Муравейник - Ольга Чепишко

креслах, друг напротив друга. Стены кабинета украшали картины пациентов. Многие из них изображали черепа, изувеченных людей, чертей и кресты, другие – наоборот: передавали свет, доброту, заботу о ближнем и тепло. Чаще всего больные рисовали автопортреты, и по их работам врачи с легкостью понимали, что творится в головах у этих людей.

Комната была залита лучами утреннего солнца. За окном слышалось щебетание птиц. Врач в белом халате и очках выглядел уставшим. Его лицо не выражало никаких эмоций, но при этом излучало спокойствие. Я же тогда была в приподнятом настроении и даже улыбалась. На мне были серые спортивные штаны и белая футболка с мордой котика на груди. Волосы я завязала резинкой в хаотичный пучок, поэтому пряди местами сбились в «петухи» и торчали в разные стороны.

– Знаю, это против всяких больничных правил – разговаривать с пациентом о таких вещах… – говорил Руслан. – Но ты мой единственный друг, Лоя. Нас обоих предали одни и те же люди… Больше никто меня не поймет.

В такие моменты я чувствовала всю тяжесть груза, который мучил моего друга, не давал ему спокойно спать, есть, существовать… Что-то похожее происходило и со мной. Эта боль разрывала изнутри. Хотелось, чтобы она утихла, перестала истязать душу, задевать и изводить. Но она была жестока и беспощадна, терзала и выворачивала меня наизнанку.

– Веню ли я в этом себя? – продолжал Руслан. – Конечно, да. Ведь в утраченной любви всегда виноваты оба, – он снял очки и тяжело вздохнул. Я заметила седые пряди в его волосах и морщины на лбу и в уголках губ, которые раньше не бросались мне в глаза. – Наверное, я оказывал ей недостаточно внимания, поэтому Полина искала его на стороне… Давно стоило отказаться от всех этих проектов и командировок. Они забирали у меня все силы, время… – он задумался и замолчал. Я внимательно слушала друга, давая ему возможность выговориться. – Но, с другой стороны, если бы не моя работа, у нас бы не было того, что мы имеем сейчас: роскошного дома, автомобилей, дорогой одежды и побрякушек, – он усмехнулся. – Жили бы мы в этой дыре – Анапе, и в какой-то момент Полина все равно бы бросила меня и ушла к другому. Видимо, этому суждено было случиться.

– Ты не простишь ее? – спросила я с интересом.

Руслан засмеялся.

– Нет. Конечно, нет. Предательство для меня – страшная вещь, – он пристально посмотрел на меня. В его глазах отражались боль и тоска. – Я отдал жене всего себя, доверял ей, любил ее… А она, получается, пользовалась этим и плюнула мне в душу. Исподтишка. Такого я принять не смогу… никогда…

– Но ты же общаешься с Владом, – меня это удивило. – Почему?

– Только из-за тебя, – ответил Руслан. – Если бы все это не произошло, не думаю, что я бросил бы работу, перестал бы мотаться по миру и любезничал бы с Владом и с тобой, как прежде, – он улыбнулся. – Ведь мы не в детстве: давно уже каждый из нас имеет свои заботы и интересы. К сожалению, былое время остается в наших сердцах только воспоминаниями. Признайся, мы отдалились друг от друга еще несколько десятков лет тому назад, – Руслан опять задумался на минуту. – Если бы мы с Полиной не переехали в Питер тогда, то не общались бы с Владом и с тобой сейчас.

– Да… Наверное, ты прав, – грустно ответила я и спросила друга о том, что интересовало меня больше всего. – А я изменилась? Непохожа уже на себя прежнюю?

Руслан рассмеялся.

– Боже, Лоя, конечно! – он провел руками по волосам, выпрямил спину и надел очки. – Когда первый раз после звонка Влада я встретился с тобой, внутри меня все поникло. Ты воображала себя муравьем… – он вздохнул. – А больницу называла муравейником. Мы долго разговаривали и вспоминали твое прошлое. Ноги любого психического заболевания почти всегда растут из детства, – пояснил Руслан. – Я слушал тебя и чуть не плакал, – он снова перевел дыхание и посмотрел на часы. – Ведь я знал о большинстве твоих детских травм еще тогда, в юности… Но был молод, неопытен и даже подумать тогда не мог, к чему это приведет.

– Все настолько серьезно? – испугалась я.

– Уже тогда с тобой должен был работать специалист: помогать справляться со всем этим ужасом, который происходил вокруг маленькой, хрупкой девочки… – он стал тереть руками свои колени. – А ты копила все в себе… Слушала советы глупых людей, их сплетни, осуждения и добивала себя новыми травмами…

Я напряглась, придавшись воспоминаниям. Мое дыхание и сердцебиение участились.

– Травма за травмой откладывалась в твоем сознании, причиняя боль и страдания. И вот твой мозг не справился, психика пошатнулась… – Руслан стал покусывать нижнюю губу. – Самое страшное, что Влад тоже знал о твоих странностях, но даже не догадывался, что все они были ранними симптомами психического заболевания.

– В смысле? – не поняла я.

– Я общался с ним еще в первые недели твоего обследования. Он говорил, что тебя давно мучали кошмары, часто болела голова. А однажды ты даже поделилась с ним своей «муравьиной» философией…

– Подожди, – рассмеялась я. – Но ведь это ничего не значит! Любой человек имеет свои взгляды на жизнь, видит кошмары, и у каждого иногда болит голова… Это же не говорит о том, что все люди сумасшедшие, – я не могла перестать хохотать.

– А твои картины, Лоя? Ты их видела?! – Руслан стал серьезным и холодным. Он превратился в обычного врача, которых я часто видела раньше, посещая поликлинику. – Они же почти все изображают муравьев, в самых разных вариациях. Насекомые у тебя обедают за столом, лежат в ванной, наполненной кровью, дерутся, совокупляются… Твой муж тоже не думал, что все это – проявляющиеся симптомы твоего заболевания. А уже тогда стоило обратиться за помощью!

Я снова рассмеялась.

– Ты в своем уме, Руслан? Вообще-то, я – художник. И для меня совершенно нормально рисовать свои фантазии, – с умным видом я стала объяснять другу, что всего лишь готовилась к очередной выставке в галерее искусств. И название ее – «Муравейник».

– Лоя, очнись! – не выдержал Руслан. – Ты не великий художник, как часто думаешь. Ты обычная домохозяйка, которая рисует в свое удовольствие, – ошарашил меня он. – После рождения Арсения ты так и не вышла на работу: занималась семьей, домом и иногда писала красками. Ты не сотрудничаешь с галереями! У тебя нет огромных гонораров и выставок!

От его крика я начала паниковать и заплакала.

– Ты просто больна!.. – Руслан сказал самое важное, что я должна была услышать, и успокоился. – Не расстраивайся так,