Рифмовщик - Влад Стифин

всё с вами уточним, — менеджер убрал улыбку — наверное, устал ее держать на лице — и быстро-быстро заговорил: — Это легкий ветерок, можно и порыв. Еще — волна. На воде можно чуточку покачать. Можно сильно. Дождичек так, для эмоции, подпустить. Свежим ветерком прибить, так сказать, плавсредство аккуратненько к острову без людей. Озеро большое, а можно маленькое… Ассортимент широкий. Мы рады всегда оказать вам качественную услугу.

Менеджер выдохся и опять надел на лицо улыбочку.

Клиент, подумав, ответил:

— Мне штиль и небольшой остров. Могу я сам к нему прибиться, без свежего ветерка?

— Желание клиента для нас — закон, — заученно произнес менеджер.

Клиента провели по коридорам в операторскую, облачили в имитатор, предупредили об ответственности, вручили тревожную кнопку и поместили в капсулу услуги.

* * *

Он сидел в небольшой деревянной лодочке и пытался выгрести от заросшего высокой травой берега. Лодчонка чувствовала каждое, даже незначительное, движение вёсел. Волны от неумелых гребков расходились по всей водной глади аж до противоположного берега озерца. На том берегу красовались стройные высокие сосны, освещенные ярким солнцем. Солнечные зайчики играли на воде мириадами пронзительных лучиков.

Через минуту он освоил нехитрую технологию гребли, и лодка уверенно двинулась к середине озера, где живописно виднелся небольшой остров с пологим травяным берегом, постепенно переходившим в небольшой холм. Одинокая корявая сосна, как маяк, возвышалась там.

Он осторожно подвел лодку к берегу. Нос лодки с шуршанием уткнулся в траву. Потревоженная поверхность воды некоторое время успокаивалась, затем озерная гладь почти затихла, только слабые колебания воды еще несколько минут виднелись на зеркале лесного озерца.

Он вышел на берег, поднялся на пригорок и остановился у сосны. По солнечной стороне ствола стекала смола. Он принюхался — запаха не почувствовалось.

«Надо бы им сделать замечание», — подумал он и стал рассматривать сверху всё озеро.

Дальний берег был невысок и постепенно поднимался к полю, укрытому ковром разнообразных цветов. Отсюда он не мог различить, что за цветы распустились там, но по цвету пятен на зеленом фоне можно было догадаться о некоторых видах. Ближайший берег, круто уходивший вверх, только отдельными площадками, был прикрыт, судя по темной зелени, скорее всего, ягодником. Редкие стройные сосны тянулись вверх, и на самом верху плоский пятачок, прогретый солнечными лучами, выделялся ярко-зеленым пятном на фоне светло-коричневых стволов. Всеобщая тишина изредка нарушалась жужжанием озабоченного шмеля, да где-то в лесу долбил дятел.

Он стоял и думал:

«Долго ли можно прожить одному в лесу? Летом, наверное, житьё может быть и сносным — ягоды да грибы есть, — а зимой без жилья, без еды сутки протянешь, не более. Да и ягоды и грибы ближе к осени появляются, а так хоть кору грызи…»

Две бабочки, то ли играя, то ли совершая неведомый ему ритуал, кружились в рваном хороводе, пропорхали рядом и исчезли в густой траве. Солнце поднялось выше, и теплый сухой воздух окутал его. Спокойствие и благодать царили вокруг.

Справа над водой он прочел надпись:

«Внимание! Надвигается гроза. Просим занять точку возврата».

Он повертел головой и разглядел вдали за полем цветов черноту, которая, если смотреть на нее долго, заметно росла. Он постоял еще минут пять и спустился к лодке. Оттолкнувшись от берега, вскочил в свое суденышко, которое, покачиваясь сначала быстро, а затем всё замедляя ход, удалялось от берега. Когда он сел за вёсла, в воздухе почувствовалась предгрозовая духота и наступило глухое затишье, как будто всё живое попряталось и затаилось перед ненастьем. Раскаты далекого грома дошли до него, когда он был почти на месте.

Худенькая лаборантка в ярко-зеленом фирменном костюме освободила его от имитатора и, как положено по инструкции, без эмоций спросила:

— Как прошел сеанс?

Он, подражая ей, монотонно ответил:

— Сеанс прошел нормально, но грозу я не заказывал. Я буду жаловаться.

Лаборантка оживилась.

— Не волнуйтесь. Мы сейчас разберемся.

Она вызвала менеджера. Менеджер с озабоченным лицом объявился буквально через несколько секунд.

— Не волнуйтесь. Мы всё сейчас исправим. Слушаю вас.

Он повторил только что сказанные слова:

— Я грозу не заказывал. Я буду жаловаться.

— Грозу? — повторил менеджер. — Сейчас, сейчас. Один момент, — и исчез в боковом проходе.

Когда его повели к выходу, сзади он услышал знакомый голос администратора:

— Мы всегда рады вам помочь. Такой клиент, такой клиент… — администратор догнал его и, поравнявшись, придерживая за локоть, буквально остановил. — Гроза — это эмоция. Мы-то с вами понимаем: без эмоций нет творчества. Гроза с громом — это сильная эмоция. Мы включили ее как премиальную опцию, специально для креативных клиентов. По условиям контракта, если клиент доволен, то мы имеем право на такие добавки. По времени процедуры у вас нет претензий?

Он, несколько утомленный напором администратора, ответил:

— Нет.

— Вот и чудненько! А гроза удачно вписалась? — снова спросил администратор.

— Да, — ответил он.

— Значит, все довольны. Претензий нет?

— Нет, — согласился он.

— А там с менеджером, я полагаю, вы пошутили?

— Да, пошутил, — ответил он.

— Вот и чудненько! — администратор проводил его до выхода и сдержанно попрощался.

Вечером он несколько раз пытался зарифмовать свое плавание на лодочке. Вспомнил грозу, но ничего хорошего в голову не пришло. Он даже немного испугался, сможет ли он после женских стихов что-то написать от себя, и подумал:

«Эти эксперименты с женским содержанием до добра не доведут — так и заказы можно потерять».

С твердой мыслью больше не рифмовать для этой дамы в черном он уснул.

* * *

А там наступил новый год. Начало января. Он уже полгода как «фазан», то есть перебрался в категорию «веселых ребят». Половина срока службы пролетела. Прошли тревоги и ожидания лишений и трудностей, осталась в прошлом салажья суета первого года службы. Появились кое-какой опыт и что-то вроде беззаботного существования в рамках армейской дисциплины. Его уже несколько раз назначали старшим наряда, и он уже сам учил молодых уму-разуму пограничной службы.

Сегодня с вечера мороз изрядно прихватил окрестности. Белёсый прозрачный туман проявился над намертво замерзшей рекой. Его и молодого назначили часовыми границы сразу после отбоя. Энергично поужинав и продумав, что наденет в наряд, он на своей табуретке разместился в коридоре казармы. Сегодня была суббота, и после бани и ужина показывали кино. Свободные от службы погранцы приготовились к просмотру. Киномеханик включил кинопроектор.

Это кино он смотрел уже в третий раз: первый — еще пацаном на гражданке и здесь второй. Черно-белые кадры мелькали на экране, где главный герой объяснял подчиненному, где должен быть командир в бою.

Фильм, как всегда, закончился трагично — главный герой погиб, — но оптимистичный