Самая сладкая ложь - Анастасия Эльберг

— Мне не нравится твой тон. Или ты никогда не ужинала с нами? Это напоминало романтический ужин?

— Нет. Это напоминало рабочее совещание. А в перерывах вы строили друг другу глазки.

Лилах пару раз щелкнула зажигалкой и недовольно вернула ее на стол. Константин протянул ей спички.

— Иногда ты видишь больше, чем хотелось бы, — заметил он. — Может, ты останешься с нами?

— Нет. «Призрака оперы» я не пропущу ни под каким предлогом. Но если я вернусь и обнаружу тебя в маминой постели, то дни твои будут сочтены.

— Я не понимаю, откуда у тебя эта враждебность и подозрительность. Неужели из университета? Франция меняет тебя в плохую сторону.

— Я возвращаюсь через две недели, и у тебя есть превосходная возможность меня повоспитывать.

— Зачем мне тебя воспитывать? Для этого у тебя есть мать.

— Надеюсь, ты хорошо меня понял. — Лилах направила на гостя указательный палец. — Второй раз я повторять не собираюсь.

Доктор Мейер замедлила шал и остановилась у подножья лестницы, с улыбкой слушая разговор, после чего приблизилась. Константин обернулся, и на его лице появилось выражение неподдельного удивления.

— Добрый вечер, — сказал он после затянувшейся паузы, оглядывая хозяйку дома. — Я… — Он приложил руку к груди. — Таких перемен я не ожидал.

— Надеюсь, ты их оценил. — Это было сказано, скорее, из вежливости — доктор Мейер знала, что ее коллега позволяет себе открыто выражать эмоции только в исключительных случаях.

— Разумеется. — Константин поспешно поднялся и поцеловал ей руку. — Ты отлично выглядишь.

— Могу ответить тебе тем же. Лилах, надеюсь, наш гость не скучал?

— В моем обществе скучать невозможно. Мы говорили на серьезные темы, и я дала нашему гостю важные указания.

Нурит присела рядом с дочерью.

— Надеюсь, указания достигли адресата? — спросила она.

— Я тоже на это надеюсь, — ответила Лилах, красноречиво посмотрев на Константина.

— Иначе быть не могло, — кивнул тот, соглашаясь.

Очередной звонок в дверь заставил Лилах подняться.

— Это ко мне, — сказала она и отправилась открывать.

Доктор Мейер в очередной раз оглядела Константина, воспользовавшись свободной минутой.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Неужели я так плохо выгляжу?

— Тебе надо хорошенько отдохнуть. Или, по крайней мере, выспаться.

В подтверждение ее слов собеседник зевнул, тактично прикрыв рот ладонью.

— Увы, такой роскоши я себе позволить не могу. По крайней мере, пока.

— Именно об этом мы с тобой поговорим за ужином. То есть, не только об этом, но и об этом тоже.

— Я заинтригован. Не хочу показаться хамом, но мне не терпится сесть за стол.

В гостиной появилась Лилах. Она вела за собой высокого молодого человека в темном плаще.

— Знакомьтесь, — сказала она по-английски. — Это Нурит, моя мама. Это Константин, ее коллега. А это, — она положила руку на плечо молодого человека, — Андре. Мой друг.

Нурит кивнула в знак приветствия и улыбнулась новому знакомому. Константин поднялся и пожал ему руку.

— Очень приятно, Андре. Вы художник?

— Да, — недоуменно ответил молодой человек.

— У вас чувствительные пальцы. Я подумал, что вы музыкант, но для музыканта у вас слишком тонкие кисти.

— Когда-то я играл на скрипке. Но с музыкой у меня не сложилось.

— Вы любите Вебера?

— Не очень, — признался Андре. — Я бы лучше сходил на что-то более классическое. Но время от времени мне хочется отдохнуть от работы. Дело в том, что я театральный актер.

— Что же, не всем молодым людям быть офицерами, врачами и экономистами.

— Он учится на моем факультете, только на пятом курсе, — пояснила Лилах и взяла Андре под руку. — Вообще-то, мы опаздываем. Я люблю приходить раньше.

— Надеюсь, эта любовь распространяется и на возвращение домой.

Лилах бросила на Константина испепеляющий взгляд.

— Конечно, папочка, — ответила она, перейдя на иврит.

Доктор Мейер поднялась, расправив платье.

— Она чудесная девочка, правда? — обратилась она к гостю.

— Она растет на глазах. Если бы я был на твоем месте, меня бы это пугало.

— Пока мы не сели за стол, я хочу тебе кое-что показать.

Нурит провела гостя в большую просторную комнату, которая располагалась под лестницей.

— Я дочитал всю принесенную тобой литературу, — сообщил хозяйке дома Константин, когда они вошли в ее мастерскую. — Правда, мои выписки в полном беспорядке. Мне нужно их разобрать. Вопросы у меня появятся только после того, как я наведу порядок.

— Никак не могу привыкнуть, что ты читаешь с такой скоростью, — покачала головой Нурит. — Я могла бы усомниться в том, что ты что-то усваиваешь, но выписки! Нет, тебе нужно было стать врачом. Подумать только — какой интеллект служил бы людям! Добром, — добавила она после короткой паузы.

— Может быть. Но время назад уже не повернешь.

Нурит включила свет и подождала, пока загорятся все лампы под потолком.

— Здесь беспорядок, — удрученно сказала она.

— Мне кажется, в мастерской по определению не может быть порядка. Я часто разбрасываю рисунки по столу, когда над чем-то работаю. Это часть творческого процесса.

— Взгляни.

Гость прошел, аккуратно огибая стоявшие на полу скульптуры и с любопытством разглядывая висевшие на стенах наброски.

Доктор Мейер остановилась рядом с еще не готовой скульптурой. Она изображала девушку в накинутом на плечи плаще. Девушка сидела, преклонив колени и приложив сложенные руки к груди. Ее глаза были подняты к потолку — создавалось впечатление, что девушка либо мечтает, либо собирается произнести молитву. Скульптура выглядела настолько живой, что, как казалось, девушка в любой момент могла подняться, встряхнуть волосами и стыдливо запахнуть плащ, улыбнувшись гостям мастерской.

— Фантастика, — прокомментировал Константин, оглядев скульптуру. — Но ей чего-то не хватает. Венца.

— Венца? — переспросила Нурит.

— Да. Тернового. Это бы дополнило образ.

Доктор Мейер осмотрела скульптуру, задумавшись.

— Это идея, — сказала она. — Значит, тебе понравилось?

— Конечно. Она будто живая… Впрочем, — оборвал он себя, — я думаю, что ты уже привыкла к этому комплименту.

— К комплиментам привыкать опасно, — улыбнулась Нурит. — Надеюсь, я закончу ее через неделю. Ты хочешь забрать ее себе?

— Да. — Константин до сих пор разглядывал скульптуру. — Как это у тебя получается? Иногда я смотрю на твои работы, и мне кажется, что каждый раз какая-то часть скульптуры остается у меня внутри.