Двухместное купе - Владимир Кунин

...а тот быстро и ловко обшаривает Зайца с головы до ног — не утаил ли Заяц чего-нибудь.

Потом рассовывает пакеты по карманам, один пакет разрывает, достает оттуда несколько денежных купюр и отдает их Зайцу. И отворачивается от него — будто Зайца и не было...

Заяц пересчитывает деньги, прячет их и выходит из забегаловки.

— Айда пивка попьем? — предлагает Заяц своему напарнику.

— Дай червончик, Заяц... — без особой надежды просит тот.

— Перетопчешься, — отвечает Заяц и закуривает «Винстон».

— Жалко, да? — ноет подельник.

— Жалко у пчелки в жопке.

— Ну пятерочку дай... Чего скажу!

— Сначала скажи, а я посмотрю — давать ли еще.

— Нам сегодня после уроков на политинформации училка «Комсомольскую правду» читала. Про Тольки Самошникова брата — артиста...

— Это который за бугор свалил?

— Ну!

— И за что тебе пятерку давать? Подумаешь!.. Сейчас все туда бегут, — презрительно сказал Заяц.

— Накрылся артист тама. Взорвали его с каким-то фрайером, — сказал шестерка. — А перед этим артист два мильена ихних бундесовых денег сюда матке и пахану переправил!

— Ври больше, — насторожился Заяц.

— Век свободы не видать! Сам почитай. Позавчерашняя газета...

Заяц сощурился, загуляли желваки под нечистой кожей скул. Переспросил на всякий случай:

— В какой, ты сказал, газете?

Шестерка с готовностью ответил:

— «Комсомолка» за позавчера. И во вчерашней «Смене» — слово в слово! Только я не помню, как называется...

Заяц достал пять рублей, протянул своему младшему партнеру:

— Будешь опять клей «Момент» нюхать — яйца оторву! Мне придурковатый подельник не нужен. Понял? Привет...

И Заяц быстро пошел к выходу из рынка.

— А ты куда?! — вослед ему спросил подстраховщик, любовно расправляя смятую пятерку.

— На кудыкину гору, — ответил Заяц. — Отвали!

КВАРТИРА САМОШНИКОВЫХ. ДЕНЬ

В «детской», на разложенном кресле-кровати лежала Любовь Абрамовна. Сама себе измеряла давление...

Вошел Серега. В одной руке держал мензурочку, в другой — маленькую бутылочку.

Горло у него было замотано женским шерстяным платком.

— Я вам корвалол накапал, мама, — сказал Серега.

— Сколько? — спросила Любовь Абрамовна.

— Сорок капель.

— Можешь еще десять добавить, Сереженька.

— Не много?

— Ты не забыл, что я все-таки худо-бедно, но тридцать лет отработала участковым врачом? Лей, не бойся...

Серега добавил в мензурку десять капель, подал мензурку Любови Абрамовне и ушел в кухню.

Любовь Абрамовна выпила корвалол и крикнула в кухню:

— Ты аспирин принял, сынок?

На кухне Серега выпил полстакана водки и бодро ответил:

— Аспирин?.. А как же?! Естественно, принял!..

Налил себе еще немного водки, выпил и крикнул в «детскую»:

— Что это мы с вами вместе расхворались, мама? Ну прямо кот Базилио и лиса Алиса...

В это время открылась входная дверь, вошла Фирочка с сумками и продуктовыми пакетами.

— Как мама?

— Ничего. Не хуже, слава те Господи... — ответил Серега, помогая Фирочке разгрузиться.

— Что у тебя с температурой?

— Нормальная.

— Нормальная — это сколько?

— Тридцать семь и семь. Но было же больше...

— Ты-то хоть не свались, Серенький!..

— Иди к матери. Я тебе поесть приготовлю.

— Не нужно. Я сейчас возьму нашу машину и поеду в колонию к Толику-Натанчику. Мне звонил Николай Иванович — Лидочкин отец и сказал, что договорился с заместителем начальника колонии по воспитательной работе: нам в порядке исключения дают внеочередное свидание с Толиком... А ты оставайся дома и паси маму. И завязывай с водкой...

— Лечусь, Фирка... Лечусь, родненькая, — дрогнувшим голосом ответил ей Серега и отвел в сторону глаза, полные слез...

ЛЕСТНИЧНАЯ ПЛОЩАДКА. ВТОРОЙ ЭТАЖ

Этот дом — как и дом Самошниковых, из разряда хрущевских пятиэтажек — стоял напротив, метрах в сорока.

Заяц сидел на подоконнике второго этажа и не спускал глаз с подъезда Самошниковых и с их «Запорожца», стоявшего рядом.

Одет он был, как и положено слесарю-сантехнику, — грязная телогрейка, черный рабочий комбинезон, сапоги с вывернутыми голенищами, вязаный «петушок» на голове, через плечо — сумка с инструментами...

У ДОМА САМОШНИКОВЫХ...

Когда Фирочка открывала «Запорожец», к ней подошел высокий сосед по дому, спросил:

— Эсфирь Анатольевна, до метро не подбросите?

— Конечно, конечно! Садитесь...

