Муравейник - Ольга Чепишко

мужа с лучшей подругой. Бабуля была в ужасе, но поддерживала меня и давала советы.

– Лоюшка, у меня никогда не было друзей. Почему-то я знала, что ничем хорошим это не кончится. Так что просто не подпускала людей слишком близко – ограничивалась общением с ними по интересам. Но семья – совсем другое дело. Что бы ни случилось, вы с мужем – одно целое. Я уверена, он любит тебя, жалеет о содеянном, мучается и старается сохранить семью. Все люди ошибаются. На земле вообще живут одни грешники, – она улыбнулась и взяла меня за руку. – Надо уметь прощать, Лоя, забывать, договариваться и жить дальше. Расставшись с мужем, ты, конечно, встретишь достойного человека, который, возможно, подарит тебе еще большую любовь и счастье. Однако наступит день, и этот человек тоже совершит страшный поступок. Это принесет тебе еще большую боль, – бабушка глубоко вздохнула. – Зачем тогда вообще строить счастье? Чтобы при первых же трудностях своими руками сжечь его дотла? – промолвила она.

Я была удивлена.

– То есть ты советуешь мне простить его?! Но как же я буду с этим жить? Как буду обнимать и целовать его, зная, что в какой-то момент он выбрал другую, – нежился с ней в постели и получал удовольствие, пока я горевала о потерянном ребенке дома одна? – недоумевая, спросила я.

– Прощать необходимо все, даже самое страшное – то, что приносит невыносимую боль. А вот как поступать дальше, решай сама, – она говорила загадками. – Только помни, никто и никогда не заменит тебе родных. Каким бы местом ни поворачивалась к тебе жизнь, какую бы боль ни причиняли тебе эти люди, – всегда прощай и отпускай, – настаивала бабушка.

– Почему же тогда ты вышла замуж во второй раз? Не смогла простить первого мужа? – я все еще недоумевала.

– Тогда я была молода, глупа и решила, что не стану терпеть того, кто приносит мне страдания. «Всегда ведь можно найти человека лучше и быть с ним счастливой», – думала я. Тем не менее, когда вышла замуж во второй раз, наступила на те же грабли. Как и у первого мужа, у второго начались проблемы с алкоголем. Это стало для меня уроком и изменило мой взгляд на семью, – бабушка внимательно всматривалась в мои глаза. – Проблема была не в людях и не в их действиях. Проблема была во мне, в моем отношении к ошибкам других и в моем выборе, – она говорила очень серьезно, а некоторые слова намеренно делила на слоги, как бы выделяя их. – Ведь именно я полюбила первого и второго мужа. Именно я вышла за них замуж, и именно со мной они начали пить.

«А ведь бабушка права», – пронеслась мысль в моей голове.

– Когда я посмотрела на это другими глазами, то поняла, что смысла расставаться со вторым мужем и искать третьего нет, – пояснила она. – Я разрушу семью, но ничего не изменится, если не станет хуже, – бабуля вздохнула. – Так что, я начала работать над собой и отношениями, – она достала платок из кармана своего платья и промокнула им лоб.

– Но ты говорила, что алкоголизм второго мужа никуда не делся, – я продолжала спорить с бабулей. – Всю жизнь ты терпела его выходки и зависимость. Тебе же так и не удалось стать счастливой…

– Я простила мужа и старалась меняться. Однако многого не знала и не понимала. Я же простой, грешный человек, а не китайский мудрец из книжек, – она засмеялась. – Все люди разные, как и их поступки. На каждый случай надо смотреть через свои очки. В жизни типовые шаблоны не работают. Чье решение, того и ошибки, – объясняла она. Бабушкины глаза начали смыкаться от усталости, но она продолжала. – Я не разрушила семью, выбрала прощение и терпение, но упустила важную деталь: не говорила с мужем о наших проблемах. Наивно надеялась, что он и так чувствует мое раздражение, когда я ругаюсь с ним, пьяным, понимает, что поступает неправильно, знает, что подобные его выходки приносят мне боль и страдания. Я не считала нужным обсуждать эти моменты с ним наедине, – бабушка выдохнула и промокнула носовым платком уголки глаз. – Я просто дулась, переставала с ним разговаривать, обижалась и дерзила. А он не видел, не слышал, не понимал, а частенько даже не помнил вчерашний день.

Я наклонилась к ней и тоже заплакала. Пару минут мы просто молчали в объятьях друг друга. Затем бабушка посмотрела на меня и ласково провела ладонью по моей голове.

– Я махала на все рукой и терпела, как дура, страдала до самой его смерти, – продолжила она рассказывать. – А могла бы просто поговорить, найти вместе с ним какое-то решение, могла хотя бы попробовать, – в ее глазах таилась надежда. – Возможно, поступи я так, моя жизнь была бы совсем другой – более радостной и счастливой.

– Значит, все-таки надо простить?.. – произнесла я и задумалась.

– Утро вечера мудренее, – бабушка улыбнулась. – Пойдем спать.

Глава ХII

Село Никольское, Гатчинский район Ленинградской области, 2035 год

Прошло еще четыре месяца. Наступил теплый апрель. На клумбах у больницы распустились первые цветы: фиалки, крокусы и тюльпаны, а в саду стояли ароматы зелени – россыпь колыхающихся на ветру листьев покрывала ветви берез.

Руслан делал все возможное, чтобы избавить меня от страшной болезни. Тем не менее мое состояние здоровья не менялось: хуже не становилось, но и на поправку я не шла. Радовало лишь отсутствие приступов агрессии: я не бросалась на людей, не пыталась покончить с собой и вообще была дружелюбной, миролюбивой и каждый день по-своему счастливой пациенткой. А если что-то шло не так и у меня начиналась истерика, врачи быстро решали этот вопрос при помощи лекарств, которые мне иногда давали в виде уколов.

Как-то меня пришел навестить муж. Влад все еще убивался горем и продолжал пить, поэтому навещать меня стал реже. В этот раз он заявился в больницу с огромным букетом ромашек, подшофе, и его пришлось выводить охране. На следующий день Руслан пригласил Влада поговорить с глазу на глаз. Старые друзья встретились все в том же кабинете главврача.

В то утро тратиться на кофе мой муж уже не стал, сразу без стука вошел в кабинет Руслана. Влад выглядел подавленным, помятым, как и его одежда, и сильно уставшим. Психотерапевт ожидал увидеть нечто подобное и поэтому сразу настроился на тяжелый и серьезный разговор. Когда муж сел в кресло напротив, Руслан слегка наклонился к нему, нахмурил лоб и сурово сказал.

– Знаешь, друг, проявление твоих слабостей