Четвертая экспедиция (сборник) - Юрий Ампилов

– Спасибо, Миш. Ты настоящий друг.

Мишка с готовностью упаковал один рюкзак на двоих, а Сашин молоток вообще предложил оставить в палатке. Когда все приготовления были завершены, они двинулись в путь.

Маршрут был не такой уж сложный. Им надо было проследить на сравнительно небольшом участке границу нижнемеловых отложений мангушской свиты, перекрывающих породы таврической серии к западу от горы Длинная. При этом следовало дойти до места, где покрывающие «таврику» породы представлены кварц-глауконитовыми песчаниками высоковугорской свиты вместо мангушских глин. Все это надо нанести на карту, да еще по пути пару обнажений описать: по одному для каждого варианта налегания мела. Все это надлежало выполнить до обеда.

До начальной точки маршрута еще требовалось пройти около двух километров: сначала по дороге до села Прохладное, а потом, свернув направо, по обычной травке. Хорошо бы управиться пока солнце невысоко. Но ноги уже с утра плохо слушались Сашу. Сказывались длинная вечерняя прогулка да совсем короткий сон.

– Ну, ты как, Сань? – заботливо спросил Мишка, когда они уже вошли в село Прохладное, – хочешь отдохнуть?

– Да нормально все, Миш, не обращай внимание.

Сашу уже чуть ли не раздражала чрезмерная Мишкина забота. Наверное, потому, что она в принципе не могла ответить на его робкие притязания, поскольку он совсем не волновал ее как парень. В то же время, если рассматривать их отношения как чистую дружбу, то она была какой-то односторонней. Мишка для нее делал все, а она ничего взамен ему не давала. Получается, что она просто его использовала, и ей крайне не нравилось по существу быть эгоисткой. Поэтому она и раздражалась от его постоянного внимания. Она, конечно, помогла ему на первом курсе догнать всю группу по математике, которую он изрядно подзабыл за два года армейской службы и едва сдал ее на тройку при поступлении. Но его упорство и старание сделали свое дело, и сейчас после второго курса он мог заткнуть за пояс некоторых студентов – бывших выпускников математических классов, которые, наоборот, за два года расслабились и растеряли всю фору, которую имели при поступлении.

«Ну ладно, – успокоила себя Саша, – та моя услуга еще действительна, и это значит, что я еще не совсем обнаглела». Хотя в настоящей дружбе никто не считает, кто кому сколько сделал или не сделал. Но была ли их дружба настоящей? Некоторые вообще считают, что между мужчиной и женщиной не может быть дружбы. Она либо, в конце концов, заканчивается постелью, либо потихоньку сама собой прекращается. Но Саше временами было удобно, что Мишка рядом с ней, и данное статус-кво пока сохранялось.

Меж тем они пришли на начальную точку, и Мишка предложил:

– Ты, Сашуль, пока полежи в тенечке под теми кустиками, а я пока тут полазаю.

– Хорошо, Миш, я только пять минуточек, а потом я тебе помогу: пойду обнажение опишу. Если найдешь место удачное, покажешь.

– Хорошо, Сань, отдохни пока.

– Миш, если засну, толкни, ладно?

– Ладно.

Саша прилегла на травку, запрокинув руки за голову, и стала непроизвольно наблюдать за чистым голубым небом, на котором не было ни единого облачка. Высоко летали какие-то птички: то ли ласточки, то ли стрижи, то ли еще какие, непонятно. Значит, опять жара к полудню будет невыносимая. Опять подумалось о Димке. Любит ли она его? Да нет, конечно, если сама себе задает этот вопрос. Но приятное волнение при возникших мыслях о нем она явно испытывала. Саша сама не заметила, как задремала.

Однако вскоре она очнулась, вероятно, от нарастающей жары. Солнце переместилось, и коротенькая тень от низкорослых кустиков исчезла. Другой значимой растительности поблизости не было. Мишка над этим кустом пытался прилаживать штормовку, чтобы немного продлить тень над Сашей.

– Вот, черт, все же я тебя разбудил, – с досадой произнес он.

– Миш, спасибо, конечно, но я же просила меня разбудить, – сказала Саша.

– Да ничего, я бы сам справился, а ты бы лучше поспала.

– Нет, хватит, я еще не совсем бессовестная. Пойду на обнажение. Где мой дневник и карандаш?

– В правом кармане рюкзака.

– Вот и отлично, я пошла.

– Саш, погоди, давай тогда уже дальше на глауконитовые песчаники перейдем, и там ты ими и займешься. А это обнажение мы у ребят из второй бригады спишем. Они уже были здесь. Я еще утром договорился с ними на линейке. И потом мы с ними поменяемся.