ЛЕСТНИЧНАЯ ПЛОЩАДКА ДОМА НАПРОТИВ

Несколько деревьев перекрывали «Запорожец» для глаз Зайца.

Увидел лишь, что в машину сели мужчина и женщина...

— Два мильена — ну полный улет!.. — тихо сказал себе Заяц. — Сейчас ты у меня до жопы расколешься, жидовка старая...

Усмехнулся нехорошо и спрыгнул с подоконника.

Вынул из сумки тяжелый слесарный молоток-ручник, переложил его рукояткой вверх за пазуху и тихо стал спускаться вниз по лестнице...

КВАРТИРА САМОШНИКОВЫХ

В кухне Серега заварил чай для Любови Абрамовны, налил в кружку, положил на блюдце чайную ложечку и только было собрался в «детскую»...

...как у входной двери раздался звонок.

— Сейчас, мама, подождите! — крикнул Серега. — Фирка, наверное, что-то забыла!..

Осторожно взял блюдечко с кружкой в одну руку, а второй открыл входную дверь.

Увидел на пороге паренька-водопроводчика, улыбнулся ему, сказал:

— Здорово! — и вопросительно посмотрел на него.

Заяц перетрусил чуть ли не до обморока! Спросил растерянно:

— А вы... дома?..

— Как видишь, — ответил Серега. — А тебе чего?

— Дак... Это... Ошибся, наверное... — пролепетал Заяц...

...но в эту секунду с блюдца, которое Сергей Алексеевич Самошников держал одной рукой, соскользнула чайная ложечка и упала прямо на резиновый коврик в узкой прихожей.

— Извини, парень, заходи... Секунду, — сказал Серега и наклонился за чайной ложкой...

Заяц сделал шаг вперед, прикрыл за собой дверь и...

...увидел нестриженую Серегину голову у своих колен!..

Заяц выхватил из-за пазухи тяжелый слесарный молоток и изо всей силы ударил Сергея Алексеевича молотком по затылку!!!

Серега выронил блюдце и кружку с чаем и ткнулся лицом в резиновый коврик. Но его кровь брызнула так высоко, что буквально окатила лицо и телогрейку Зайца...

А тот уже не мог совладать с собой и в истерическом исступлении продолжал бить мертвого Серегу молотком по голове...

— Это Фирочка? — послышался слабый голос Любови Абрамовны из «детской». — Фирочка, Сережа, зайдите ко мне на секунду...

Заяц засунул молоток с прилипшими волосами Сергея Алексеевича в сумку и пошел на голос Любови Абрамовны.

Когда он появился в дверях «детской» с брызгами Сережиной крови на лице, с окровавленными руками, с бурыми кровавыми пятнами на телогрейке, Любовь Абрамовна онемела от ужаса...

— Деньги!.. — просипел Заяц.

Трясущимися руками Любовь Абрамовна приоткрыла верхний ящик тумбочки, но Заяц подскочил к ней, толкнул в грудь и липкой от крови рукой зажал ей рот.

— Только открой пасть, сучара еврейская!

Увидел в тумбочке советские рубли, сгреб их и хлестко ударил Любовь Абрамовну по лицу.

— Ты мне, падла, лапшу на уши не вешай! Где германские деньги?!

Любовь Абрамовна хотела что-то сказать, но Заяц снова ударил ее по лицу.

— Быстрей, сука!.. Быстрей!!! — Заяц лихорадочно стал рыться в тумбочке. — Где? Где?! Говори!..

Любовь Абрамовна собралась с силами и громко закричала:

— Сережа!.. Сереженька...

Этот крик перепугал Зайца. Он выхватил из-под головы Любови Абрамовны подушку, одной рукой схватил ее за горло, а второй притиснул подушку к ее лицу и навалился всем своим весом.

— Будешь говорить?! Где бундесовые деньги?!

Но тут по телу Любови Абрамовны пробежала короткая судорога, из-под одеяла затряслись старые худенькие ноги, а из-под подушки раздался короткий приглушенный всхрип...

— Говори, морда жидовская!.. — крикнул Заяц и сдернул подушку с лица Любови Абрамовны.

Навсегда застывшие глаза Любови Абрамовны смотрели в забрызганную кровью физиономию Зайца.

Заяц бросился к платяному шкафу. Все перерыл, выкинул постельное белье, какие-то скатерти, тряпки...

Наконец нащупал какой-то плотный пакет. Разорвал его вдрызг, а там... фронтовые письма покойного Натана Моисеевича...

Заяц рванулся в другую комнату, к буфету.

Нашел там только «хозяйственные» семьдесят пять рублей... Запихнул их в карман и услышал, как под окнами остановился автомобиль.

Выглянул из-за занавески — не «Запорожец» ли? Но это была мусороуборочная машина. Заяц успокоился...

Прошел в ванную, открыл все шкафчики, ничего не нашел, но помылся. Вытерся махровым полотенцем, рукавом попытался затереть пятна крови на телогрейке...

В кухне увидел на столе Серегину водку. Выпил ее из горлышка, пошарил в полупустом холодильнике, съел кусок «Докторской» колбасы...