КОЛОКОЛА ОБРЕЧЁННЫХ - Pferd im Mantel

-Кэмел. Вон оно как.

-У, ну теперь порядок! – послышался сквозь звон собираемых в картонные ящики бутылок радостный возглас Севы. – Не придётся герань курить больше.

-А ты чё, Сев, в натуре герань курил что ли? – спросил, вываливая на прилавок очередную порцию сигаретных блоков, извлечённых из-под прилавка, Фёдор.

-Ну, герань, или что другое – не знаю, я не ботаник. – ответил, пакуя коробку с бухлом, Сева. – В прошлом году по зиме, когда курево у Тинки вышло всё, всё подряд смолили. Разница?

-Пипец, до чего вы там у себя в охранке, дошли.

-Ага, хорошо сказал. Это вы, «лешаки», жируете всю дорогу. А простой-то народ на Селе иной раз и герань покуривает. – хмыкнул в ответ Ким. – Да по фигу. Дима Санитар с Акакием в этом году конопли за своим огородом насажали.

-Вы чё, ёбнулись, Сев? – всплеснул руками Срамнов. – Батька же вам, как курям, головы пооткручивает за такую байду. Совсем страх потеряли!

-А что делать, Федя? – подошёл, напоровшись на острую тему, Сева. – Люди курят все. Вот сейчас сигареты эти Тине сдадим – надолго их хватит, как считаешь? Вы-то постоянно где-то шарите, а у нас, в охранке, таких возможностей нет. Всё довольствие с сельского склада – по норме. Пачка на душу в неделю. Так-то.

-А ведь я тебя звал к нам. Нет? – бросил Всеволоду Срамнов. – Только ты что мне сказал? Помнишь?

-Да помню! – выдохнул Сева. – Не понимаешь что-ли: я с первого дня в охранке, считай. Как на мужиков потом смотреть? Неудобно…

-Неудобно, Ким, портки через голову на жопу натягивать! – отрезал Федя. – Вот это – неудобно. А перейти из охранки в поисковую группу – не только удобно, но ещё и почётно, я так считаю. Сам знаешь – мы кого попало к себе не зовём. Вы там себе неверную картину про наши дела понапридумывали. У нас тоже не сахар, сраки на печах не отлёживаем. И дела наши, реально, посерьёзнее, чем баб-полёвок от убырей охранять. Да чё я тебе растираю тут… Короче, Севец, моё к тебе предложение – до сих пор в силе. Хватай вон свой ящик с бухлом – и пиздуй. Думай.

-А мне думать-то нехуй, Федь. – развернулся, собравшийся уж было тащить ящик, Сева. – Если берёшь – я с вами. Только Парату – сам объясняй движуху.

-И объясню! – обрадовался неожиданному разрешению вопроса Срамнов. – Вот как вернёмся, так к Рускову и пойду с этим делом. Более того, он и так в курсе по тебе и твоему переводу.

-Ну тогда, пока не вернулись – Парата не тревожим. – нагнулся за своим грузом Сева Ким.

-Конечно. Какие вопросы!

-Э, вы тут разговоры говорите, а я как ишак, ящики таскаю! – возмутился, неожиданно ввалившийся в дверь за очередным грузом, Аслан. - Я что – ишак?!

-Устал – выдохни. – отреагировал Федя. – Вон, посиди сядь. Или пошарь дальше – чё там? Сева к нам присоединяется в группу, чтоб ты знал!

-Иншалла!- провел руками по бороде, удивляясь, чеченец. – Ай, маладец! Дай абниму, брат!

Аслан заграбастал и сжал в своих медвежьих объятиях невысокого Севку, невзирая на то, что в руках Кима был ящик с бутылками. Сева запричитал, пытаясь высвободиться, но Аслан был неумолим, глаза его блестели искренней радостью.

-Нет, ну маладец какой, а, брат! Добро пажаловать в наш семья! – не унимался чеченец. – Добрый знак – седьмым будешь!

-Я тоже рад от души, сынок! – хлопнул корейца по плечу подошедший Степан Политыч. – Добро пожаловать к печи, на наши калачи.

-Валерке Паратову только пока ни слова. – предупредил Срамнов. – Я сам у Старосты устаканю. Когда вернёмся. Ладно, мужики! – гребём дальше.

-Федь – чтоб ты знал. – наклонился к нему Политыч. – Я в ГТСке, под сиденьем, пяток блочков заныкал, ну так – на свои нужды.

-Святое! – улыбнулся Федя.

……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………….

В течении последующих двух часов, словно одержимые, все четверо сновали по торговому центру, вытаскивая тюки с одеждой, обувью, бельём и прочими нужными вещами в свой вездеход. Аслан с Севой переплюнули сами себя вытащив из спортмагазина на втором этаже стол для пинг-понга, пока Фёдор с Политычем пропалывали рыболовный и хозяйственный магазинчики на первом. Кряхтя, они запихали стол в кузов «Урала» и, отряхивая руки от пыли, собрались уже сделать ещё один рейс. Фёдор с Политычем как раз провывали в разбитую дверь связки удочек и коробки со снастью.

