Русские были и небылицы - Игорь Кузнецов

В других случаях ворожбы гадают различными способами: смотрят в чашки с водою, бросают в реку стружки, делают какие-то знаки на лучинках, бросают в огонь бересту. Тогда, узнавая вора, знахарь не называет имени его, а только рассказывает в общих чертах про его приметы, платье, обувь.

(П. Ефименко)

Был, сказывают, знахарь, который взялся разыскивать, кто украл целковый. Собрав всю артель в избу, он погасил огонь, накрыл черного петуха решетом и велел всем поочередно подходить и, погладив петуха осторожно по спине, опять его накрыть; а как только вор тронет его, то он-де закричит во весь голос.

– Все ли подходили?

– Все.

– И все гладили петуха?

– Все.

А петух и не думал кричать.

– Нет, – сказал знахарь, – тут что-нибудь да не так; подайте-ка огня да покажите руки все разом.

Глядь, ан у всех по одной руке в саже, потому что знахарь черного петуха вымазал сажей, а у одного молодца обе руки чисты!

– Вот он вор, – закричал знахарь, схватил белоручку за ворот, – у кого совесть чиста, у того руки в саже!

(В. Даль)

Вохомские плотники

У мужичка строили новый дом, плотники были вохомские. Когда совсем выстроили, приходит подрядчик к хозяину и просит расчет. Хозяин рассчитал сполна, но подрядчик стал просить пива и водки полуштоф. Хозяин отказал. Плотники ушли.

Хозяин после них посылает сына в новый дом, посмотреть на постройку. Тот вошел, вдруг выскакивает маленькая мышь, потом другая – больше; потом еще больше и еще больше. Стали выбегать даже по кошке.

Тот перепугался и вон – к отцу. Отец приходит и видит то же самое. Старик бежит к сыну и кричит:

– Запрягай скорее лошадь и поезжай за мастером!

Сын запряг скорее, прихватил с собой деньги на водку и к мастеру поехал. И стал просить его домой, в новый дом, на влазины.

Доехал до Петрецова, взял ведро водки, и приезжают в дом. Вдруг выскакивает маленькая мышь. Мастер сказал:

– Скажи своему стаду, чтобы сейчас убирались вон!

В одну минуту все мыши, большие и маленькие, вышли из избы в двери.

(«Русские крестьяне». V)

Около села Кубенского (в тридцати верстах от Вологды) по сей день стоит ветряная мельница, совершенно новая, но больше десяти лет не употреблявшаяся в дело. Тем же вохомским плотникам не доплатил мельник трех рублей, и с первого же дня помола всякий раз его отбрасывало от жерновов с такой силой, что он навзничь валился на пол. Приводил он на свою ветрянку и священника с молитвой, но и это не помогло. Плотники советовали купить мельницу другому мужику и обещали ему, что она будет хорошо работать, но тот купить побоялся, а за ним и все прочие опасаются.

(С. Максимов)

* * *

В Сарапульском уезде (Вятской губ.) построили плотники новый дом. Пришли они попрощаться да и сказали хозяйке: «Ну, тетка, тебе не спасибо, вовек будешь помнить, как ты нас поила-кормила». И вот за то, что она докучала им попреками, укоряя, что много у нее выпили и еще того больше съели, они посадили ей кикимору: никого не видно, а человеческий голос стонет. Как ни сядут за стол, сейчас же кто-то и скажет: «Убирайся-ка ты из-за стола-то!» А не послушают – начнет швырять с печи шубами или с полатей бросаться подушками. Так и выжила кикимора хозяев из дому. Сказывали знающие люди о причинах этого происшествия, но разное: одни говорили, что либо на стоянке (в основание дома), либо под матицу плотники положили свиной щетины, отчего и завелись в доме черти. Другие полагали, что под домом зарыт был когда-то неотпетый покойник или удавленник и что плотники знали про то и намеренно надвинули к тому месту первые венцы, когда ставили сруб…

В Пошехонской деревне (Ярославской губ.) мышкинские плотники сделали так, что как придет вечер, так на повети и начнет плакаться жалобный голос: «Падаю, падаю – упаду». Придут посмотреть – никого нет. Бились и мучились так до той поры, когда пришел в избу свой же пошехонский швец, ведомый знахарь. «Помоги!» – просят его хозяева. «Ничего, – говорит, – не горюйте!» Вышел потом портной ночью, услышал слово «падаю», прошептал свое, какое знал, да и крикнул: «Коли хочешь валиться, то падай на хлеб!» Вслед за тем что-то с страшным треском упало, а после этого в избе уже не «диковалось».

