Русские были и небылицы - Игорь Кузнецов

– Так вот какие штуки могли выкидывать эти проклятые ведьмы, – заключает рассказчик, – хорошо, что в наших местах их было мало!

– А кто же звонил? – спрашиваю я.

– Да кто? Ведьма.

– А что же сторож-то? Отчего он не явился на звон?

– Сторож-то! Она на сторожа такой напустила сон, что его едва и после растрясли.

После некоторого раздумья рассказчик прибавил:

– Не знаю, как вы, а я верю, что все это так и было. Если не верите, то можете спросить у любого жителя Вытегорского погоста, и он вам подтвердить мои слова. Кроме того, можете справиться в ризнице тамошней церкви: там хранится крашенинная риза, в которой покойный священник отпевал эту ведьму.

(ОГВ. 1890. № 29)

Ведьмы-сороки

В Петрозаводском уезде, за сто верст от города, есть деревня Кузаранда, где сохранилось поверье, будто бы ежегодно в Ивановскую ночь на остров, называемый там Иванцов, прилетают ведьмы из Киева, в виде сорок, для собирания различных трав (снадобья), которые уносят с собой в Киев. Травы сии, как верят там, отличны от обыкновенных трав видом и величиной. Рассказывают, что какой-то старик поймал одну из таких сорок за хвост; но она вырвалась, а в руках у него осталась сорочка.

(В. Дашков)

В Москве сорок нет по той причине, что святой Алексей, митрополит Московский, приметив одну ведьму в образе сороки, заклял их, чтобы в Москву никогда не влетали. А когда некоторых убитых медведиц обдирали, то вместо медвежьего мяса под кожею находили иногда бабу в сарафане.

(«Абевега русских суеверий»)

Когда в Москве был Иван Васильевич Грозный, то на Русской земле расплодилось всякой нечисти и безбожия многое множество. Долго горевал благочестивый царь о погибели народа христианского и задумал, наконец, извести нечестивых людей на этом свете, чтобы было меньше зла, уничтожить колдуньев и ведьм.

Разослал он гонцов по царству с грамотами, чтобы не таили православные и высылали спешно к Москве, где есть ведьмы и перемётчицы. По этому царскому наказу навезли со всех сторон старых баб и рассадили их по крепостям со строгим караулом, чтобы не ушли.

Тогда царь отдал приказ, чтобы всех привезли на площадь. Собрались они в большом числе, стали в кучку, друг на дружку переглядываются и улыбаются.

Вышел сам царь на площадь и велел обложить всех ведьм соломой. Когда навезли всех ведьм и обложили кругом, он приказал запалить со всех сторон, чтобы уничтожить всякое колдовство на Руси на своих глазах.

Охватило полымя ведьм – и они подняли визг, крик и мяуканье. Поднялся густой черный столб дыма, и полетели из него сороки, одна за другою – видимо-невидимо… Значит, все ведьмы-перемётчицы обернулись в сорок и улетели и обманули царя в глаза.

Разгневался тогда грозный царь и послал им вслед проклятие.

– Чтобы вам, – говорит, – отныне и довеку оставаться сороками!

Так все они теперь и летают сороками, питаются мясом и сырыми яйцами. До сих пор боятся они царского проклятия пуще острого ножа. Поэтому ни одна сорока не долетает до Москвы ближе шестидесяти верст в округе.

(Н. Аристов)

Ведьмы являются в разных видах

Ведьма бывает всегда оборотнем и может являться в разных видах. Так, рассказывали, что видели долгое время бегавшую по селу по вечерам свинью, которую несколько раз собирались убить, но та, завидев народ, убегала куда-либо в глухой угол и исчезала мгновенно.

Несколько лет тому назад будто бы видели ночью бочку, которая прокатилась через все село и тоже скрылась.

Все это – ведьмы-оборотни.

(А. Минх)

Ведьма превращается в сороку, вылетая в трубу на голике, также в белую курицу, в безрогую корову и свинью. В последнем случае она больше гоняется за прохожими и рвет на них платье.

(К. Логиновский)

Как ведьмы отнимают молоко у коров

[23 апреля. Ягорий (Егорьев день).] Весь домашний скот, исключая свиней, выгоняют «на росу» до зари, с вербою, со свечой, с которою стояли в Вербное воскресенье в утрени или обходили вокруг храма в Светлое Христово Воскресение, и с иконою Георгия Победоносца.

Скот гонят «на зилинь» (на озимь), пасут его до тех пор, пока роса спадет. Вербу втыкают затем на своих полосах, а свечу прячут к следующему разу.