– Молодец, ты это здорово придумал, – обрадовалась Саша. – Так мы еще и искупаться можем успеть в том межгорном прудике.

– Искупаться это хорошо. Но потом по самой жаре на полигон тащиться. Тебе же самой плохо будет. Да и на обед можем опоздать.

–Нет, все отлично складывается. Там сегодня гидрогеологи по электроразведке практику проходят. Как раз на плотине что-то приборами измеряют. Мы с ними на геофизической машине и вернемся. У меня там подружка Наташка сегодня за бригадира. Договоримся.

– У тебя на все ответ готов, – произнес Дима. – Ну хорошо, давай тогда по быстрому с вугорской свитой заканчивать.

Еще через час палить стало нещадно. Закончив по быстрому с минимальной программой самостоятельного маршрута, они направились на Риду. Так в шутку называли студенты местный небольшой межгорный ставок, который заполнялся по весне талыми водами и тем небольшим количеством дождей, которые здесь случаются зимой. Но он действительно вполне напоминал знаменитое горное озеро на Кавказе хотя бы зеленоватым цветом воды. Наверное, в этом небольшом горном ставке между Прохладным и Трудо-любовкой были окрещены в геологи и геофизики чуть ли не все ныне живущие разведчики недр России и бывшего Союза.

Саша с разбегу бросилась в пруд. Эти живительные воды местной «Риды», приняв в свои объятия упругое тело молодой девушки, сразу же вернули Сашу к жизни, прогнав усталость. И ее молодой организм тут же забыл о случившемся ночном «недосыпе».

* * *

Ближе к вечеру, когда жара пошла на спад, на полигон с товарищеским визитом прибыли соседи: студенты-геологи из Санкт-Петербургского университета и российского геологоразведочного университета, проходившие учебную практику неподалеку. В программе визита были товарищеские встречи по волейболу.

На полигоне была вполне неплохая волейбольная площадка, располагавшаяся ниже линий домиков – там, где еще немного дальше начинался знакомый студентам всех поколений «пьяный» овраг. Саша вместе с внушительной группой поддержки болела за своих ребят. Еще бы, в команде вместе со студентами играл и Димка. Причем играл очень неплохо. Чувствовалось, особенно по подачам, что он раньше серьезно занимался волейболом. Во встрече с московскими геологами из РГГРУ в заключительной решающей партии при абсолютно равной игре последняя подача переходила из рук в руки. И когда на контрольную подачу встал Дима, и от него зависела вся игра, эмоции на площадке накалились настолько, что Саша не удержалась и крикнула на всю площадку:

– Димочка, миленький, ну давай!

Ленка с Надькой многозначительно посмотрели на Сашу. Сама Саша перехватила обеспокоенный и ревностный взгляд Мишки, но тут же приветливо помахала ему рукой, чтобы снять возникшее напряжение и невзначай не обидеть друга. Оглянулся на Сашу и Димка, и подмигнул ей, и это все заметили. Над площадкой повисла напряженная тишина.

Дима высоко подбросил мяч, потом подпрыгнул сам и при сильном ударе так закрутил его, что долговязый игрок команды соперника не смог хорошо его принять, и после первого же касания мяч опустился за линией площадки.

И тут все площадка взорвалась громогласным победным возгласом МГУшников. Димку подхватили и начали качать. А тот, оглядываясь гордо по сторонам, пытался разыскать взглядом Сашу. Он надеялся, что теперь он уж точно добьется ее расположения и желанной близости.

А Саша в это мгновение была просто счастлива от победы своей команды, и оттого что решающую точку в матче поставил герой дня Димка, который из полутора сотен девчонок на полигоне выбрал именно ее, и просто от хорошего настроения. Она, наконец, пробралась сквозь толпу к Димке, которого качающие уже поставили на ноги, и не сдержавшись, бросилась к нему на шею и чмокнула в щечку. Димка попытался задержать ее в своих объятиях, но Саша, уже овладевшая собой, немного отстранилась и прошептала тихонько ему на ухо:

– Ну, Димочка, только не здесь.

Потом, когда эмоции немного улеглись, уже в вечерних сумерках началась вторая часть мероприятия. На традиционном месте разожгли большой костер, и пошел самодеятельный студенческий концерт, больше похожий на капустник. Было весело, интересно, а временами немного грустно. Но грусть эта была светлой и, как это ни странно, радостной и романтичной. Она навевалась теми песнями, которые знали и любили геологи разных поколений. И конечно, песню, давно ставшую геологическим гимном, распевали хором, но тихо и проникновенно:

Люди идут по свету,