Судьбой приказано спастись - Александр Александрович Берлин

этом один благородный поступок. Какой именно – умалчивалось. Она без промедления попросила ей помочь и умудрилась встретиться с этим беглым для беседы. Непростая, полная драматизма и тяжких испытаний, история жизни, поведанная ей этим человеком, настолько тронула журналистку, что она решила, во что бы то ни стало написать статью о нём. Так и появилась в газете вышеупомянутая статья с фотографией…

Пока Кузьма, полный радостных впечатлений, бодро шёл вдоль трассы, мимо него промчалась милицейская машина, а потом, обогнав грузовую машину, затормозила прямо перед ней. Увидев вышедших из машины людей в одежде, которая была с недавних пор для него тревожным сигналом, Кузьма моментально спрятался в канаве и стал осторожно за ними наблюдать. Люди в форме, проверив у водителя грузовика документы и груз, поехали дальше. Водитель же сначала сел себе в кабину, но потом зачем-то вылез обратно и стал копаться под крышкой капота. Пока он возился в моторе, Кузьма, сообразив, что кузов его приоткрыт, быстро подбежал к машине и одним прыжком запрыгнул под тент кузова… Доехав до города, он при первой же возможности незаметно спрыгнул с машины…

Побродив некоторое время по улицам огромного города и осматриваясь вокруг, Кузьма облюбовал себе место возле одного небольшого, привлекающего своим видом домика с вывеской «Кафе» и, чтобы дать отдых своим уставшим от долгой ходьбы ногам, Кузьма уселся у входа в кафе на скамейку и с любопытством стал наблюдать за происходящим около домика. Конечно, Кузьма и понятия не имел, что означало это слово на вывеске. Просто его, как ребёнка, удивило то, что если несколько раз произнести это слово, то на нём зажигались разноцветные огоньки. Про лампочки Кузьма тоже вряд ли что-либо знал, но их созерцание забавляло его так, что парень не просто улыбался, глядя на бегущие огоньки, но даже иногда начинал, не обращая внимания на окружающих прохожих, которые принимали его, вероятно, за душевнобольного, держась за живот, хохотать. Ну и, конечно, его очень поразило одно непонятное для него обстоятельство – поведение людей после пребывания в этом домике почему-то резко менялось: войдя в дом даже в очень плохом настроении, выходили они оттуда всегда довольными и весёлыми.

Кузьма никогда не зашёл бы в этот странный, на его взгляд, домик с мигающими огоньками на нём, если бы не одно «но»… Жизнь в тайге придала его слуху особенную чуткость: он мог расслышать любые, даже еле уловимые звуки, которые на фоне привычных громких звуков не способно различить ухо обычного человека. И вот сейчас, среди монотонного городского шума, ему послышалось, что как будто там, внутри этого домика, кто-то поёт под красивую мелодию. Заворожённый услышанной песней, он, мягко и плавно ступая, направился к входной двери кафе. С каждым шагом мелодия слышалась всё громче, а слова отчётливее. Войдя внутрь, Кузьма мог уже совсем чётко разобрать все слова песни, доносившейся из дальнего угла помещения. Без всякого стеснения, ловко перемещаясь между расставленными повсюду столиками с сидящими за ними людьми, он подошёл к небольшому возвышению, на котором несколько ребят примерно его возраста, «барабаня» палочками, мешали, как ему показалось, исполнять парню трогательную мелодию на гитаре. Рядом с гитаристом стояли двое ребят с тёмными волосами, держа в руках близко ко рту чёрные, похожие на небольшие обугленные сучья, трубки, и пели. Их голоса звучали, как показалось Кузьме, неестественно громко, что, конечно, его очень забавляло.

Больше всего в этом исполнении Кузьме понравились слова песни: они с теплотой и нежностью говорили о маме и пробудили в сердце парня воспоминания о его любимой маме, которую он, вопреки судьбе, надеялся когда-нибудь встретить вновь. В отличие от остальных присутствующих в помещении, он слушал эту песню с жадностью впитывая каждый звук и пристально следя глазами за губами поющих, как будто боясь пропустить и не расслышать хотя бы одну букву. Заметив такого зрителя, исполнители почувствовали какую-то неловкость – их никто и никогда ещё так страстно не слушал и не смотрел на них таким пронизывающим душу взглядом. Но дальнейшее его поведение удивило не только музыкантов – внимание всех присутствующих в кафе теперь было приковано к нему. Этот странного вида и поведения парень, заметив на сцене свободную гитару, без всякого зазрения совести и не обращая ни на кого внимания, подошёл к ней и, взяв в руки инструмент, уверенно и умело прошёлся по струнам. А буквально уже через пару минут, к всеобщему изумлению, безошибочно и плавно «вклинился» в игру ребят, сумев до конца проиграть с ними незнакомую ему ранее мелодию… Улавливая правильность игры неизвестно откуда взявшегося нового члена коллектива, ребята переглянулись и, как ни в чём ни бывало, продолжали петь, но уже с удвоенным куражом и вдохновением.

Когда песня закончилась, в зале на короткое время воцарилась полная тишина, после которой все присутствующие на этот момент в кафе встали со своих мест и искренними аплодисментами поблагодарили музыкантов, по достоинству оценив исполнение песни о маме. Но главной причиной такой единодушной оценки исполнения стало заунывное, полное тоски, печали и одиночества, медвежье рычание, исполненное Кузьмой в финале песни и приковавшее к нему взгляды музыкантов, которые застыли в оцепенении, боясь даже сдвинуться с места. Наконец, один из них подошёл к парню, слегка коснулся его плеча, выражая таким жестом своё восхищение, и выговорил на выдохе:

– Слушай, ну ты даёшь…

После небольшой паузы, всё ещё ошеломлённо глядя на Кузьму, он спросил с неподдельным интересом:

– Во-первых, скажи откуда ты здесь такой смелый взялся, что так нагло прихватизировал гитару и без спроса взялся за халтуру, хотя это у тебя на халтуру вовсе и не похоже… Где ты так классно научился струны дёргать? Мы не менее двух дней тратим на репетиции, а ты за каких-то пару секунд всё уловил и тут же погнал как ни в чём не бывало с нами играть. А во-вторых, кто ты… не медведь ли одетый в кожу человека? Если да, то он вряд ли смог бы так легко скользить по струнам своими огромными лапами. Я правильно говорю, Арсен? – обратился он к одному из парней, всё ещё застывших на своих местах и внимательно наблюдающих за пока односторонней беседой.

Арсен, не медля с ответом, подошёл ближе и темпераментно начал делиться впечатлениями:

– Знаешь, Вовка, я вначале опешил, когда он беспардонно бросился к гитаре. Ну, думаю, сейчас своими мозолистыми лапищами порвёт нам все струны… А когда он их коснулся, облегчённо вздохнул, удивляясь про себя, как мягко он это делает. Смотреть на это было