Правда о Николае I. Оболганный император - Александр Тюрин

По требованию Муравьева, чей корпус контролировал теперь Проливы, англо-французский флот ушел из Дарданелл и залива Вурла.

Осенью 1833 г. с турецким посланником Ахмет-пашой в Петербурге была заключена новая конвенция, облегчавшая Турции выплату и так уж сильно ужатой контрибуции. Уплата остатка распределялась на восемь лет. Спустя два года, когда за Турцией числилось 3,75 млн червонцев долга, Россия простила ей еще половину.[149]

Мюнхенгрецкая конвенция

Россия пыталась заручиться поддержкой Австрии в своем противостоянии с Англией и Францией по восточному вопросу. В австрийском городке Мюнхенгрец, 18 сентября 1833 г., после встречи российского и австрийского императоров, была подписана конвенция. Суть ее заключалась в том, что Россия и Австрия обязывались поддерживать существование Османской империи и «противостоять общими силами всякой комбинации, которая наносила бы ущерб правам верховной власти в Турции или учреждением регентства, или же совершенной переменой династии».

Секретными статьями Россия и Австрия обязывались препятствовать распространению власти египетского паши на европейские провинции Турции.

В случае, если бы Османская империя все-таки развалилась, Россия и Австрия согласились действовать в полном согласии при установлении порядка, «имеющего заменить ныне существующий».

Имей мюнхенгрецкая конвенция протяженное действие, то хозяевам большим денег не удалось бы втравить Россию и Австрию в мировую войну. Пруссаки бы наклепали французам где-нибудь под Парижем, англичане пруссакам где-нибудь в Намибии, но на востоке Европы царили бы мир и спокойствие.

Нарастание англо-русской напряженности. Дело «Виксена»

В период 1834–1837 гг. война России против Англии и Франции была как никогда возможна. Англо-французский флот курсировал вблизи Проливов, русские готовились к отражению западной агрессии.

Никакого страха по поводу возможного военного противостояния с морскими державами в российском правительстве не наблюдалось. Шло нормальное военное планирование, причем планирование наступательных операций.

Пятый пехотный корпус, расположенный в Новороссии, был предназначен для высадки на берегах Проливов. Командовал им все тот же генерал Н. Муравьев, который уже возглавлял русские экспедиционные силы на Босфоре в 1833 г.

«Нам бы только захватить Дарданеллы, если англичане, которые со своей системой затевают все вздор, захотят завладеть сим местом. Лишь бы нам высадить туда русские штыки: ими все возьмем, а там найдешь, чем продовольствоваться»,  — говорил император Муравьеву.

Случившееся осенью 1836 г. громкое дело «Виксена» показало, что Англия не признает действия Гункьяр-Скелессийского и Адрианопольского договоров, российских прав на восточное кавказское побережье Черного моря.

После перехода Анапы и Поти под контроль русских властей снабжение немирных черкесов оружием могло осуществляться только контрабандным путем. В связи с улучшением русско-турецких отношений это дело легло непосредственно на плечи английских спецслужб. Их резидентом в Константинополе был старший секретарь посольства Ее Величества Дэвид Уркварт.

Вокруг этого джеймс-бонда 19 столетия толпились «борцы с самодержавием» всех мастей. Численно среди них преобладали поляки, сбежавшие из Царства польского после подавления восстания. В Константинополе польские «юноши», уже понюхавшие русской крови, встречались с опытными головорезами и работорговцами из числа кавказских горцев и под председательством английского спикера совещались, как бы им насолить России.

До сих пор у нас нет фундаментального исследования шпионско-диверсионной деятельности, развернутой британцами против Российской империи в первой половине 19 века. Этому препятствовал и тот факт, что многие «властители дум» и «матерые человечищи», все эти герои российской интеллигенции, были связаны, прямо и косвенно, с антироссийской деятельностью британских правительственных органов. В частности с Урквартом тесно сотрудничал Карл Маркс. Сама Британия, как страна с хорошо развитым чувством собственного достоинства, не склонна выставлять на свет бумаги своих спецслужб.

