Нас больше нет - Денис Белый

Император резко прыгнул в сторону бойца, отбил неуверенный вялый взмах клинка и, ухватившись обеими руками за голову охранника, со всей силы крутанул её в сторону, что послышался короткий хруст ломаемых позвонков. Выхватив у обмякшего тела меч, он направился навстречу бегущей подмоге.

Как только первый охранник оказался в близости боя и попытался сделать рубящий удар, Амур ударил в ответ, что от силы удара, меч противника выскочил из руки и отлетел на приличное расстояние. Не делая паузы, Амур вторым взмахом клинка, отрубил тому голову. Ещё пятеро подоспевших, довольно уверенно стали зажимать императора.

В каждый свой удар, Амур вкладывал неимоверную силу, часто выбивая из рук противника оружие. Иногда успевал, и очередное тело валилось на землю.

В каком-то нечеловеческом бешенстве, Амур сделал рубящий удар сверху вниз и, разлетевшийся пополам меч противника, не дал больше шанса последнему бойцу, рухнувшему на землю с разрубленным от плеча до груди телом.

Со стороны дома торговца бежали в его сторону ещё около десятка бойцов. Из горла императора вырвался глухой рык, больше похожий на звериный. Он уже ничего не соображал, лишь шёл вперёд с безумным налитым кровью взглядом.

Бойцы замедлили свой бег и стали приближаться уже как-то неуверенно. Они боялись его, боялись взгляда полного решимости и нечеловеческой злобы.

— Стой, Асур! — послышался крик сзади. Амур обернулся.

Янур стоял возле сарая и держал за волосы Зора, приставив к его горлу короткий кинжал.

Амур не сразу сообразил, что происходит, и метнулся в сторону толстяка. На полпути остановился. Сердце вдруг сильно сжалось, что стало невыносимо больно в груди. Голова немного закружилась, с разума постепенно сползала пелена ненависти. Император сделал несколько шагов в сторону торговца, ноги плохо держали, подгибаясь в коленях.

— Сын… — прохрипел Амур.

Сильный удар в затылок, на мгновение взорвал мир яркими всполохами, тут же погрузив сознание в темноту.

* * *

Сильно хотелось пить. Император облизнул пересохшие губы. Голова раскалывалась от боли. Еле разлепив веки, он некоторое время лежал без движений, пытаясь осознать реальность. В пространстве царил полумрак, слегка освещаемый лучом света, пробивавшимся сквозь узкое окошко у потолка.

Амур приподнялся на локтях, осмотрелся. Он находился всё в том же сарае, что и прежде.

— Зор… — еле слышно позвал.

Тишина ответила своим неизменным молчанием. Кроме него, в сарае больше никого не было. Амур быстро восстановил в памяти произошедшие события. Последнее, что удалось запечатлеть это — кинжал у шеи ребёнка и испуганные глаза торговца. Император рывком поднялся на ноги, но тут же рухнул обратно в солому, будто кто-то невидимый сильно его дёрнул.

Руки были скованы тяжёлыми кандалами, короткими цепями, вбитыми в стену. На ногах висели ещё более мощные оковы, к которым был прицеплен огромный булыжник, через отверстие, пробитое в нём насквозь.

Снаружи послышались шаги. Дверь медленно отворилась, у входа стоял толстяк, оценивающим взглядом смотрел на императора и чесал подбородок.

— Хвала богам, хвала великому Мадишу! Как же я не ошибся, сами небеса послали тебя ко мне. Я знал, что мои старания когда-нибудь будут вознаграждены, — расплылся в ехидной улыбке торговец.

Амур равнодушно посмотрел на него и откинул голову назад, прислонив к холодной стене.

— Что молчишь, странник?

— Верни сына, Янур, и я забуду обо всём. О твоем обмане и о твоей подлости, — тихо сказал император, не отрывая взгляда от потолка.

— Хех, — усмехнулся толстяк. — А кто мне вернёт шестерых храбрейших бойцов, которые по твоей милости теперь кормят рыб в водах великого Индура? Так что, обмен хоть и неравноценный, но с тебя пока больше нечего взять, — торговец переступил порог. Следом вошёл Акир, поставил на землю невысокий деревянный бочонок, а на него положил пышную подушку. Толстяк присел и вновь уставился на императора, слегка скалясь в ехидной улыбке.

— Знаю, ты хотел покинуть так ненавистные тебе эти стены. Сегодня я исполню твоё желание, радуйся, Асур.

— Сына верни… — тихо повторил император.

— Его я оставлю пока у себя, чтобы ненароком ты не вздумал дурить более, а то совсем оставишь меня без людей, — расхохотался вдруг толстяк. — Эх, таких бы бойцов мне сотню, как ты, и можно было брать жизнь за бивни.