Во время выгона скота колдуньи отнимают молоко у коров. Бывает это так: а) колдунья кладет две палочки на дороге крестообразно, и какая корова пройдет через эти палочки, будет давать молока меньше обыкновенного; оно уйдет к колдунье; б) колдунья берет, прежде нежели коровы напьются, в реке воду, и какая корова напьется в этом месте, будет давать молока меньше: оно уйдет к колдунье; в) колдунья впереди коров собирает росу, и коровы, которые будут есть траву, с которой снята роса, дадут молока меньше: оно уйдет к колдунье…

Одна крестьянка по секрету уверяла, что ее соседка в этот день брала воду в реке, когда можно было взять ее в колодце ближе. Она же видела, как та клала палочки на дорогу и потом унесла их домой. Крестьянку эту считают колдуньей.

Один крестьянин вывел лошадей «на росу». Пустил их, связал оброти и ходит себе вокруг лошадей. Вдруг смотрит: кума его собирает росу в подойник. Он тихонько, незамеченный ею, почти рядом с ней идет и собирает росу на оброти (уздечки из пеньковых веревочек), а сам приговаривает:

– Что куме, то и мне!

Принес оброти домой, повесил их.

Пришла пора коров доить, с обротей молоко и потекло. Тогда-то крестьянин догадался, зачем нужна была роса куме.

Меж крестьянками постоянно питается ненависть к какой-либо бабе, которая много масла продает, а молока бывает для семейства вволю. Многие крестьянки, боясь, что отнимут молоко у коров, не выгоняют их рано, а когда солнце хорошо обогреет землю.

(В. Чернышев)

* * *

У одного крестьянина было четверо детей, и жили у него две старухи в доме – одна его мать, а другая – его жены. Старухи постоянно ссорились между собой так, что и хозяевам житья не стало. Не выдержал Иван Афанасьев и прогнал тещу со двора: выгнал он ее, а хозяйство-то и пошло в разлад. Умер у него один сын, умер другой. Пала корова. Пойло овцы перестали брать, коль пронесешь через ворота, – ну, словом, пошучено на дворе. Да так пошучено, что хоть беги, – все в расстройстве.

Вот приходит как-то в избу беглый татарин. Походил он, походил по избе да и говорит:

– У тебя, хозяин, в избе неладно. Жили у тебя две старухи, передрались они, и одна подшутила.

– Что ж делать-то?

– А вот что. Открой подпол, полезай в него да возьми с собой нож.

Жуть меня взяла (рассказывает крестьянин), а все же полез. Вслед за мной и татарин. Влез и говорит:

– Копай здесь!

Стал я ножом ковырять землю в подполье, да вдруг нож и звякнул во что-то.

– Выкапывай, – говорит татарин.

Выкопал я ком глины, а из него торчит волос.

– Волос-то с погоста, – говорит татарин. – Разотри ком да пережарь. А когда пережаришь, снеси пепел в двенадцать часов на перекресток двух земель и брось его в речку, а оттуда иди не оглядывайся.

Сделал я все, как он сказал мне, бросил пыль, сам иду с ужасом, не оглядываюсь, а за мной вроде кто-то ползет, и цапает, и охает.

Так я и пришел домой. А с тех пор все на лад и пришло.

(К. Соловьев)

* * *

Бывают такие люди, нехорошие, которые рады спортить свадьбу. Когда мы в детстве бегали вокруг дома, где была свадьба (должны были везти невесту), подходит старушка и говорит нам:

– Деточки, киньте эту горошину в сани, где везут невесту! И приговорите: «Девять горошин, десятая невеста, лошади ни с места!»

И вы знаете, всю упряжь лошади перервали, не могли съездить! Пока дружка не догадался, не перевернул сани, все оттуль не вытряс, вымел метелочкой, ковер постелили (ну, половики, свои такие ковры с кисточками ткали). Сена вниз положил свежего.

Тогда запрягли, и лошади поехали. Вот какая сила бывает в этом! Не знаю, что такое.

(РО ИРЛИ)

Ну а про Обносьевну-то, Амосовну, и баить нечего! Покойница (не тем буде помянута) почудила на своем веку. Помнишь, как месяц-то скрала (забыл я, чья тогда свадьба-то была) да как енти-то дороги не нашли?!

Присушить, испортить ли кого – это ее дело. А на Святках-то, бывало, оборотится свиньею да за девками пыляет!

Умирала-то как: и рот-то скосоротит, и язык-то высунит, а все снохе-то кричит:

– Невеска! Невеска! На-ка тебе!

Все что-то отдавала – знать их, каянных-то (окаянных). Да уж как-то – не то подняли конек крыши у избы, – она окочурилась.

(В. Виноградов)

* * *

В трех верстах от Мещовска, близ селения Медведок, стоят два засохших дуба. Предание гласит, что сюда собираются со всех сторон колдуны, колдуницы и ведьмы для забав и игр.