Русский транзит - Измайлов Андрей

– Но как мы встретимся, дядя? Как договоримся? У меня же телефона нет, и у тебя – тоже.

– В двадцать ноль-ноль будь на Кировском. У входа в «Пальмиру»… – черт меня за язык дернул. Наобум брякнул, понятия не имел, где могу оказаться сегодня в двадцать ноль- ноль. Да что там!.. И предположить бы не рискнул, где окажусь через час-два-три. Но главное: уверенность интонации, точное время, точное место. Назначил – значит буду. Ясно?!

В крайнем случае хоть один верный человек в «Пальмире» остался – Юрка, бывший напарник Олежека Драгунского. Юрке всегда дозвонюсь в «Пальмиру» и накажу встретить, согреть, накормить-напоить по полной программе. Я невольно хмыкнул, вспомнив, что аналогичный случай произошел с тезкой-Сандрой, когда она маялась в ожидании кавалера- Арика. Кавалер-Арик так и сгинул бесследно, а мне вот привалило этакое… Ладно, попробую нынче не сгинуть, попробую все же быть пунктуальным. Но пока – за работу, товарищи! У Маринки – работа в больнице, под крылышком вурдалака Резо. У меня – у меня своя работа… И непростая.

То есть найти-то в городе Тихона просто, но вот как мы с ним договоримся…

При всем взаимном уважении мы не были связаны общим делом. Я вообще, как известно, всегда сам по себе и ни в чьей команде. В Питере пруд пруди разных группировок – команды Феоктистова, Васильева (боксеры), Кумарина (тамбовские)… всех не перечислишь. Это не считая заезжих – тех же кавказцев. Или вьетнамцев – вообще не от мира сего, с кем с кем, а с ними общий язык искать бесполезно (эх, учитель Нгуен, знал бы ты, во что выродится наплыв твоих соотечественников!). Периодически главарей брали-сажали – в городе на Неве с этим быстро, не то что в Москве. Стоит человеку начать менять иномарки автомобилей – первый верный сигнал, что его скоро упакуют. И точно! А оставшиеся без вожака бойцы перетекают из одной команды в другую. Нынешним летом никто не мог составить конкуренцию команде Тихона – разве что ольгинская группировка.

Когда и если возникали проблемы, Тихон в считанные часы собирал до трехсот бойцов. Естественно, при оружии. Авторитет безоговорочный! Тихон-то Тихоном – мол, тихий… однако росту в нем было под два метра, кулаки – с мою голову, а сам спокойный, спокойный. И действительно! Чего ему беспокоиться!

Консульство США на Петра Лаврова открывалось в девять утра. Я успел вдоволь поколесить по городу, убедиться в отсутствии хвоста (не давал мне расслабиться утренний «гость» семьи Шведа, никак не давал!), ссадил Маринку рядом с метро и к девяти подрулил… Соседство консульства с Большим Домом меня не столько пугало, сколько бодрило. Все равно иначе никак, была не была, шаг вперед. Мне нужен Тихон, а Тихон скорее всего – у консульства, это его точка.

Конечно, ребята Тихона не рэкетировали американцев. Его молодые бойцы (в основном – боксеры) продавали нашенским гражданам очередь. Вернее, первые места в ней. Чтобы выехать в Штаты, понятно, нужно получить визу. Очередь за этой визой растянулась на полгода. Парни вели списки. Списки, само собой, менялись каждый день. При желании первым мог стать любой, но, само собой, одного желания недостаточно. Нынче проход в консульство «весил» три тонны, и то как сказать… Наевшись деревянных рублей, бойцы норовили снять со страждущих исключительно эскавэ. Все попытки неповиновения пресекались мгновенно. Впрочем, и попыток таких что-то не припомню. Нашенским совкам, по-моему, даже нравится, когда ими командуют («Во-от наконец-то хоть какой-то порядок!»). Сложнее конкурировать с гэбэшниками, охраняющими вход: переодетые ментами они по сигналу изнутри запускали по пять человек. И уж они-то оборзели совершенно – каждое утро создавали СВОЮ очередь, где платили просто все без исключения. Справедливости ради стоит сказать, что цены у гэбэшников были значительно ниже. Но и продвигалась в основном ИХ очередь.

По сути работка у тихоновских бойцов не такая уж пыльная: три часа в день на свежем воздухе, три выходных. Как-то Тихон в знак искренней симпатии предложил мне возглавить этот «филиал», но… каждому свое.

В ту пору «свое»-мое было селекционировать посетителей у входа в бар «Пальмира» – чисто, без уголовщины… как мне, «оловянному солдатику», представлялось. Ладно, опустим…

Тихона у консульства не оказалось. А вот бойцы его весьма оживились при моем появлении: выяснилось, что популярность Боярова растет, как на дрожжах. То ли он, Бояров, всех раздолбал-поубивал, включая многоуважаемые органы, то ли самого его, Боярова, чуть ли не застрелили, чуть ли не сожгли в гараже, чуть ли не взяли под жесткое наблюдение все те же многоуважаемые органы. Сомнительная популярность! Откуда только что выползает! И это при том, что вся недавняя катавасия с «русским транзитом» вроде бы срочно и плотно секретилась Большим Домом. Вот что, бойцы, недосуг мне лясы точить в двух шагах от того же Большого Дома, на виду честной компании. Где сейчас Тихон? Если не здесь, то где?

