Ультранормальность. Гештальт-роман - Натан Дубовицкий

Мимо ветер проносил не только политическую агитацию, но и рекламу. Туры на Шри-Ланку не продавались, поэтому их втюхивали даже тут, во время митинга. «Посетите страну звездного лотоса!». На обратной стороне счастливые лица местных аборигенов, которых, скорее всего, убило в гражданской войне. Шизофренические продажи – неотъемлемая часть нашей культуры.

Мимо безучастно проходили полицейские. Хотя драка на Красной площади перешла в решающую стадию, этим было уже все равно. Словно уже нет начальства, нет приказов и нет никаких долгов.

По привычке один из них свернул к Стрельцову.

– Распиваем?

Федор не ответил. Полицейский не стал задерживаться, и прошел мимо, не срубив пару тысяч на карман.

– Бутылочку не отдадите? – Следом за полицией подошел бомж.

Обознался. Почему он решил, что Стрельцов пьет? Услышал от ментов? Они так сформировали привычными словами новую реальность, что выйти из нее у бездомного сразу не получилось.

– А вы еще и не пьете! – крикнул бомж, замахиваясь. Правда, чисто демонстративно, производя не действие, но лишь знак. – Совсем до ручки страну довели!

Федор ждал, что из кучек людей, разбросанных по площади, в паноптикум впишется еще один персонаж, третий, как обычно бывает в русских сказках. Но такой не появился.

Прислушавшись, можно было уловить те невероятные слухи, которые часто рождаются в толпе, когда ее уровень образования и критического мышления падает до самой тупой овцы. Двое впереди и правее обсуждали на полном серьезе как по Ленинградскому шоссе в центр едут танки и системы «Град» для расстрела оппозиционеров. Слева одна у другой спрашивала, выплатит ли ей правительство компенсацию за испорченный маникюр и даст ли ей оппозиция справку, что она не просто так прогуляла вуз.

Вой на Красной площади разрастался постепенно, но в какой-то момент начал усиливаться по нарастающей. Возбужденные битвой за судьбу страны, в интуитивном ощущении «решающего часа» многие, кто не ломанулся с националистами на главную площадь страны, решили исправить это упущение. Очкарики, что обсуждали танки, подскочили к Стрельцову и принялись отламывать доски от той половины скамейки, что оказалась разрушенной, выламывать их из спинки. Даже девицы с макияжем направились на подмогу сварого-поклонникам.

– Друг, ты с нами? – крикнул длинноволосый хипстер в желтой куртке поверх блейзера и пуловера.

Вот и третий из паноптикума.

Стрельцов отмахнулся, зазывающий исчез в людской толпе.

Почувствовав, как неимоверный холод зимы столкнулся с безудержным жаром отчаяния, рожденного где-то глубоко в душе, Федор поднялся на ноги. Он чувствовал, что все это – до последних мелочей – запрограммированная драма, дополнительный автомат, прикрученный к огромной машине города, который тоже работает без сбоев и провисаний.

– Бах! – тихо произнес он.

Стоило ему произнести это и опустить глаза на мятый серый снег, как с Красной площади донеслись отчетливые выстрелы. Нет, не те хлопки петард, что молодежные активисты кидали друг в друга, и не выстрелы из травматов, которые слышались все время, пока они с Мешковым пробивались от Васильевского спуска к Кремлевскому проезду. Нет. Самые настоящие выстрелы – винтовочные. Работали снайперы.

Одни расскажут, что полиция убивала беззащитных граждан, другие – что это провокация оппозиционеров, расстреливающих своих, как это случалось уже на Украине и в Черноруссии. Но это лишь разновидности правды, которые лягут в основу дальнейших повествований и только этим одним окажутся состоятельными. Никаких истин, одна сплошная симуляция всего.

– А-а-а-а-а-а-а, – еле слышно промычал Стрельцов, точно предсказывая ход дальнейших событий.

Его маленькую сценку дополнил аналогичный вой с площади. Стоны усиливались и эхом отражались от зданий Госдумы и «Националя».

Стрельцов побрел по Манежной улице до Воздвиженки, так и не дождавшись Мешкова. Вырвавшаяся с площади толпа разбегалась кто куда, но преимущественно в сторону Тверской. Первый раунд. Но он мало кого когда учит. Обычно все решается в третьем.

В округе имелся только одно кафе, которое Стрельцов уважал – «Бессеребренник». Но чтобы не пробиваться через толпу, он решил идти до Библиотеки имени Ленина и по Воздвиженке добраться до кафе «Цейлон», где подавали вкусный чай и, словно в противовес, отвратительный кофе.