-О, порыбачим! – весело сказал Сева, принимая от Фёдора, стоящего в дверях, коробку.

-Тащи в грузовик! – бросил ему Срамнов. – ГТСка уже забита!

Аслан заглянул в задний отсек вездехода и присвистнул.

-Мама моя!

-Да закрывай двери, Аслан! – махнул рукой Фёдор. – Туда больше птичкин хер даже не засунуть! Хватайте вон остальной ништяк, что Политыч вытаскивает – и в кузов его волоките. Заканчиваем тут!

Сева с Асланом подхватили добро, стоящее у входа в торговальню, и переговариваясь, напрвились на другую сторону улицы – к грузовику. Вытирая пот со лба, повесив свой плащ на руку, к Срамнову подошёл Степан Политыч.

-Ну что, Федя, неплохо сходили вроде.

-Не то слово, Политыч. Знатно. На следующей неделе повторим.

-Думаешь?

-А чё откладывать-то? Вон ещё сколько всего. – обвёл рукой вокруг Федя.

-Ну, я-то – только «за». Мне оно ведь как – нет ничего милее, добро-то собирать.

-Другой раз по-крупному пойдём, Политыч. – поделился планами Федя. – Охраны больше возьмём, пусть Сашкины оболдуи с техникой разбираются. Попов с собой прихватим – не фиг им по лесам нечисть гонять. Я думаю, под такое дело вот что Рускову предложить: на пару-тройку дней лесные и полевые работы заморозить, и вертухаев оставить на Селе по-минимуму. На всякий случай. Народ собрать – дровяных, техов. Пусть тащут ништяк и технику оживляют. Дровяным и так халява на подходе – вон, харвестер. А мы тем временем, усилимся ещё пятью – семью мужиками посообразительнее и город основательно прочешем. На мой взгляд – в городке спокойно, а то, что Машка про духов говорит, ну и что? Где их, духов, нет? Везде полно. Главное, до темноты отсюда выйти в поле. Ты вообще, Степан Политыч, что про Машу-то думаешь?

-А что тут думать, Федь? – ответил Политыч, раскуривая сигарету. – Чудная она какая-то. Что ни спросишь – ответить нормально не может. Всё с рыву – с бесу… В глаза не смотрит. Нехорошая это всё херня, сынок. Сам-то как думаешь?

-Да тоже не в восторге, Политыч. – прикурив от его сигареты и отодвинув ботинком чей-то позвоночный столб с рёбрами в сторону, присел на корточках на место где он лежал, Фёдор. – Это Ванька с ней всё носится, как дурак со значками. Но вот что скажу тебе, Политыч: неспроста это всё с ней так. Чё-то знает она, однозначно, чувствует… А поведение такое херовое – потому что баба. У них всё через жопу ведь. И логика, и поведение.

-Это точно ты говоришь. Только вот… Я за руку её давеча взял, когда помогал в вездеход-то забираться. И ты знаешь: холоднющая ручёнка-то, что у мертвеца. Аж противно…

-Во-во. И я это тоже замечал!

-И я тогда подумал, Федь, грешным-то делом: а ну как Вдова она?

-Да ну, Политыч! – хмыкнул Фёдор. – Это ты загнул – Вдова. Вдова-то – она ведь что из себя представляет, как мы знаем? Как призрак – только наоборот. Те вроде как – души без тела, а Вдова, она напротив – тело без души. И на Селе уже – сначала она. Не, Политыч, это херня всё, что ты говоришь…

-А ты подожди старика-то лицом в говно окунать, Федь. Мы ведь про Вдов-то только теоретически знаем, а сами-то не встречали – Бог миловал. – присел с ним рядом Политыч. – На Колдуйском-то хуторе помнишь что вышло по самому началу?

Фёдор кивнул – случай был известный и страшный, фактически единственный случай встречи со Смертной Вдовой. Тогда, через несколько месяцев после того, как Началось, ночью на Село прибежал окровавленный, трясущийся мальчик и дрожа, как осиновый листок, рассказал что, пару месяцев назад колдуйские старухи, бродившие в лесу по грибы, нашли и привели на хутор молодую женщину. Поселили у сердобольной бабульки в хате, откормили и обогрели. Только за всё время, что была она на хуторе ни единого слова из неё не вытянули – всё молчала. Списали на послевоенный шок – мало ли, чего с ней могло такого случится, что онемела девка. И вот ночью она вырезала весь хутор – да как! Голыми руками, закатив глаза, разрывала мужиков пополам! Вон какая силища-то! А с виду – покойница, ни дать, ни взять. А мальчонке погадить ночью припёрло, он и пошёл в туалет на огород. И через сердечко в двери видел, как всё оно было. Дед-то, рассказывал он, с топором выскочил. А та, словно призрак, по воздуху летала – ногами земли не касаясь самой. Деда на глазах на куски разорвала. А мальчонка – огородами, да на Село. Так на следующий день охранные с отцом Феофаном и кем-то ещё из клира наведались на хутор. Всё в кровище, тела на куски разорваны. Никого живых не оставила – а ведь хороший хутор был, Колдуевский. Так и остался мёртвым с тех пор…