– Где-где! В Катькином садике!

Тоже верно. Не здесь, так там. Тоже его точка…

… Да. Вот и тихоновский «мерседес». Вокруг бурлило, копошилось, тусовалось. А Тихон правил бал – широко распахнув обе дверцы, лениво развалясь, принимал своих «лейтенантов». Ни дать, ни взять – Корлеоне. При виде меня он не выразил никаких эмоций, но щелчком пальцев отослал посторонних и показал на место рядом.

Я сел. Дверцы мы захлопнули.

– Вид у тебя усталый, Саша. Хлебнешь?

Я понял, что за внешней непроницаемостью Тихон продемонстрировал мне свое расположение. Так и оказалось. Я хлебнул приличного коньяка – обожгло – и ритуально поинтересовался, как дела. И мы поговорили: не столько, разумеется, о его, сколько о моих делах. Потом меня повело – я ведь все прихлебывал и прихлебывал. Вероятно, алкоголь лег на всю вчерашнюю пакость – этаминол, мажептил, аминазин… что там Маринка лопотала. Я сам почувствовал, что паузы между фразами все продолжительней, а язык все непослушней и непослушней.

– Ну-ка, откинься пока, передохни, – посоветовал Тихон. – И оставь мне свои проблемы.

Что я и сделал. Провалился. Не знаю, как там у Христа за пазухой, но у Тихона в «мерседесе» я ощутил себя не менее комфортно.

И толчком проснулся. Дверца «мерседеса» была распахнута, а внутрь заглядывал Игорек Бецкой – поза у него была халдейская, полупоклонная (конечно, иную позу трудновато принять, заглядывая в машину, но не только поэтому Игорек прогнулся – а по загривку Бецкого легонько похлопывал-поглаживал сам Тихон, и ладонь у него еще та).

– Вот и порешили! – радовался Тихон. Он совершенно искренне радовался, чего я не сказал бы о сникшем катале.

Игорек изображал облегченные вздохи: мол, здорово все разрешилось, а то он уже и не знал, каким образом ситуацию погасить – она, ситуация, помимо него разгорелась, из-под контроля вышла, он, Бецкой, без всяких объяснений все понял, как надо, и своих корешей убеждал, что не такой человек Саша Бояров, чтобы так вот… и если вот так вот… то, значит, что-то не так, а теперь, когда выяснилось окончательно, что все вот так вот, он еще раз убедился, что Саша Бояров – человек, что иначе и быть не могло, а он, Бецкой, и не сомневался ни на минуту, что…

– Потому рокера послал? – наугад пальнул я.

И попал!

– Какой-такой рокер?! – почти сочувственно поинтересовался Тихон. – Валет твой, что ли? А, Игорек?

– Да что – Валет! Сопляк он, Валет! Я его!.. Я ему!..

– Слушай, Игорек, а может, ты без денег, а? Сколько вам всем Саша задолжал? – и Тихон сделал движение, будто полез в карман кожаной куртки за «лопатником».

– Какие еще деньги! Что вы! Все в порядке, друзья! – Бецкой нажал на слове «друзья». – Я же говорю, и не сомневался, что…

– А то могу снабдить…

– Да о чем разговор! Да там ерунда какая-то, за один вечер на катране восстановим!

– С Валетом сыграй… – как бы поощрил Игорька Тихон.

– О-о! Я его!.. Я ему!..

Короче, разобрались. Одним врагом меньше. То есть, разумеется, Бецкой не стал мне другом, а так и остался врагом, но с его стороны можно не ждать сюрпризов. А то ведь грешным делом, когда я переворачивал полутруп в прихожей Шведа, не исключал вероятности увидеть знакомую рожу: типа Глисты или Беспредела, пристебаев Игорька. Хотя вряд ли. Не в манере катал лазать по чужим хатам в поисках должника, лучшего друга хозяина квартиры. Правда, и рокеры, на полном форсаже сбивающие СЛУЧАЙНОГО прохожего, – тоже не в их манере, однако… пальнул и попал. Ну я полагаю, веселая игра предстоит Валету на катране, пешком теперь ему придется ходить всю оставшуюся жизнь, пешком и с протянутой рукой. Что ж, заслужил – носи. Знай свое место.

С Бецким-то разобрались, даже руки друг другу пожали (ладонь у него гадостная… как скумбрия). Но остались все остальные вопросы. И один из них, самый свежий, – что за мразь сунулась к Шведу? Очень может быть – Комитет, коллега Вальки Головы. Но тогда он вряд ли сунулся бы один – у НИХ эта система годами, десятилетиями отработана. А еще более вероятно: грюнберговская компания, черт их всех разберет! Одно наверняка: не случайный это был домушник, не случайный… А если и вообще мои айболиты столь оперативно среагировали? Я знаю троих – Резо-Илью-Давида – но сколько их на самом деле в одной связке? И только ли для того Давидик прокатил меня на «скорой» до гаража Шведа, чтобы я не засветился? А может, и для того, чтобы выяснить, где, собственно, что находится. Э-э, нет! Мы же с Давидом только до гаража и доехали, он не знал, какой дом, какая квартира… Или в карточке у них всё записывается при поступлении в больницу. А-а-а, бог с ними со всеми! Гуси летят. Придет время – придут люди, придут факты. Сами придут. Искать не надо – успевай уворачиваться. Пока успеваю.