В помещении оказалось людно. Накачанные ребята в темных куртках или костюмах сидели по четверо вокруг круглых столов, распивая чай и слушая выступающих на небольшой импровизированной сцене.

– Наш вечер ведомственного юмора продолжается, и сейчас выступит Сергей Михайлович из пятого отдела, наш ветеран госбезопасности, гроза террористов, которого все вы хорошо знаете, – произнес ведущий.

На сцене его сменил рослый и матерый ФСБшник в годах с обширными бровями как у Брежнева и в темном костюме. Он пристально посмотрел на собравшихся взглядом, от которого пронимал понос, а потом неторопливо поднял микрофон к губам.

– Был тут один. Я его по десятнадцатой статье УК РФ посадил, – произнес он тихо и грозно.

Раздался дружный протяженный смех.

Федор нашел столик вдалеке, за которым сидели двое – один высокий в кожаной куртке и накачанный, а другой в плаще, полный.

– Простите, можно я присяду.

– Да, конечно, – ответил полный.

Они его не узнали. Да и в целом практически всем в этом зале было плевать на то, что происходило за стенами кафе «Цейлон».

Глава XIII. Дракон и золото

Из Сенатского дворца Московского Кремля, этакого первого корпуса Кремля, вид на волнующееся море людей на Красной площади открывался обширный. Архитектор Матвей Казаков строил здание, выполняя указ Екатерины II прославить нашу великую державу. Но в эти дни об этом никто не вспоминал, так как прославлять было нечего. Наступали самые позорные дни современной истории, при упоминании которой потомки будут опускать глаза и отводить их в сторону.

Президентские окна выходили во внутренний двор, к тому же изрядно звукоизолированы, чтобы не мешать работе главы государства. А вот из делового крыла в северной части здания вид на побоище открывался вопиющий. Казалось даже по отдельности можно разглядеть боевиков как от «младоцентрят», так и от «воротиловцев». Даже окололибералы, тусующиеся у ГУМа, различались. Они то дрались, пытаясь захватить площадь, то вытаскивали из карманов телефоны – получать инструкции, снимать видео и тут же постить в блогах. Демократия, по их мнению, нынче так должна была делаться.

Столетов, упершись руками в подоконник, еще некоторое время смотрел за тем, что происходило на главной площади страны, а потом сделал два шага назад, в глубь помещения, и, развернувшись, направился в самый центр деловой части здания, где находился кабинет Дракона.

Президент знал, что он идет, поэтому Столетов без стука и предупреждения открыл дверь в помещение номер один и оказался в небольшом и удобном для работы кабинете. То, что страна и вся архитектура власти, которую выстраивали тридцать лет, рушится на глазах, не повлияло на его внутреннее убранство. Стены, как и прежде, обиты безукоризненно подогнанными друг к другу шлифованными панелями из мореного дуба. Удобная и рациональная мебель, изготовленная из того же материала, стояла по углам, вдоль стен высились книжные шкафы, заполненные уникальными книгами и справочными изданиями. Он был декорирован заново во время комплексной реставрации и реконструкции Сенатского дворца в девяностые. Стены над деревянными панелями светились глубоким золотистым оттенком, а потолок украшал строгий орнамент. Это придавало рабочему месту Президента особую парадность и торжественность.

Дракон, человек невысокого роста и невыдающейся внешности, скромно сидел за своим рабочим столом, не намериваясь покидать Кремль. Рабочий стол его украшает письменный прибор, изготовленный современными мастерами из уральского малахита. Над столом – герб. Справа и слева от президентского стола – государственный флаг и штандарт президента. Ближе к окну – стол для переговоров. На его рабочем столе стоят ноутбук и два компьютера, подключенных к ситуационному центру, расположенному в этом же здании. Вся необходимая информация о том, что делается в стране, поступала в режиме реального времени. На столе также – телефоны и коммутатор. На пульте управления – имена председателя правительства и его замов, министров, председателей обеих палат парламента. Эти люди имеют право позвонить президенту напрямую. На столе Президента за правительственными телефонами стоял кустистый цветок.

За двадцать четыре года рабочее место высшего лица государства стало образцом для подражания. Телевизионные репортажи, в которых президент принимает «один на один» министров и высших чиновников за брифинг-приставкой в своем рабочем кабинете, задали в стране моду на брифинги. Эта мода появилась и прижилась именно при Драконе, когда информация о деятельности Президента стала подаваться именно в таком формате. Брифинг-приставка уже фактически стала деталью национального кабинета. Не на это рассчитывал Столетов, когда впервые предложил так организовать новостное пространство вокруг главы государства, но это выглядело как занятный эпифеномен, случайный эффект, многократно умноженный фрактальной структурой общества, которым правил Дракон.