Опанасовы бриллианты - Марк Ланской

С этими словами Миронов достал из папки несколько фотоснимков и подал их Волкову. Евгений увидел на одном из них веселую компанию за столиком в ресторане. В центре ее — Красовский-старший. На втором снимке красовался молодой человек, сын Красовского — Аркадий в окружении претенциозно одетых девиц…

— Какие средства нужны, чтобы так часто кутить! — произнес Алехин. — И пируют, и квартиры приобретают!

Миронов только рассмеялся:

— А что вы скажете, если я вам сообщу, что у таких вот дельцов — миллиинные доходы.

— К сожалению, все это действительно так, — подтвердил Волков, повернувшись к Алехину. — А как они это организовывают, скоро сам узнаешь. Страшные это люди, Женя! Они втягивают в свою преступную орбиту многих честных, но слабохарактерных людей, ибо им, дельцам этим, в одиночку никак нельзя.

Алехин рассказал подполковнику о заявлении Анатолия Тихонова. Сообщение это заинтересовало Волкова. Он заметил:

— Очень хорошо. Нужно познакомиться с этим заявлением. Займись им сегодня же, Михаил Ильич, — обратился он к Миронову, — да попроси работников Министерства финансов пока ничего не предпринимать, а то они могут насторожить расхитителей.

— У меня есть одно предложение, Василий Андреевич… — не очень уверенно произнес Алехин, бросив настороженный взгляд на Миронова. — Что если нам с самим Тихоновым потолковать?

Подполковник повернул голову.

— А как ты это представляешь себе? — спросил он медленно.

— Мы учились с ним в одном классе, — пояснил Алехин. — Дружили. Был он всегда честным парнем. Думаю, положиться на него можно. Ручаюсь за него.

— Не испортил бы нам все дело этот юнец, — озабоченно произнес Миронов, как только Алехин вышел.

— И почему ты так людей боишься? — удивленно пожал плечами Волков, хотя ему и не очень ясно было, к кому относилось замечание Миронова — к Тихонову или Алехину.

— Это не боязнь, Василий Андреевич, а осторожность.

— Осторожность — качество, конечно, хорошее. Нужно только, чтобы она не перерастала в подозрительность.

Старый друг

Алехин долго думал, как ему лучше связаться с Тихоновым. Раньше Анатолий жил у родителей в Москве. Но после неудачной попытки поступить в институт он поссорился с отцом и уехал к деду в Березовскую. Там окончил ускоренные курсы и устроился бухгалтером на фабрике ширпотреба. Евгений все же решил зайти к матери Тихонова.

Дверь отворила Наталия Викторовна — мать Анатолия. Она не сразу узнала Евгения, потом обрадованно воскликнула:

— Женя! Как, однако, ты изменился! Ну, заходи, заходи, дорогой…

В квартире все было таким же, как и несколько лет назад: стенные часы с торжественным боем, картины на стенах, статуэтки на буфете, цветы на подоконниках. Евгению приятно было узнавать все эти вещи, напоминавшие ему о детстве. Особенно вон то зеркало, которое они с Толей так ловко разрисовали когда-то мылом, что оно стало похожим на вдребезги разбитое. Наталия Викторовна так и ахнула тогда, хотела даже всыпать ребятам…

Вспоминая теперь все это, Евгений с трудом сдерживал улыбку. А Наталия Викторовна сама, безо всяких вопросов, стала рассказывать ему об Анатолии.

— Отец долго не хотел простить Толе его дерзости, — говорила она. — Сгоряча тогда он ведь бог знает что нам наговорил… — Хотя Наталия Викторовна рассказывала довольно сбивчиво, Евгений понял, что речь шла, видимо, об уходе Анатолия от стариков, когда он провалился на экзаменах в институте. — Ну, а теперь все, кажется, улаживается, — заключила Наталия Викторовна. — Возвращается к нам Толя. Не по душе ему работа на фабрике. Уйдет он оттуда. Сегодня они с отцом окончательно это решат.

— Так Толя, значит, приедет к вам сегодня? — обрадовался Евгений.

— Да, прямо с работы, и заночует у нас, — ответила счастливая Наталия Викторовна. — Приходи и ты, Женя, он тебя всегда лучшим другом считал и рад тебе будет.

— Спасибо, Наталия Викторовна, приду непременно. Мне с Толей о многом потолковать нужно…

Во второй раз Евгений зашел к Тихоновым в девятом часу вечера. Анатолий к тому времени приехал уже и, переодевшись в отцовскую пижаму, отдыхал на диване. Алехина встретил он хотя и приветливо, но не без некоторого холодка. Евгений догадывался о причине и потому не удивлялся. Он хотел искупить свою вину перед товарищем, но не знал, как это сделать Нужно честно признаться во всем, — решил он и откровенно рассказал Анатолию, как познакомился в пригородном поезде с чудесной девушкой, как долго не решался заговорить с нею и как все уладилось, наконец.