— Так что же ты, Янур, не нанял меня справедливо, как полагается достойному сыну своего народа? Что же ты как змея, обвился ложью?!

— Ты, Асур, хоть и воин статный, но я ведь тоже не глуп. Такие как ты, доставляют больше беспокойства, нежели прибыли. Знавал я в том лете двоих. Такие не служат за монету.

— Верни, Зора! — с мольбой в глазах снова повторил свою просьбу, Амур.

— Акир, командуй! — крикнул торговец, кряхтя поднялся и вышел на улицу не обращая больше внимания на узника.

В сарай тут же вбежали четыре бойца. Двое стали прижимать императора копьями к стене, а двое других быстро накинули на шею железный ошейник, к которому были прикреплены два длинных прута с разных сторон.

— Вставай! — коротко приказал один.

Амур продолжал сидеть не шевельнувшись. Он смотрел в пол, и внутри начинала закипать злоба.

— Поднимайся, — как-то неуверенно повторил команду боец.

В проёме снова показался торговец, тяжело вздохнул и, повернув голову назад, махнул рукой.

Спустя некоторое время к сараю подошёл Акир. Держа за короткий поводок толстого аркана, он подвёл к проёму Зора.

Ребёнок уставшим взглядом смотрел на отца. Лицо его было в ссадинах и кровоподтёках. Он попытался улыбнуться ему, но разбитые губы плохо слушались.

Крупная дрожь стала пробирать всё тело императора. Сердце часто забилось в груди. Он попытался протянуть к нему трясущуюся руку. Янур кивнул головой и Акир тут же увёл ребёнка.

— Лучше делай, что тебе говорят, Асур, и тогда будешь его видеть часто, иначе не увидишь больше никогда! — злобным взглядом сверкнул торговец.

Амур не знал, что делать. Он не понимал ничего, мысли в голове путались, всё происходящее казалось каким-то бредом, дурным сном. Часто стала кружиться голова. Он ощущал себя беспомощным рабом. Сжигающая разум боль, пронзала его сознание с каждым мгновением всё сильнее. Он хотел бы её остановить, приглушить, убрать вовсе, но не понимал — как. Перед мысленным взором в один миг промчалась вся жизнь. Он видел, как правил империей, как завоёвывал страны, склонял волю людей. Вспомнил про предательство брата, но оно казалось каким-то незначительным, не стоящим даже, чтобы обращать на себя внимание. Это воспоминание вызвало нервный смешок. Амур сейчас понимал, что всё происходящее в его жизни, до того момента, как погибла Дарьяна, не заслуживает даже того, чтобы остаться хоть небольшой искрой в памяти. Было больно, невыносимо больно от собственного бессилия, что никогда в жизни он подобного не ощущал и не понимал, как с этим бороться.

Собравшись с силами, император поднялся на ноги, стараясь не упасть от постоянно подгибающихся колен.

— Бери камень, шагай! — скомандовал охранник, указав на выход.

Булыжник оказался довольно тяжелым. Амур старался ухватить его поудобнее, чтобы не выронить из трясущихся рук. Двое бойцов держали пруты ошейника, что император мог идти только туда, куда они направляли.

Амур вертел головой, насколько позволяли оковы, пытаясь снова увидеть сына, но того нигде не было.

У ворот, куда они вскоре подошли, было довольно много людей. Они стояли, плотно столпившись в одну кучу. На всех были надеты кандалы, но в отличие от Амура, руки и шея оставались свободными. Каждый держал в руках булыжники подобные тому, что и у императора. Одежда некоторых представляла собой изорванные клочья. В большинстве это были такие же смуглолицые, но иногда взгляд утыкался в иных, по которым было видно, что они пришлые.

— Стой! — скомандовал боец. Амур остановился.

Двери во все сараи были распахнуты настежь. Из некоторых выводили по несколько пленников. Их измождённый вид, говорил о долгом пребывании в заточении. Многие стояли с закрытыми глазами, а при попытке их открыть, тут же жмурились от яркого света, от которого глаза давно отвыкли.

Когда наконец всех вывели, Янур, до того наблюдавший за всем со стороны, подошёл к Акиру, руководившему сбором и что-то долго объяснял. Акир кивал утвердительно и иногда искоса поглядывал на императора.

Вскоре откуда-то из-за дома выехала небольшая открытая повозка, запряжённая одной лошадью, которой управлял пожилой, одетый во всё белое возница. Он остановил её возле торговца. Тот неторопливо взобрался и плюхнулся в удобное сиденье. Толстяк махнул рукой и Акир скомандовал — в путь. Ворота тут же отворились, выпуская процессию.

Амура вели позади всех. Он до сих пор не понимал, куда и зачем их всех ведут. Но одно он осознавал ясно, что отныне он — раб.