Мы искали друг друга - Сергей Щипанов

Саше, поскольку работу санитарки выполняла Сонька, досталась роль сиделки. И не известно еще, какое из двух занятий тяжелее. «Полуживого забавлять, ему подушки поправлять…» пушкинские строки мало подходили к Саше и ее нынешнему положению. Какое тут забавлять! У бывшей свекрови агония, фактически, началась. К тому же, Онегин ждал от дяди наследства, а Саша не ждала ничего. Сонька, разумеется, давно решила как распорядиться имуществом. Да она любому, кто покуситься на ее права, глотку перегрызет. Даром, что овечкой прикидывается, на самом-то деле — волчица.

Саша потеряла счет дням, проведенным возле больной. Практически безвылазно.

В городе относительно спокойно было. Нормализовалось, как будто, вошло в привычную колею. Действовал, правда, комендантский час, да еще и сухой закон ввели на неопределенный срок.

Городские новости Саша узнавала от родителей — созванивались регулярно.

Максу она не позвонила ни разу — не время, да и не место. Решила, что съездит домой, передохнуть денек, оттуда и позвонит. Завтра же.

Под утро Сашу разбудила, громко причитая, тетя Соня. Саша сразу поняла: Бронислава Вячеславовна скончалась. Моментально все личное отошло на второй план, Покойник, хочешь, не хочешь, требует внимания. Это живые могут подождать, а мертвый, он должен предстать на суд божий вовремя. Напрасно говорят: покойнику спешить некуда.

У тети Сони, оказывается, загодя было все приготовлено: во что одеть покойницу, чем прикрыть и тому подобное. Она заранее выяснила, какие требуется соблюсти формальности, и даже, как получить от собеса единовременную денежную помощь (копейки, а тоже на дороге не валяются). Так что смерть сестры не застала тетю Соню врасплох.

И все-таки, хлопот был полон рот. Не простое это дело, проводить человека в последний путь, ох, не простое. Собственно, основные заботы легли на Сашу и ее родных. Помогли и коллеги геологи. Всем, чем могли. Похороны прошли на должном уровне: без лишней помпы, но вполне пристойно.

Сразу после поминок Саша стала собираться домой. В последний раз окинула взглядом осиротевшее родовое гнездо, вытерла слезы. По иронии судьбы именно она, Александра осталась единственной представительницей Ярошевских, «последней из могикан».

Захватчица Сонька, хоть и старалась, сообразно моменту, делать скорбное лицо, не смогла удержаться от победной ухмылки: девчонка убирается восвояси, никто не сможет теперь оспорить ее прав на квартиру и все имеющееся в ней добро.

Собираясь, Саша попросила Соньку отдать ей попугая. На память. Та не позволила: еще чего, птица, поди, немалых денег стоит, как и клетка.

Этого, впрочем, следовало ожидать.

— Прощайте, — сказала Саша, обернувшись у выхода.

А про себя добавила: «Надеюсь, навсегда».

4

Дома Саша застала картину подготовки к отъезду: повсюду коробки, узлы, чемоданы, стопки книг, перевязанные бечевкой.

— Завтра контейнер должны привезти, — объяснила муля.

Примета того времени — грузовики-контейнеровозы возле подъездов. В темно-коричневый железный ящик двухметровой высоты умещались: шкаф, пара поставленных «на попа» кроватей, несколько стульев, холодильник, телевизор. Пустоты заполнялись коробками и мягкими узлами. И все: ящик готов к путешествию по железной дороге.

Саша не думала, не гадала, что родители так быстро провернут «операцию» с контейнером. Сборы растянуться, полагала она, на год-полтора. Мама, оказывается, не только успела созвониться с сестрой Лялей и получить от нее приглашение, но и упаковать большую часть домашнего барахла. Квартиру оставляли старшей дочери Галке и ее семейству.

— Билеты я на третье число взяла, — продолжила муля.

— Как? — спросила Саша растеряно. — Это же… на той неделе?

— Ну, да. В среду.

Саша едва не расплакалась от обиды. Ну, почему ее, словно несовершеннолетнюю, ставят перед фактом. А что, если она вообще не хочет ехать!? Её спросили?

Комната наполнилась багрово-желтым светом закатного солнца. «К перемене погоды», — подумала Саша. Она присела на диван, сжав руками колени; закусила губу, чтобы не дать волю слезам.

Муля глянула на дочку, подсела рядом, обняла за плечи.

— Не расстраивайся, все образуется. Пусть здесь останутся печали наши. Мы новую жизнь начнем. А здесь… Здесь мы чужие, понимаешь?

Саша вздохнула.

— Зачем же вы сюда приехали?

— Ты думаешь, нас спрашивали? — вмешался пэпс. — После института распределили, и — привет. Попробуй отказаться — срок можно получить. Такое было время.

Владимир Яковлевич преувеличивал: в его времена за это уже не сажали. Но и отказаться было нельзя — диплом не получишь, пока не оттарабанишь положенные два года.

И опять Саше нечего было возразить. Родители правы, умом она понимала, а вот, что делать со смятением в душе? На что решиться? Господи, ну почему она всегда должна делать не то, что хочет, а то, что должна!?

Саша устала смертельно, была изломана. Слишком много навалилось на нее в последние полгода. Потому она просто махнула рукой: пусть другие решают за нее. Пусть. Она все покорно вынесет.

5

Погода на самом деле испортилась — не даром предупреждал кровавый закат накануне. Снегу навалило за всю ненормально теплую зиму, осложнив горожанам жизнь.

«Не сорвался бы из-за погоды подвоз контейнера», — волновались родители Саши. Дочка, напротив, рассчитывала, что неожиданный снегопад отодвинет отправку груза, а следовательно — отъезд.

Напрасно беспокоились. И надеялась тоже напрасно. Машину с ящиком «трехтонником» подали вовремя. Грузить пришел помогать Виктор, Галкин муж. И друзей с собой привел. Управились быстро, но и выстудили квартиру изрядно — все время дверь нараспашку.

Саша, чтобы не мешать и не путаться под ногами, ушла в свою комнату. (Всю мебель оттуда уже вынесли).

В пустом помещении гулко отдавались шаги. Золотисто-бежевые обои на стенах выцвели, только выделялись темными прямоугольниками места, где стоял шкаф и висел над тахтой ковер. Тахты уже не было, ее место заняла старая облезлая кушетка с веранды — единственный предмет мебели в сделавшейся чужой и неуютной комнате.

У стены, прямо на полу стоял телефон, притягивая взгляд хозяйки. Саша присела рядом на корточки, принялась звонить.

— Макс, привет! — наигранно бодро поздоровалась она. — Жив, здоров?

— Саша! Я потерял тебя совсем. Живой я — что мне сделается. А ты уезжала куда-то?

— Нет. То есть… да, я временно жила у свекрови… бывшей.

Саша рассказала о последних событиях.

— Гм, понятно.