Бегство от любви - Линдсей Рэчел

— Я на самом деле очень устала, — призналась она, и прежде, чем он успел что-либо ответить ей на это, поспешно рассказала ему о своей встрече и разговоре с Каспером накануне вечером.

— У меня было такое предчувствие, что именно так оно и будет, медленно проговорил он. — Нужно позаботиться о том, чтобы этот журнал не попал бы к Деборе.

— Это был не самый последний номер, — уточнила Лесли, — но я пройду по палатам и лично удостоверюсь в том, чтобы нигде не завалялось старых экземпляров. — Она тяжело вздохнула. — Жаль все же, что твоя жена не узнала об этом раньше, до болезни. Если бы ей стало заблаговременно известно, что Каспер не женится на ней, она бы не старалась бы так рьяно разделаться с тобой.

— Не стоит строить иллюзий относительно Деборы, — перебил ее Филип. Даже знав о том, что Каспер не желает жениться на ней, я более чем уверен, что она все равно тем не менее постаралась бы потопить меня. И я не осуждаю ее за это. Ведь она твердо убеждена в том, что все это время я только и делал, что отравлял ей жизнь, и поэтому теперь она намерена свести со мной счеты.

— Но ведь ты действовал ради ее же блага.

Филип невесело усмехнулся.

— Ты как-то высказала мысль о том, что никто не вправе решать за других людей, как тем жить и что делать. Я считаю, что мне удалось удержать Дебору от нескольких бессмысленных браков, но даже добрые намерения не могут служить оправданием для моего подобного поведения.

— Но ей тоже нет оправдания! Она погубит, в одночасье перечеркнет все, ради всего ты работал всю жизнь — твою карьеру!

— Но это будет совсем не так просто, как тебе это представляется, хмуро сказал он. — Я буду противостоять ей во всем. Ты тут абсолютно не при чем, и я не допущу того, чтобы она запятнала твое доброе имя.

— Я вовсе не о себе беспокоюсь! Меня беспокоишь ты! Возможно, если тебе удалось бы убедить ее, что ты меня не любишь — если бы ты, к примеру, попросил бы ее вновь вернуться к тебе…

— Я не желаю, чтобы она возвращалась, — перебил ее он.

— Но это единственный шанс осуществить твою мечту — добиться той цели, ради достижения которой ты столько работал. Ты же сам говорил, что сэр Лайонель никогда…

— Плевать мне на этого Лайонеля, — снова перебил ее Филип. — Для меня ты важнее любой карьеры.

— Но ты не можешь…

— Не говори ничего больше. Возможно, из этого положения есть еще какой-нибудь выход… Пока что я не уверен в этом. — Тут он замолчал, увидев, как из-за угла коридора появился Аксель, тут же направившийся в их сторону, держа в руке небольшой белый коробок.

— А я как раз повсюду разыскиваю вас, мистер Редвуд. Я принес вам таблетки снотворного, о которых вы спрашивали. Насколько я могу судить, вы за ними спускались вчера вечером в аптеку.

— За ними, — ответил Филип, засовывая коробочку с таблетками в карман, — но вы же позакрывали все на ключ.

— Вы же сами отдали это распоряжение: все лекарства должны строго учитываться и храниться в шкафах, запирающихся на ключ.

— Только не подумайте, что я жалуюсь! — Филип заставил себя улыбнуться, хотя Лесли заметила, что глаза у него все это время оставались холодными.

— Раз уж я разыскал вас, мистер Редвуд, — продолжал Аксель, — то не смогли бы вы уделить мне еще немного времени? Я бы хотел, чтобы вы посмотрели одного из моих пациентов из третьей палаты.

— Не стану вас более отвлекать, — пробормотала Лесли, обращаясь к Филиппу и тут же заспешила прочь.

Весь конец недели Лесли продолжала неустанно раздумывать над тем, какой болезненной была реакция Филипа на угрозы Деборы самой возбудить дело о разводе, и думать об этом становилось еще более невыносимо оттого, что, как было совсем нетрудно догадаться, даже оказавшись в столь незавидном положении, он в несравнимо большей степени волновался и переживал за Лесли, чем о том, что его собственная карьера и репутация могут пойти прахом. И до самого воскресенья она так и не смогла изыскать ни душевных сил, ни подходящего момента, чтобы выполнить свое давнишнее обещание и сводить наконец Бобби в кафе "Мурмелтиер", где подавали кофе и пирожные со взбитыми сливками, которые он так любил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Бобби, — позвала она, входя в свою квартирку. — Пойдем, прогуляемся до деревни, хочешь?