В Белозерском уезде (Новгородской губ.) в деревне Иглине, у крестьянина Андрея Богомола, плотники так наколдовали, что, кто из его семьи ни войдет в новую избу, всякий в переднем углу видит покойника, а если войдут с кем-нибудь чужим – не видят. В первую же ночь сына Михаила сбросило с лавки на пол. Решили сломать избу эту и поставить новую. Стали ломать – и нашли в переднем углу, под лавкой, вбитым гвоздь от гроба.

(С. Максимов)

* * *

Пастух не умел колдовать (без того нельзя) и обратился с просьбой к деревенской ворожейке. Она из тринадцати чертеняток продала ему для услужения двенадцать, и все эти двенадцать чертеняток сидят у него в виде двенадцати костяных насечек на том ремне, где привязан пастуший рог. Нужно заметить, что у местных цыган, у гуртовщиков, гоняющих скот через Новгородскую губернию, и отчасти у пастухов есть обычай подпоясываться ремнями со стальными и костяными насечками.

Придет, говорят, пастух в лес и пустит всех чертеняток по ветру: те рассыплются и не дадут разбрестись коровам. Оттого и коровы у него целы да сохранны.

(Н. Кедров)

Чернокнижники

Словесные предания русского народа говорят, что люди, посвятившие себя тайным сказаниям чернокнижия, отрекались от Бога, родных и добра. Так понимали этих людей предки, так теперь думают и наши сельские современники. В старину ревнителей тайных сказаний называли кудесниками, чародеями, ведунами, колдунами, волхвами, ворожеями… Но все эти люди известны были под общим именем чернокнижников…

Говоря о чернокнижниках, наши поселяне уверяют, что они научаются лихому делу от чертей и всю свою жизнь состоят в их зависимости. Заключая с духом условие на жизнь и душу, они получают от них Черную книгу, исписанную заговорами и чарами. Всякий чернокнижник, умирая, обязан передать эту книгу или родственникам, или друзьям. Во многих селениях есть поверья, не оспариваемые ни веками, ни людьми, что умершие чернокнижники приходят в полночь, одетые в белые саваны, в дома своих родственников. Это бывает только с теми, которые забывают передать при смерти Черную книгу. Старики рассказывают еще, что эти полночные посетители шарят по всем местам, садятся за стол и съедают все, им предлагаемое. Другие же, напротив, уверяют, что они приходят к дому, стучат в двери и окна, истребляют всякий домашний скот и при пении первых петухов исчезают. Родственники, выведенные из терпения, выкапывают чернокнижников, кладут их в гробу ничком, подрезают пятки, засыпают землею, где в это время дока шепчет заговоры, а родственники вбивают осиновый кол между плечами. Старики рассказывают, что когда-то один удалой молодец вздумал почитать оставшуюся книгу после чародея. Во время чтения явились к нему черти с требованием работы. Сначала он им предлагал работы легкие, потом трудные, но черти все являлись к нему с требованием. Истомленный выдумками для отыскания работ, он не находил более, чем бы их занять. Неотвязчивые черти задушили удалого молодца. С тех пор, говорят, никто не смеет приближаться к Черной книге. По уверению народа, одни только колдуны знают, чем занимать чертей. Они посылают их вить веревки из воды и песка, перегонять тучи из одной земли в другую, срывать горы, засыпать моря и дразнить слонов, поддерживающих землю.

Народ никогда не любил чернокнижников как врагов семейной жизни. Чародей бывает ли на свадьбе, – он портит или жениха, или невесту, или гостей. Видит ли кудесник дружную жизнь в семействе, – он портит мужа с женою, отца с сыном, мать с дочерью. Обойдут ли колдуна приглашением на свадьбу, – он бросает порчу на дорогу, где проезжает поезд, и тогда свадьба сбивается с толку. Испортит ли ведун женщину, – она лает собакою, мяукает кошкою, и когда положат на нее запертый замок, она выкликает своих недоброжелателей.

Старушки говорят, что порчи, произведенные чернокнижниками, бывают временные и вечные. Временные порчи отговариваются в деревнях доками, вечные же остаются до конца жизни. Молва народная гласит, что чародеи могут испортить человека за тысячу и более верст, выпуская из-за пазухи змею или ужа, которые залезают в чрево, и тогда кликуша чувствует, что порча подкатывается под сердце и лежит, как пирог. Чернокнижник, несмотря на свою злость к людям, никогда и никого сам собою не портит. Все это делается по просьбе людей враждующих, по неотвязчивости молодежи, желающей навести сухоту на красу девичью и на молодечество. Любовь, выражаемая в селах сухотой, слывет напущенною. В этом случае простолюдин, заметивши красоту девичью с сухотой, говорит: «Это неспроста – здесь замешалась чертовщина».