Российское посольство в Константинополе отследило осенью 1836 г. очередное совещание в доме Уркварта и сообщило командованию нашего Черноморского флота о том, что из турецкого порта вышла английское торговое судно «Виксен» с грузом военной контрабанды — оружия и амуниции, предназначенных для кавказских горцев. 14 (26) ноября шхуна «Виксен» была арестована у кавказского побережья России бригом «Аякс», которым командовал капитан-лейтенант Вульф. (Символически фамилия нашего моряка в переводе с немецкого означает «волк»; уж кто-кто, а волки умеют выслеживать добычу). Контрабандного груза на судне уже не нашлось, но было доказано, что английское оружие выгружено и передано горцам. «Виксен» конфисковали и сделали кораблем Черноморского флота под звучным именем «Сунджук-Кале».

Англия «с чувством глубокого возмущения» потребовала возврата судна. Случилось по сути невероятное, владычицу морей оскорбили на море, где она должна царить и править.

В начале 1837, император, приняв решение не возвращать «Виксен», ожидал возможного объявления войны со стороны Англии. Генералу Муравьеву, вызванному из Новороссии в Петербург, Николай сказал: «Не полагаю англичан столь глупыми, чтобы начать войну изъ-за этого дела; но еслиб они ее затеяли, то тебя я перваго пошлю с войсками в Проливы, почему надобно держаться в этой готовности, чтобы можно было выступить в 24 часа. Все зависет от быстроты. Ты поедешь морем, а между тем, часть твоего корпуса двинется сухим путем, и мы эту часть усилим твоими резервами и запасными баталионами. Если же б англичане вздумали сюда показаться, то ручаюсь, что ни один из вышедших на берег не сядет обратно на суда. Вот вам будет случай заслужить георгиевских крестов и нижним чинам и офицерам. Тебе надобно будет действовать вместе съ Лазаревым, душа в душу.»[150]

В это время Лондон решает, что шансов на военную победу у него кот наплакал, ввиду отсутствия твердых союзников и решительности русских. В самом деле, англо-русская война в это время с большой вероятностью принесла бы России успех. Наш Черноморский флот был восстановлен и находился под командованием деятельного адмирала Лазарева. Английская армия еще не перешла на нарезное оружие, флот не оснастился пароходами. Наше влияние в Турции было пока что неоспоримым, дружба России с Австрией и Пруссией выглядела нерушимой, новый французский король, несмотря на подзуживания национал-либералов, опасался разрыва с Петербургом.

Не решившийся воевать Лондон приступил к дипломатическому увещеванию Петербурга. Однако переговоры, прошедшие между российским и английским правительствами, не привели к удовлетворению Уайт-Холла и лордов Адмиралтейства. Англия вынуждена была согласиться, что ее судно было уличено в контрабанде на береговом пункте, где располагался российский гарнизон.

Однако, как прилежно сообщал российский посол в Лондоне фон Бруннов, британцы по прежнему отказывались признать российские права на восточное побережье Черного моря, поскольку турки-де не могли передать нам прав на территорию, которую не контролировали, и «Черкессия» не является нашим мирным владением. (Почему российские дипломаты с подобным нахальством не рассказали англичанам об их «правах» на Ирландию?)

Кстати, после константинопольской эпопеи агент Уркварт приступил к изданию журнальчика «Портфолио» — это было первое чисто русофобское периодическое издание. На его страницах появлялись тенденциозно подобранные материалы, захваченные во время польского восстания в архиве вел. кн. Константина Павловича. Не брезговал издатель и прямыми фальсификациями.[151]

«Разрядка напряженности». Лондонские конвенции 1840–1841 гг

Европейские великие державы, конечно, не могли смириться с выросшим влиянием России на Балканах и в Малой Азии и с умилением взирать на русско-турецкую дружбу.

Обломавшись с дипломатическим нажимом на Россию, Англия прибегла к финансовым козырям. Кредиты и субсидии помогли ей соблазнить турецкую элиту и развернуть ее в свою сторону.

Сыграл свою роль и египетский фактор. Кутахийский мир, завершивший первый египетско-турецкую войну, Мегмеда-Али не удовлетворял. Правитель Египта видел уже свою страну в числе великих держав, и султан стоял на пути этого великодержавия. Однако и султана Махмуда II не устраивало существование независимого Египта — это создавало большие проблемы для всей османской государственности. Традиционно власть султана над его мусульманскими подданными была не только светской, но и религиозной. А египетский правитель ставил национальный принцип выше принципа халифата.