят с потной лошади. По мнению крестьян, баба, лежа в хомуте, охотнее укажет, кто ее испортил и ответит на обычный в таких случаях вопрос: «Кто твой отец?» В некоторых местах (Меленковский уезд Владимирской губ.), надевая на больную хомут, вместе с тем привязывают еще к ногам ее лошадиные подковы, а иногда прижигают пятки раскаленным железом. Об «отце» спрашивают кликушу (около Пензы) через раскрытую дверь посторонние женщины, когда больную с хомутом на шее подводят к порогу, причем спрашивающие стараются убедить, что открытием тайны она не обидит сидящего в ней «батюшку» (отвечают кликуши во время припадка, всегда в мужском роде). В Жиздринском уезде (Калужской губ.) кликуш выводят на двор и запрягают в соху: двое волокут больную, а двое тянут соху и т. д. Около Орла хотя и знают про этот способ, но предпочитают ладан, собранный из двенадцати церквей и двенадцать раз в одно утро вскипяченный в чугуне и по ложечке слитый в штофы: этот настой дают пить больной. В Волховском уезде (той же губернии) в одном селе продают подобный ладан под названием «херувимского» (им кадят в киевских пещерах во время Херувимской песни), причем «одну росинку дают на трынку» (одну крупинку за копейку).

Кроме ладана и богоявленской воды признается еще целебною и даже имеющею решающее действие на перелом болезни и изгнание беса крещенская вода, освещаемая в прорубях рек и озер, а за неимением таковых – в колодцах и чанах. В Вологодской губернии кликуш, раздетых до рубашки, несмотря на трескучие морозы, макают в прорубь, опуская в воду ногами, лишь только успеют унести кресты и хоругви.

(С. Максимов)

Про пономаря

Тот человек, который берется отчитывать кликуш, не должен в течение шести недель употреблять спиртные напитки. Один пономарь, взявшийся отчитывать кликушу, не выполнил этого правила. Когда пономарь выехал в поле, он вдруг увидел, что за ним, среди белого дня, гонится печная труба, да такая высокая, что у бедного пономаря мурашки от страха по телу забегали. Эта труба, по словам крестьян, гналась за пономарем до самого его дома и, наконец, в воротах ударилась и разбилась вдребезги.

Каждую неделю, после этого, как только пономарь вздумает выйти во двор, вдруг на него, неизвестно откуда, наступает та же самая печная труба, да так, что и гляди – раздавит. И если бы не молитва «Да воскреснет Бог», которую он читал каждый раз, когда на него нападала печная труба, то ему просто хоть из дома не выходи.

(А. Бурцев)

Колдуны-чародеи

Суеверный страх перед колдунами основан на всенародном убеждении, что все они состоят в самых близких отношениях с нечистой силой и что черти не только исполняют все их поручения, но даже надоедают, требуя для себя все новой и новой работы. Что ни придумают чародеи – все чертям нипочем, одна забава: пошлют иные колдуны на елке хвою считать, каждую иголку перебрать, чтобы бесы накололи себе лапы, изошли кровью от уколов, а они сказывают верным счетом да еще самодовольно ухмыляются. Листья пошлют ли считать, – а осиновый лист, как известно, неподатлив, без ветра изгибается, без устали шевелится, ухватить себя не дает. Долго черти с ними бьются; пот с них льется градом, несмотря на то что у осины листьев меньше, чем иголок на елке, – однако и глазом заказчик едва успел мигнуть, как работа у чертей окончена…