Ведьмина книга - Марина Андреева

— Надо проснуться, — зажмуривая глаза и встряхнув головой, тихо пробормотала она.

Но сон не уходил, наоборот, она ощутила жар дыхания подошедшего к ней мужчины.

— Проснулась, принцесса? — с нежностью произнёс он, а Маша от звука его голоса окончательно поплыла и, отбросив остатки слабо сопротивляющегося рассудка, потянулась к мужчине.

Его руки, губы… всё сводило с ума. Девушке было абсолютно всё равно, что они на улице, и их могут увидеть, что где-то в доме спит ничего не подозревающий Витя. В какой-то момент она ощутила, что земля уходит из-под ног… или она взлетает? И лишь спустя мгновение поняла, что певец легко, словно пушинку, приподнял её на руки и несёт в дом. Там же Витя! Но в этот миг его губы коснулись Машиной шеи, девушка задохнулась от нахлынувших чувств, вмиг забыв обо всём. Все происходящее она наблюдала словно со стороны. Её вносят в комнату, где она проснулась в объятиях друга, и только сейчас краем сознания девушка отметила, что здесь не одна, как было раньше, а две плотно придвинутых кровати. Витя, очевидно, разбуженный их приходом, приоткрыл глаза. У Маши всё сжалось внутри в ожидании сцены ревности, но друг лишь улыбнулся и потянулся к ней навстречу. Четыре руки уверенно сняли немногочисленные одежды и принялись ласкать её безвольно отдающееся тело. Девушке казалось, что ещё мгновение, и она сойдёт с ума. Но сладкая пытка продолжалась и продолжалась.

Солнце уже клонилось к закату, когда изнеможённая от ласк девушка выбралась из объятий задремавших любовников и вышла на улицу. Таких снов в её жизни ещё никогда не было. А в том, что это сон, сомневаться не приходилось. Она и десятой доли того, что только что вытворяла, не позволила бы себе даже в мыслях, которые нет-нет, а возвращались к минувшему порыву неконтролируемой страсти. Так… стоп! — скомандовала себе Маша и попыталась сосредоточиться. Я сплю, — успокаивала себя она. И, прихватив из стоящей во дворе корзинки яблоко, побрела по склону к морю. Всё было точно так же, как она помнила с момента первого визита, омрачённого смертью хозяйки дома. Навстречу ей попалась какая-то женщина, и, сама не понимая, зачем это делает, Маша спросила у прохожей:

— Извините, вы не подскажете, какое сегодня число?

Та понимающе окинула девушку взглядом и ответила. Конечно же, год уточнить Маша не додумалась, иначе её явно шокировала бы полученная информация. Получалось что она либо… нет, в подобное поверить она не могла. Это сон. Однозначно сон. Пусть о прошлом и в извращённой интерпретации. Вот ещё чуть-чуть, и она проснётся… в Патошино. Ведь именно там, помнила Маша, в последний раз она ложилась спать в промёрзшем насквозь доме Клавдии. В памяти всплыли предшествующие поездке события: смерть бабушки и просьба увезти сестру, унылый Новый год в элитном клубе, случайно брошенный Светой вопрос с предположением о ссоре Марии и Вити, информация о том, что тот всю осень колесил по Патошино. Решение во что бы то ни стало увезти любимого из этого проклятого места. Помнится, доехала она затемно и решила, что ночью соваться к Варваре не стоит. Клавин дом выглядел заброшенно, внутри было холодно. Забытая возле печки вода в ведре замерзла. Печку вытопить дело не минутное, пока то, да сё, уже и спать до утра всего чуток осталось. А пойти к озеру Мария вознамерилась как можно раньше.

И надо же, в такой момент, такие сны! Кто бы мог подумать? Ну, то, что она якобы проснулась в объятиях Вити, ещё объяснялось тоской по другу… или любимому, если быть честной. Но дальнейшее? Этот музыкант? Дыхание девушки сбилось от воспоминания о нём, о его голосе, теле…

— Чёрт! — не выдержав, выругалась она вслух. — Прямо кошка мартовская.

Ей было противно осознавать, что недавно произошедшее ей понравилось, и совершенно не было уверенности в том, что ей и впредь удастся устоять перед соблазном повторить это. Когда она неспешно, в раздумьях, добрела до берега, солнце уже ушло, и на небе повисли, отражаясь в морской воде, луна и по южному яркие звёзды. Пляж был пуст. Сняв шлёпки, она прошлёпала по мягкому, хранящему тепло солнечных лучей песку к водной кромке. Хотелось искупаться, смыть с себя остатки воспоминаний о чужих прикосновениях. Скинув шорты и футболку, Маша, в чём мать родила, вошла в тёплую воду. И уже войдя по шею, внезапно начала ощущать, что сознание покидает её. Первым был страх: утону! Но на смену пришло смирение и облегчение: наконец-то проснусь…

Резкий гудок электровоза привёл Машу в чувства. Девушка непонимающе уставилась на открывшуюся панораму: она явно сидит в какой-то незнакомой машине на пассажирском месте, неподалеку, под довольно мерзкий заунывный звон, перемигиваются красные огни семафора, а мимо, мерно постукивая, проплывают неисчислимые вагоны товарняка. Взгляд на водителя заставил девушку похолодеть. За рулём, задумчиво глядя вперёд и, слава богу, не обращая на неё внимания, сидит тот самый некогда сексапильный певец из её прошлого сна. Вот только выглядел он сейчас не в сравнение с прошлым: на осунувшемся лице многодневная щетина, взгляд усталый, невыразительный, волосы растрёпаны и явно давненько не видели расчёски. Былой гламур как рукой сняло.

Бррр… я всё ещё сплю, — подумала девушка. Она помнила, как странно кончился прошлый сон, раньше такого не было, чтобы снился отрывок один, потом другой. Всегда сны напоминали фрагмент жизни, последовательный и в какой-то степени завершённый. В прошлый раз она вышла из сна, осознавая, что начинает тонуть. Она всегда в воде ощущала себя как дома, и та ситуация напомнила тупые анекдоты на тему: утонуть в чайной ложке. И вот она здесь. На улице всё ещё лето, но природа незнакомая, — констатировала Маша. Не могла она отвыкнуть от того, что сны обязаны быть связными и хронологичными. Вот только не помнила ничего в промежутке. Ни того, как выплыла, ни того, как очутилась здесь, да и наслаивающихся обычно, словно наваждение, воспоминаний из своей реальной жизни тоже не было. Может, это и есть реальная? Парни каким-то чудом меня выловили и, потерявшую сознание, увезли подальше от моря… — мелькнула испуганная мысль, но Маша её тут же отогнала: — Это невозможно. В реальной жизни перед последним сном зима была в разгаре.

Маша глянула в зеркало заднего вида, на пассажирском месте, свернувшись калачиком, дремал Витя. Значит, вся компания в сборе. Желудок в этот момент жалобно заурчал.

— Есть хочу, — озвучила она своё желание и получила в ответ ничего не понимающий взгляд «музыканта».

— Ты же сама нас вторые сутки гонишь без сна и остановок, — в его голосе слышалась затаённая обида, вот только Маше нечего было сказать в ответ.

Как же так? Получается, я сама виновата в том, что я здесь, и желудок кажется вот-вот начнет переваривать сам себя. Но почему я ничего не помню? Почему я настаивала на том, чтобы куда-то ехать? Что делать?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});