— Знаешь, Толя, — говорил Евгений, я и сам понимал, что глупо вел себя, ожидая эту девушку на вокзале, а потом стараясь попасть в один с нею вагон Смешно ведь все это, не правда ли?

— Почему же смешно? — удивился Анатолий. — Ни чего смешного не вижу. Зато понятно теперь, почему ты забыл меня. А я-то думал, что зазнался ты…

— Ну, что ты, Толька! — горячо перебил приятеля Евгений. — Я ведь очень паршиво чувствовал себя тогда, потому что девушка прямо-таки враждебными глазами на меня смотрела. Ну, а как у тебя дела на работе? Какие отношения с директором фабрики, Красовским, кажется?

— Жулик этот Красовский, — убежденно заявил Анатолий.

— А у тебя есть какие-нибудь доказательства? — стараясь казаться равнодушным, спросил Алехин.

— Ну, а если мы, то есть органы по борьбе с хищениями социалистической собственности, попросим тебя как комсомольца, как честного человека, помочь нам разоблачить хищников? Нам ведь известно уже о твоем заявлении.

— Ладно, — согласился Тихонов. — Что делать нужно?

— Это ты узнаешь в свое время. К тебе наш оперативный уполномоченный придет и скажет все, что нужно будет сделать. Ты же пока и вида не подавай, что чем-то недоволен. Ну и, конечно, о разговоре нашем — никому ни слова.

— Ладно, не маленький…

Домой Евгений пришел в хорошем настроении. Раздался телефонный звонок.

Это была Вера.

— Хандра моя не прошла еще, — сказала она. — А так как вы не в состоянии излечить меня и даже сами, кажется, способны заразиться ею от меня, лучше нам не встречаться, пока я не обрету бодрость духа. Как только случится это — позвоню вам, и мы тогда, может быть встретимся.

И, рассмеявшись, она повесила трубку. А Евгений долго еще стоял у телефона с таким видом, будто ему сообщили о катастрофе. Всю ночь ему снились кошмарные сны.

Красовский удивляет Антона Антоновича

Александр Львович Красовский некоторое время молча ходил по комнате, нервно перебрасывая потухшую папиросу из одного угла рта в другой. Остановившись, наконец, у стола, он выплюнул ее в пепельницу и произнес:

— Так вы, значит, полагаете, Антон Антонович, что деньгами Алехина не возьмешь?

— Похоже на то, Александр Львович.

— Чем же его тогда взять?

— А помните, я вам докладывал, что мне удалось познакомить Веру с этим Алехиным? Я ведь не только надеялся, но и не сомневался, что не устоит он перед ее красотой. Так оно и получилось, хотя вы и не одобрили тогда моего замысла.

— Не пойму, о чем вы? — пожал плечами Красовский.

— Похоже, что влюбился Алехин в вашу Верочку.

— Влюбился? — переспросил Красовский и вдруг расхохотался: — Да разве эти молодчики из ОБХСС способны на любовь? Скажете тоже!

— Выходит, что способны, — усмехнулся Антон Антонович. — Нужно, стало быть, использовать это обстоятельство в интересах дела.

Подойдя вплотную к Антону Антоновичу, Красовский пристально посмотрел ему в глаза и спросил:

— Как же вы представляете себе это?

Антон Антонович не спеша закурил. Спокойствие этого человека почти всегда выводило Красовского из себя. Ему и сейчас захотелось вырвать у него папиросу и крикнуть: «Да не тяни же ты, черт тебя побери!» Но он сдержал себя и терпеливо ждал ответа своего «тайного советника».

— А для этого придется вам сделать Верочке кое-какие наставления, — произнес Антон Антонович.

— Но ведь тогда нужно будет посвятить ее в наше «дело», а она не имеет о нем ни малейшего представления. Да я и не хочу ее в это впутывать, потому, что… Красовский замялся немного, но тут же добавил скороговоркой: — Потому что это единственное существо, которое меня бескорыстно любит и которому я могу довериться в трудную минуту.

— Понимаю вас, Александр Львович, — придав лицу сочувственное выражение, произнес Антон Антонович, хотя и подумал про себя: «Откуда у этого волка такая сентиментальность?» — Тогда, может быть, «кубарем» этого Алехина? — предложил он.

— От мокрого дела пока воздержимся.

— Так, значит, и оставим это?

— Так и оставим. Пусть она сама этого парня опутывает. Удастся ей это — свадьбу сыграем, полезным родственником обзаведемся. Не удастся — пригодится, может быть, и сам факт, что оперативный уполномоченный ОБХСС за дочкой моей ухаживал. Вы вот и подумайте, как нам лучше всего именно это обстоятельство в случае нужды использовать.