ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ - Борис Гринштейн

В мае 1794г. Якоб выехал в Архангельск. Он рассчитывал разобраться с семейными делами (ван-Майеры вели переговоры о покупке там канатной фабрики), заложить первое "новоманерное" судно и вернуться к осени. Но дела так затянули его, что к осени пришлось выписывать в Архангельск супругу. Беломорская столица на пять лет стала их домом, хоть и не самым удобным.

1 апреля (ну что за день такой) 1794г. был утверждён план застройки города пострадавшего от пожара 1743г.(!) План предусматривал прокладку четырёх новых проспектов и 20 улиц, так что Якобу и Агафье все пять лет приходилось исправно месить грязь, а в место кареты ездить на крепком возке.

Сразу по приезде Якоб отправил багаж к управляющему канатной фабрики. Сам же, прихватив разрешение Адмиралтейств-коллегии строить своё судно на казённой Соломбальской верфи, пересёк на пароме речку Кузнечиха до Соломбалинского острова.

После кончины первого учителя Ивана Амосова верфью управлял флотский бригадир Прохор Акимович Курносов. Тоже старый поморец, он служил по корабельной части, быстро рос в чинах, поднялся до главного сюрвейера*(7) Черноморского флота. Но после смерти покровителя, светлейшего князя Потемкина, попал сюда. Когда-то важнейшая верфь Российской империи, где сам Пётр Великий не гнушался помахать топором, превратилась в место ссылки. Жена давно умерла, сыновья погибли, не оставив ему внуков. Одинокий Прохор Акимович запил. Ван-Майера с предписанием из Петербурга он встретил как очередной удар судьбы. Но Якоб смог поладить даже с этим отшельником. Вскоре старый мастер увлёкся идеей столь оригинального судна и втянулся в работу над ним.

Ранним утром 12 июня 1795г. новое судно спускали на воду. За соблюдением всех поморских примет наблюдал лично бригадир Курносов, в парадной форме и при орденах. "Ритуал оказался очень сложным и запутанным. Нужно было, чтобы в радиусе 50 саженей не было женщин (бедная Агата, она так мечтала стать крёстной матерью "Клипера"). Чтобы обязательно моросил бус, местный мелкий дождь. Чтобы, коснувшись воды судно пошло от берега и не дай Б-г не дёрнулось к нему. Чтобы спуск обязательно закончился до полудня. Чтобы… an etc, an etc. Про обязательную щедрую выпивку я даже не упоминаю. Не соблюсти любое из этих правил - значит обречь новорождённое судно. Мы честно выполнили все требования поморского этикета"

Через два месяца первый барк вышел в свой первый вояж. На мостике его стоял капитан Бурман. Старый морской волк уже ушёл на покой но, получив восторженное письмо о необычайных качествах нового судна, снизошёл к просьбе Якоба испытать его в море. Анхель Бурман оставил своё традиционное вечернее горячее пиво с пряностями и целый выводок внуков отчасти из скуки, отчасти из веры в удачливость своего бывшего младшего хозяина. В его удачу он свято уверовал после их совместной кругосветки. А моряки, ещё со времён викингов, знают, что часть удачи счастливчика переходит на того, кто рядом с ним.

Двух помощников предоставила компания "Майер", третьим шёл Афанасий Амосов, младший брат Ивана, только что закончивший штурманское училище. Отправлять в кругосветку неопробованное судно было слишком рискованно, поэтому "Клипер" зафрахтовали на рейс до Бостона, с грузом, большую часть которого составляли канаты ванмаеровской фабрики. В мае следующего года он прибыл в Кронштадт с обратным грузом, опередив конкурентов на три недели и сдав таким образом выпускной экзамен за целый класс судов.

Якоб был уверен, что "Клипер" придёт раньше срока, но всё же почти опоздал встретить его в Кронштадте. Вместе с дядей, кузенами и старшими Амосовыми (Осип Петрович Амосов также служил в Адмиралтействе), по такому случаю бросившими свои дела, он подошёл на шлюпке к стоящему на рейде "Клиперу". Капитан Бурман за один рейс сделал из рыбаков пристойную команду. Осмотрев отлично ухоженное судно, гости спустились в капитанскую каюту выпить за удачный рейс и узнать мнение офицеров.

Анхель Бурман сдержано заявил, что за 52 года своей практики он не ходил на лучшем судне. 1-й помощник ван-Гут медленно кивнул и громче засипел своей трубкой. 2-й помощник Йен Крюгер, как и судно, был направлен в этот рейс для испытания. Майеры ждали от стариков заключение о его годности на капитанскую должность. Крюгер, стараясь выглядеть таким же сдержанным, заявил, что берётся уйти от любого английского капера, причём при любом ветре и с любым грузом. И лишь 3-й помощник, не обращая внимания на усмешки братьев, поминутно вскакивал, всех перебивал и размахивая руками рассказывал, как "в средний ветер в бейдевинд они делали 11 узлов, причем на палубу не попадало ни капли воды".

