Срок для Бешеного - Виктор Доценко

С полчаса отлеживался Савелий на берегу, отдыхая, затем поднялся и насобирал кучу сухих сучьев. Сначала хотел просто поджарить раков на костре как шашлыки, но вспомнил детдомовские времена, когда они во время летних каникул ловили каких-то небольших птиц, название которых он забыл, обмазывали их глиной, прямо в перьях, и укладывали под костер. Те хорошо запекались, и было очень вкусно. Может, и с раками стоит попробовать? Да и от огня не обгорят…

Замуровав каждого пленника в мокрые глиняные комочки, он выкопал небольшую ямку, уложив в нее получившиеся «яйца», заложил их сучьями и сухими листьями, разжег костер, благо спички уже просохли. Устало раскинувшись на песке, Савелий закрыл глаза.

Мир вокруг него был наполнен лесными звуками. Перекликались между собой птицы. Назойливо стрекотал кузнечик, и этот стрекот забавно вписывался в шум речной воды, почти беспрерывно накатывающейся на берег. Неожиданно затрещали сучья, Савелий насторожился, приподнялся, пытаясь определить опасность, но, видно, это был какой-то крупный зверь, бросившийся за добычей, а может, и сам чего-то напугавшийся… Убаюканный непривычными для его слуха звуками. Савелий крепко заснул… И приснился ему странный сон.

СТРАННЫЙ СОН

Только что его ввели в зал судебных заседаний, который был переполнен людьми. Пересилив себя, он медленно взглянул на присутствующих и едва не вскрикнул от изумления: в первых рядах сидели его погибшие родители, воспитательница Марфа Иннокентьевна, старый тренер Укеру Магасаки, приятели по траулеру, их капитан, «афганцы», среди которых и ранее погибший Баса, и Шалимов, и сержант Варламов… Савелий хочет заговорить с ними, спросить, как они оказались в суде, но тело, скованное цепями, не отрывается от скамьи подсудимых, язык не хочет подчиняться, и только глаза его все видели и запоминали…

— Подсудимый Говорков! — громко обращается молодой судья. — Во время следствия, как явствует из документов, вы категорически отказывались отвечать на вопросы и этим сильно затянули процесс нахождения правды. Однако, несмотря на эти ваши уловки, ваша вина полностью доказана… Для окончательной ясности я должен задать вам последний вопрос, после которого и будет вам вынесен приговор… Ваш ответ, именно ваш ответ решит вашу судьбу.

Савелий сжался на скамье подсудимых, ему хочется крикнуть: «Говорите! Спрашивайте! Но нет, не стану я отвечать: я не имею права правдой нанести зло другому человеку! Не имею права!..» Так хотел крикнуть Савелий, но не мог. Вдруг он заметил, что охраняющий его милиционер тянет к нему руку, а из руки его вырывается пламя… Савелий с ужасом смотрит на милиционера и видит, что это… Алик! Злорадно усмехаясь, он подносит пламя к груди Савелия… Изо всех сил Савелий пытается отстраниться, отодвинуться, но крепко держат цепи… Постепенно на нем вспыхивает одежда, и вскоре огонь добирается до кожи…

— Что ты делаешь, гад! Больно мне! Огонь! Горю!.. — дико закричал Савелий и….

РАКИ «ПО-РУССКИ»

Савелий вскочил на ноги, испуганно озираясь и не веря еще, что все ему только приснилось… Но ощущение, что кожа на груди и лице пылает огнем, оставалось. Лучи солнца уже лизали верхушки деревьев, значит, он часа четыре пролежал под солнцем. Кожа покраснела, и к ней невозможно было даже прикоснуться. Костер давно погас, и Савелий разгреб золу, вытащил из ямки три глиняных комочка; Задев рукой по бедру, он вскрикнул от острой боли. Савелий бросился в воду, чтобы остудить пылающее тело, но облегчение было недолгим. С трудом натянув на себя брюки, захватал теплые глиняные комочки и вернулся в пещеру. Угрюмый спал, но его дыхание стало тяжелее.

— Федор! — позвал Савелий. — Федор! — Он осторожно потряс Угрюмого за руку.

— А? Что? — очнулся Федор, широко раскрыв воспаленные глаза.

— Вы, кажется, заказывали раков, запеченных по-русски?

— Я? Когда?

— Во сне, наверное? — усмехнулся Савелий и разломал один комочек. — Прошу вас! — Себе взял тот, что поменьше, а третий, самый большой, отложил в сторону, про запас. — Это на ночь НЗ, — добавил он рассудительно, выковыривая нежное рачье мясо.

— Ну-у, ништяк! Вкуснятина: лучше колбасы всякой! — воскликнул Федор, обсасывая косточки. — Сухарей добавим?

— Нет, нам еще топать и топать…

— Может, ты и прав…

Савелий взял полиэтиленовый пакет и принес Федору воль?.

— Ну, как теперь? — спросил Савелий, когда тот напился.

— Почти нормалек, к боли постепенно привыкаю… Сейчас бы пару затяжек… — Он мечтательно прикрыл глаза.

