Закон подлецов - Олег Александрович Якубов

не уберег.

В день восемнадцатилетия родители подарили одному из их компании, Генке, компактный магнитофон «Романтик», большую по тем временам редкость. Через день исполнялось восемнадцать и Сене. Вот и решили два совершеннолетия отметить вместе. Пошли в шашлычку, заказали все, что положено, — а что, мы же теперь взрослые! Рустик улыбался всеми своими тридцатью золотыми зубами, шашлык для дорогих гостей жарил собственноручно.

У выхода из заведения кто-то кого-то то ли толкнул, то ли недобрым словом обидел — теперь и не вспомнишь. Завязалась драка. Генка протянул Сене драгоценный подарок: «Подержи, Рыжий». Когда «гниль болотная» засвистел в свой свисток, все бросились врассыпную. Сенька остался. Выпитое пиво сыграло дурную роль — ноги не слушались, да и бояться ему, как он сам решил, было нечего, стоял себе в сторонке с магнитофоном, что ж тут дурного?

Но это он так рассуждал. Менты и судья рассудили иначе и «злостному хулигану и организатору драки» Арсению Лавацкому, по тем «гуманным» андроповским временам, год на зоне общего режима впаяли.

Нанятый родителями адвокат пытался доказать, что к моменту драки его подзащитному восемнадцати лет еще не исполнилось. Но прокурор затребовал справку из архива роддома и выяснилось, что первый свой крик издал новорожденный Арсений в восемь утра. Так что к моменту драки был он уже вполне себе совершеннолетним.

Через год Сенька вернулся, повзрослевший, похудевший, с кривой татуировкой «Сеня» на предплечье. Хорошо хоть ума хватило не на самом видном месте выколоть. Окунувшись без оглядки в общественную жизнь, Рыжий стал непременным участником всех митингов, сам ораторствовал, даже какую-то инициативную группу возглавил и теперь гордо именовал себя правозащитником и «узником режима».

***

Одному ему ведомыми путями попал Сенька в Фонд культуры, который действительно возглавляла «первая леди» государства, и теперь горячо убеждал своих бывших одноклассников, что им срочно нужно создать цирковой кооператив.

— Сейчас полным ходом налаживаются отношения с Китаем — говорил Рыжий. — Это самое перспективное направление во внешней политике. У мадам возникла идея: надо отправить в Китай цирковую труппу, где в основном будут силовики — борцы, гиревики, штангисты, ну и всякое такое.

— Это что, как у Пугачевой: «Они подковы гнут как калачи и цепи рвут движением плеча»? — насмешливо спросил Сергей.

— Во, в точку попал, Серега! Именно так. Раиса Максимовна хочет, чтобы китайцам показали всю нашу русскую мощь и силу доходчивыми средствами циркового искусства.

— Ну хорошо. А мы-то здесь с какого боку? — поинтересовался Виктор Аверьянов.

— Я практически уже обо всем договорился. Мы создаем и регистрируем кооператив, набираем спортсменов — борцов, штангистов, гиревиков и циркачей с силовыми номерами, а Фонд культуры берет на себя всю организационную часть: оформляет визы, договаривается в Китае с залами, где мы будем выступать, с гостиницами, заказывает транспорт для поездок по стране, ну и все такое.

— Короче, они обо всем договариваются, а мы за все платим, — подвел итог практичный Михеев.

— Да, платим мы, но ты еще не знаешь главного, — внушительно заметил Арсений. — Вся прибыль, подчеркиваю, вся, до единой копеечки, идет нам, делиться ни с кем не надо. Фонд получает дивиденды в виде проведенного ими важного международного события.

— Заманчиво, — сразу смекнул Сергей, — но только где взять столько денег на эту поездку?

— Я и об этом подумал. Главное — найти средства на билеты и гостиницу, ну на еду, хотя там, говорят, копейки все стоит, — уверял Лавацкий. А людей для выступления надо найти таких, которым можно будет заплатить потом, после поездки. Тем более три артиста как минимум у нас уже есть.

— Это кто же? — поинтересовался Сергей.

— Ну как кто? Ты и Витька, вы будете бороться, Генка будет гири поднимать.

Все они, собравшиеся тем вечером в квартире Михеева, были молоды, задорны, а самое главное — верили, что им все по силам и нет такого препятствия, которое не сумеют они одолеть.

И одолели. Наскребли денег, у кого сколько было. Зарегистрировали кооператив — широкого профиля, как посоветовал юрист. Фонд культуры тоже не подвел. Получили синенькие загранпаспорта и отправились в Поднебесную, где их действительно ждали. И не просто ждали, а принимали, можно сказать, с почестями. Залы, где выступали москвичи, были забиты публикой битком. Дело тут было, конечно, не в них, а в том, что Сенькиными стараниями тот сотрудник фонда, который договаривался о гастролях, обронил фразу, что этот коллектив отбирала и комплектовала Раиса Максимовна, «мадам Горби», лично. Так что в Китае они были не просто труппой советского цирка, а посланниками той самой дамы, о которой сплетен и легенд по миру ходило больше, чем о ее говорливом супруге.

Заработали — сверх всяких ожиданий. Щедро расплатились с артистами, себя не обделили. Но новых гастролей никто не предлагал, и надо было думать, что делать дальше.

— Кооператив у нас теперь зарегистрированный есть, юрист постарался и вписал нам самую широкую сферу деятельности, вплоть до строительной и торговой. Пока китайские деньги не растранжирили, надо их в дело вложить, — делился своим мыслями Сергей с ближайшим своим другом Витей Аверьяновым.

— Так-то оно так, но ты что-нибудь конкретное придумал?

— В том-то и дело, что ничего пока в голову не приходит. Думал, может кафе открыть кооперативное, но пока мы в Китай ездили, у нас в районе их целых два уже открылись. Производство какое-нибудь налаживать, у нас на это средств не хватит. Нам директор толковый нужен, такой, который в коммерции соображает…

С поисками директора, как и с самой кооперативной деятельностью, пришлось повременить. В стране начались события, которые привели ее к полному развалу.

Шесть мужиков во главе с громогласным уральцем, нажравшись «зубровки» в Беловежской пуще, своими закорючками ликвидировали страну с гордым для своего народа и пугающим многих других названием. Вместо единого и нерушимого появилось на свет мертворожденное дитя с нелепым названием СНГ. Узнав о том, что Союз Советских Социалистических Республик «приказал долго жить», Михаил Горбачев выступил по Центральному телевидению и объявил, что прекращает свою деятельность на посту президента СССР.

Глава двадцатая

«Король умер. Да здравствует король!», — провозглашали французы появление на троне нового монарха. И хотя Михаил Сергеевич был вполне еще себе жив, новый «монарх» своим громовым раскатистым басом уже огласил на всю страну: «Возьмите ту долю власти, которую сами сможете проглотить». Когда эта фраза еще только должна была появиться на первых страницах российских газет, придворные идеологи забеспокоились: грубовато как-то звучит, не комильфо. И одно-единственное словечко кокетливо поменяли, облагородили, можно сказать. Вместо «власти» появилось обтекаемое — «суверенитет». Суверенитета, мол, берите. Шиш с маслом.