Не дождавшись ответа на свое приглашение, Лесли направилась к двери в спальню, и только тут она и заметила оставленную на столе записку, в которой Лисель сообщала, что они вместе с Бобби ушли на каток.

Лесли с облегчением вздохнула, в душе радуясь представившейся возможности остаться на эти несколько часов в одиночестве. Она безумно обожала маленького племянника, но в последнее время стала замечать за собой, что его вечная болтовня начинает все чаще ее раздражать. Не спеша подойдя к окну, она распахнула его настежь, полной грудью вдыхая сухой, морозный воздух. Глядя на пейзаж за окном, Лесли вдруг подумала о том, что скоро весна. Белый покров на ветвях деревьев уже сошел, и теперь серебристые стволы берез, лишенные своих белых одеяний, стояли у всех на виду, подобно обнаженным красавицам, терпеливо дожидавшимся того времени, когда они смогут наконец одеться в зеленые наряды. Отовсюду доносился звонкий рокот — музыка воды — веселое журчание ручейков, глухое бульканье стихийно возникающих водоворотов и сухой треск льдинок, подхватываемых талыми водами. В голубом небе ярко сияло солнце, но ветер был по-зимнему колючим и холодным, и зябко поежившись, Лесли закрыла окно.

В это время зазвонил телефон. Это была дежурная сестра, поинтересовавшаяся у Лесли, не собиралась ли миссис Редвуд отправиться куда-нибудь вместе с мужем.

— Вряд ли, — ответила Лесли. — Несколько минут назад я видела его беседовавшим с доктором Уайтом.

— Ну тогда, я понятия не имею, где еще ее искать, — в голосе сестры слышалось неподдельное беспокойство. — Мы уже обыскали всю клинику.

— Как долго ее нет в палате?

— Я точно не знаю. Мы думали, что она спит. Все открылось только когда одна из наших медсестер вошла к ней, чтобы измерить температуру, а в кровати, оказывается, все это время лежал укрытый одеялом валик…

— Что?! — вскричала Лесли. — Так что же вы сразу не сказали? Я сейчас буду.

С грохотом швырнув трубку обратно на рычаг, она выбежала из комнаты, и даже в эти минуты сильного душевного волнения думая о том, как все-таки это было в духе Деборы: это же надо было додуматься использовать эту по-детски наивную выходку с валиком под одеялом.

Когда она вышла в кабинет старшей медсестры, Филип был уже там.

— У вас есть какие-либо соображения на тот счет, где теперь искать Дебору? — спросил он.

— Я не видела ее со вторника. — И затем, немного помолчав, она тихо добавила: — Мне казалось, что будет лучше, если она будет наблюдаться у Акселя.

Филип снова обратился к старшей медсестре.

— А вы не знаете, моя жена никогда не говорила при вас, что она собирается уйти отсюда?

— Она постоянно грозила этим, но я никогда не воспринимала эти ее угрозы всерьез.

— Кто последний видел ее сегодня утром.

— Я, — призналась санитарка, все это время молча стоявшая рядом со столом старшей медсестры. — Я убиралась у миссис Редвуд в палате, и она попросила меня поставить свежие цветы, потому что она как будто ждала посетителя.

— Точно, — вступила в разговор старшая медсестра. — Она ждала герр Каспера. Он как будто направлялся на Хернлей, и был должен заглянуть сюда по пути.

— Хернлей! — взволнованно воскликнула санитарка. — Ну конечно же. Ее посетитель так и не пришел, и тогда миссис Редвуд попросила меня выяснить, работает ли подъемник.

— Так вот оно что! — всплеснул руками Филип. — Она отправилась туда вслед за ним!

— Не может быть, чтобы она настолько обезумела! — не выдержала Лесли.

— Плохо же ты знаешь Дебору!

Он стремительно вышел из кабинета и быстро зашагал по длинному коридору, направляясь в палату, где до недавнего времени находилась его жена. Не обращая внимания на все еще лежавший в кровати под одеялом валик, он распахнул дверцы платяного шкафа.