— Ладно, держи уж… — протянул Савелий две сигаретки. — Тихоня поделился… остальные в крови были…

— Вот уважил так уважил! Никто… никто еще так со мной… На глаза у Федора навернулись слезы.

— Да брось ты, Федор! — смутился Савелий. — Покури и спать, сон для тебя сейчас — самое лучшее лекарство! А я искупнусь, все тело жжет… обгорел…

— Да, обгорел ты… Наверняка пузыри пойдут…

— Ничего, дубленей буду! — усмехнулся Савелий, вышел из пещеры, сбросил на ходу брюки и бухнулся в воду…

«СЕКРЕТ» ФИРМЫ

— …Вот бы мне когда-нибудь так научиться плавать! — воскликнула Лариса, с завистью наблюдая за тем, как Савелий мощными гребками стремительно проплывал мимо нее по Москве-реке. Сидя на гранитном парапете пляжа у метромоста, Лариса набирала ладошкой воду и плескала на себя. Раздумывая, опуститься в воду или нет, она вдруг заметила, что Савелий, нырнув, долго не появляется из воды. Минута, другая — его все нет. Лариса беспомощно осмотрелась по сторонам, ища помощи, но пляж был пустынным: будничный день.

— Савушка! — прошептала она, спрыгнула в воду и по шла в глубь. — Савва! — закричала она истошно.

А он, стараясь не шуметь, незаметно подплыл под водой и едва не промахнулся, с трудом рассмотрев ее ноги в мутной московской воде.

— Савелий!!! — услышал он.

— А говорила, что только Савушкой называть будешь! — усмехнулся он, обнимая ее сзади за плечи.

— Дурак! — бросила Лариса, вырвавшись, быстро вылезла из воды.

Он растерянно смотрел ей вслед, потом тоже вышел на берег.

— Ну, извини меня, Ларчик! Действительно, глупая вышла шутка! — Опустившись рядом, прижался к ее плечу щекой. — Понимаешь, я очень долго могу находиться под водой: до трех-четырех минут… Пошутить хотел…

Лариса перестала злиться, пригладила мокрый вихор на его лбу.

Поняв, что его «помиловали», Савелий повернулся на спину и положил голову ей на колени.

— Ларчик, как ему удалось так быстро поменять мою лачугу на квартиру в Москве, да еще с такой доплатой?

— Секрет фирмы!

— И все-таки?

— Зачем тебе?

— Интересно.

— У Алика такие связи везде, что для него это просто мелочь. Один звонок в Моссовет… — Она вдруг запнулась, словно коснулась какой-то запретной темы.

— Какое это имеет значение? Ты что, не рад тому, что мы вместе?

— Он был бы рад еще больше, если бы мы поженились! — Резко поднявшись, Савелий сел рядом.

— Куда торопиться, милый? — Лариса обняла его за плечи и повалила на спину. — Встанешь на ноги, определишься, тогда и… решим… Ты, главное, Алика держись: он многое может…

— Держись! Обещал, что в зарплате не потеряю, а я в тралфлоте по восемьсот чистыми получал…

— Не волнуйся, если он сказал, то так и будет: Алик всегда свое слово держит…

ПРОЩАЙ, «МЕТРОПОЛЬ»!

«Эх, Савелий… черт бы тебя набрал! — Савелий хлопнул ладонью по воде, окунулся с головой и вышел на берег. — Столько возможностей подстраховаться упустил… Ведь чувствовал, что Варламу грозит опасность! Его нужно было отправить куда-нибудь… Тихо и незаметно…»

Он вздохнул. Солнце совсем скрылось, и сразу же подул слабый ветерок. «Легкий бриз!» — усмехнулся Савелий. Поежившись, от чего по телу побежали мурашки, подбросил в костер несколько сухих веток и начал медленно одеваться.

«Знобит что-то… Не хватало еще простудиться… — Он потрогал горячий лоб. — Интересно, какой вопрос хотел задать судья в том дурацком сне?.. Вопрос, после которого хотел вынести приговор. Чушь какая-то!.. Что нового могла дать его молчаливая ложь?.. А может, он догадывался о Ларисе? Или о главной причине его молчания? Вряд ли…»

Сейчас, когда погиб его друг, Савелий мучил только один вопрос, на который он До сих пор не смог найти ответ. Лариса! Она всеми способами намекала ему молчать обо всем! Более того, когда он сидел в КПЗ, то сумела передать для Савелия через одного «пятнадцатисуточника», что сделает все возможное, чтобы он не был осужден, даже пойдет на крайнее… Во-первых, что она имела в виду? Во-вторых, почему она, заметив, что Савелий молчит на суде, даже не попыталась заговорить с ним, как-то одобрить, поддержать, а намеренно подчеркивала, что их ничто не связывает.

Что это, игра или предательство? Когда она была истинной: когда была с ним или на суде? Ему всегда казалось, что ей хорошо с ним! Что она счастлива… Неужели всему виной деньги? Эти проклятые деньги, затмившие все прекрасное, что было между ними! Любовь! Любовь? А была ли она? Любила ли она его?..