После столь восторженных отзывов стало ясно, что Якобу ван-Майеру придётся возвращаться в Архангельск и ещё ни весть сколько лет провести там, налаживая строительство барков для Компании и для семьи и подбирая штурманов на компанейские суда в Америке. Этот рейс был также экзаменом для архангельской навигацкой школы в лице Афанасия Амосова.

Впрочем и делать то Якобу в Ст.-Петербурге было нечего. После смерти Шелихова нормальное желание подсидеть компаньонов переросло в собачью свалку и, дабы в неё не затесаться, лучше было сидеть подальше и оттуда поддерживать со всеми хорошие отношения. А за семейные интересы постоит дядя Бурхард, у него это неплохо получается. Кроме того, у Якоба были свои планы, которые, до времени, он скрывал даже от отца.

В свою первую кругосветку "Клипер" отправился лишь в октябре. Командовал им лейтенант Яков Иванович Беринг, внук великого командора, незадолго до того вернувшийся со стажировки на британских судах в Вест-Индии.*(8) Задержка была вызвана серьёзным недостатком барка. Он требовал большого экипажа, а найти 60 опытных моряков, согласных завербоваться на двухлетний рейс, нелегко даже в Амстердаме, а тем более в России. Лишь 18 сентября эта проблема исчезла с подписанием е.и.в-ва указа о "…командировании офицеров и матрозов Балтийскаго флота на корабль "Окиянской арматорской компании" для упражнения в дальних походах ис списков флота не выбывая". Проект сей компаньоны начали с немалыми затратами пробивать ещё до закладки "Клипера", но смерть Шелихова, а затем внутренние склоки сильно затянули дело.*(9)

В Архангельске семья ван-Майеров не особо утруждала себя "светской жизнью". Якоб получил довольно демократическое воспитание, да и местный "высший свет" после Петербург казался ему провинциальным и скучным. Агафья же не имела регулярного образования и чувствовала себя в салонах скованно. Поэтому постоянный круг их общения ограничивался, в основном, моряками, купцами и корабелами. Якоб, управляясь с семейными делами, изучал беломорскую торговлю, сходил на Медвежий остров осмотреть заброшенный серебряный рудник*(10), вложил 4000 рублей в весновальный промысел и даже собирался сам туда отправиться. Однако Агафья, узнав насколько это опасно, наложила вето и моментально подавила бунт на корабле.

Вращаясь в этом кругу Якоб многое узнал о поморском мореходстве. Для него было открытием, что поморы уже не одну сотню лет ходят на Шпицберген на промыслы, зимуют там, а некоторые, как например Иван Старостин, живут в этих гиблых местах почти постоянно.*(11)

Узнал он и о кочах, морских судах, предназначенных для плавания во льдах. Суда не слишком мореходные, валкие, широкобортные. Зато их мощные борта, подпёртые в трюме дополнительными рядами бимс, а снаружи укреплённые толстым слоем обшивки "ледовой шубы", выдерживали удары льдин способные сокрушить борта фрегата. А случится попасть в ледовый плен, мощный напор выдавит яйцевидный корпус наверх, содрав смолу или, на худоё конец, шубу. Плоское же днище с очень широким фальш-килем позволяет, в случае необходимости, силами команды выволочь коч на берег.

Пётр Великий запретил строить кочи, требуя введения новоманерных судов. Поморы ответили "бу сделано" и стали строить бригантины и шхуны, только корпуса их почему-то были короткими и округлыми, а на парусах кроме рифов были и прищепы.*(12)

Узнал Якоб и о более дальних походах на Новую Землю и в "златокипящую" Мангазею, и ещё дальше на восток. Особенно увлекли его рассказы о построенном на вечной мерзлоте богатейшем городе Мангазея, главный торг сибирской пушнины. Через него ежегодно проходили миллионы рублей "мягкой рухляди", пока в 1619г. царь Михаил Фёдорович не запретил под страхом смертной казни морской ход до Мангазеи. Говорят опасался что англичане да голландцы перехватят сибирскую пушнину. Хотя как, на своих не пригодных к ледовому ходу судах, они могли выходить за Югорский Шар, непонятно.*(13)

Мысль проложить путь до Америки через ледовые моря появился у ван-Майера не сразу. но раз возникнув, уже не оставляла. Он хорошо помнил как тяжело пришлось на Кадьяке, когда из-за шведской войны два года не было поставок. И во что обошлась его семье английская блокада. Иметь в запасе, пусть и не самый выгодный, зато абсолютно безопасный на случай войны морской путь, крайне привлекательно. Якоб завёл с Шелиховым активную переписку на эту тему. Григорий Иванович сразу понял перспективность проекта и начал его продвигать. Но смерть в 1795г. нанесла сильный удар этому начинанию. "Проект о морском пути по Ледоваму морю закрытому иноземным кораблям все земли Государства Российскага огибающий и в Северо-Западном проходе продолжение имеющий" намертво завис. Попытки Якоба своими силами протолкнуть его успехом не увенчались.