Закон подлецов - Олег Александрович Якубов

вон к тому разряженному мужику и шепнешь ему на ухо, но так шепнешь, чтобы все, кто возле него стоит, слышали, что его жена — бл…дь, — наставляла Раиса очередную заказчицу.

— Ну, что ты? Я Маринку хорошо знаю, она очень порядочная девушка.

— Ну вот и отправляйся к этой своей Маринке и вместе с ней борщи этому хрену вари. А хочешь на сцену попасть и на телевидение — так иди и делай, что тебе велят.

Когда на какой-то эстрадной «тусовке» кто-то кому-то плеснул в морду шампанским или соком, вцеплялся ни с того, ни с сего в прическу, рвал одежду или устраивал какой-то дебош, то нужно было лишь отыскать взглядом Горчинскую. И если она была в зале, то сомнения отпадали враз — ее рук дело, вернее, ее сценария замысел. Бывало, что скандалы по той или иной причине срывались, ее и это не обескураживало — скандал можно и придумать, не велик труд.

Редакция за подобные репортажи платила сущие гроши, но ей важно было, чтобы предоставляли газетную полосу, ее имя в этом городе должно стать известным каждому. В деньгах недостатка не было — заказчицы за славу платили щедро, за дурную славу — тариф был двойной. Она сняла приличную квартирку не далеко от центра города, метро и троллейбус сменила на такси. Подумывала машину купить, но сама же от этой мысли и отказалась — уж больно по вкусу ей пришлась кока-кола, но исключительно тогда, когда две трети в стакане составлял виски. Ежедневные возлияния стали образом жизни — женское пьянство, как известно, неизлечимо. Так что о машине пришлось забыть.

И все же Раиса осознавала, что на эстрадной теме долго не протянешь. Заказчицы становились привередливыми, а выдумывать все новые и новые скандалы — изобретательности не хватало. Да к тому же, и это было главным, Горчинская понимала, что истинной популярности эта тема, как ни старайся, не принесет.

Нужно придумать что-то новое, сенсацию, о которой заговорят все. Такую сенсацию, которая враз выдвинет ее из общей массы и позволит примкнуть к сонму королей российской прессы. Помог случай. Точнее, это тогда она думала, что случай.

Она принесла в редакцию компьютерную дискету с очередной «клубничкой», когда шеф-редактор обратился с просьбой:

— Послушай, старушка, смоталась бы ты в редакцию «Петровки,38», там пресс-конференция, а мне послать абсолютно некого, все в разгоне.

— Чего я там забыла, в этой милицейской газетенке?

— Ну, это ты зря так. Газетку они делают вполне приличную. К тому же там иногда такие фактики можно выудить — пальчики оближешь. Опять-таки знакомства с людьми с Петровки, тоже не лишнее в жизни. Ну и шампанского попьешь вдоволь, они люди не скупые.

Последний аргумент оказался решающим, да и ссориться с шеф-редактором тоже было не с руки — не плюй в колодец…

На фуршете, после пресс-конференции, за ней стал ухаживать крепенький такой мужичок в мундире с погонами капитана. Она бы, конечно, предпочла статного генерала, который сидел в президиуме, но генерал после окончания официальной части смылся под руку с известной теледивой, оставив в заложниках у журналистов этого капитанишку из уголовного розыска. Капитан, видимо, решил, что Рая хронически голодает, хотя по плотной ее фигуре этого предположить никак было нельзя. Во всяком случае, на ее тарелку он навалил с горкой всего, что было на столах, — и тарталеток с икрой, и рыбы, и маслин, умудрившись пристроить сбоку даже гроздь винограда.

— А ничего крепче этих пузырьков здесь не подают? — капризно спросила Горчинская, когда капитан принес два фужера с шампанским.

Они познакомились. «Ну и имечко», — беспардонно, ничуть не беспокоясь о приличиях, фыркнула Раиса, узнав, что ее ухажера зовут Никодим.

— Ладно, буду звать тебя на английский манер — Ник, — решила Горчинская и предложила: — Выпьем за это.

Узнав, что его знакомая — известная журналистка Раиса Горчинская, как она сама отрекомендовалась, и выяснив, какие напитки предпочитает дама, капитан ненадолго отлучился, пошушукался с ответсекретарем редакции, и скоро вновь появился возле их столика. Заговорщицки подмигнув, он извлек из внутреннего кармана кителя пластиковую пол-литровую фляжку с этикеткой шотландского виски «Джонни Уокер». Через час, напялив на себя полученные в презент синие футболки с надписью «Петровка,38», веселые и хмельные, они покинули редакцию. В одном из переулков капитан подошел к довольно приличному «фольксвагену», галантно распахнул перед дамой дверь автомобиля.

— Ты же выпил, — обеспокоилась Раиса, увидев, как он устраивается за рулем.

— Не беспокойся, довезу в лучшем виде, мне это, — капитан выразительно прищелкнул пальцами по шее, — не мешает. Говори адрес. Только по дороге в магазин надо заскочить, горючим запастись. У тебя дома пожевать что-нибудь найдется? А то я от этих канапушек только аппетит нагулял.

Похоже, он за двоих решил, как провести им вечер. Раиса не возражала.

Они стали «встречаться». Никодим, охотно теперь отзывающийся на свое новое имя, даже притащил к ней на квартиру зубную щетку, бритвенные принадлежности, кое-что из одежды и целую стопку всевозможных настенных отрывных календарей, которые в советские еще времена были непременным атрибутом кухни в любой квартире. Тут были «Календарь медика», и «Календарь биолога», «Календарь спортсмена» и всякие иные разнообразные тематические календари.

— Зачем тебе это? — изумилась Горчинская.

— Любите календарь — источник знаний, — напыщенно ответил Укоров, и извлек из сумки пакет с килькой пряного посола, пару бутылок пива и бутылку водки.

Усевшись на кухне у стола в трусах и в майке, он наполнил стопарь водки, придвинул стакан с пивом, оторвал от календаря два листика. На одном уместил пару-тройку рыбешок кильки, второй стал внимательно читать. Килька на календарных листочках и водка с пивом — это был любимый вид отдыха капитана Никодима Укорова. Когда у себя дома он только начинал свои приготовления, жена впадала в ярость, она не переносила этого жлобства своего благоверного и крыла его последними словами, отравляя менту заслуженный отдых. Он огрызался, старался не обращать внимания, но настроение все равно было испорчено. Теперь, познакомившись с Горчинской, он решил лакомиться в квартире любовницы.

Увидев, как стекающее с кильки масло пропитывает листок бумаги и проникает на скатерть, хозяйка оторопела. Зрелище было, мягко говоря, не аппетитным. Она совсем уж было собралась возмутиться столь хамским поведением гостя, когда он сказал такое, что заставило ее враз забыть об этих пустяках.

— Ты должна написать об одной мафиозной структуре. О ней пока еще никто не знает, ты узнаешь первая, и эта сенсация прогремит на всю Россию, а может, и на весь мир, — с набитым ртом вещал Укоров. — Справишься? Гляди, я за тебя поручился.