Казаки на «захолустном фронте». Казачьи войска России в условиях Закавказского театра Первой мировой войны, 1914–1918 гг. - Роман Николаевич Евдокимов

в истории войска существование каждого из них… Таким наименованием для вверенного мне полка будет „Ейский"…»

В итоге 9 (22) декабря 1916 г. государь удовлетворил эту и другие многочисленные просьбы командного состава Сводной Кубанской казачьей дивизии и придал и самой дивизии и всем ее полкам подобающие им, с точки зрения казаков, новые названия[331].

Придавая приоритетное значение личному мужеству и воинскому авторитету, казаки уважительно относились и к османским воинам, положительно выделяя их боевые качества: «Турки-османисты, как боевой материал, были высокого качества: смелые, храбрые, чрезвычайно выносливые, нетребовательные и скромные, и в то же время — дисциплинированные. По своей природе они были настоящими воинами, обладая и отличающим истинного воина благородством. Они храбро дрались, почти всегда принимали штыковой удар, хорошо применялись к местности, хорошо шли в атаку, отлично оборонялись». При этом «турки оказывали упорное сопротивление. Полузамерзшие, с черными отмороженными ногами, они тем не менее принимали наш удар в штыки и выпускали последнюю пулю, когда наши части врывались в окопы… Следует подчеркнуть, что турки вообще предпочитали смерть плену. Сдавались очень немногие»[332]. Тем не менее в войну высокий моральный дух аскерских войск не помешал российским частям, по крайней мере казачьим, захватывать довольно значительное число пленных, о чем свидетельствуют архивные документы[333].

Особенно интересовали казаков курды, как наиболее близкий им по образу жизни и способу войны противник. По словам Ф.И. Елисеева, это был «…народ примитивный, дикий, стоящий на очень низкой ступени развития культуры. Они кочевники, хищники и не обладают рыцарскими чертами. Упорного боя не принимают, действуют в конном и пешем строю. Если они в большинстве, то делаются смелыми. Пленных не берут и раненых добивают, предварительно изуродовав… Они предпочитают патроны со свинцовой пулей. Такая пуля делает рваные раны, заражает их, и в большинстве случаев смертельный исход неизбежен… Рослые, хорошо сложенные. Как кочевой народ — они полуразбойники. Все вооружены винтовками и ножами. Маленькие, прыткие лошади под ними, с примитивными седлами. Они иррегулярная турецкая конница. Правил езды нет. Они скачут, кричат, визжат, а сбросившись с коня и открыв огонь, — его лошадь, как верная собака, стоит тут же».

Начальник 2-й отдельной Забайкальской казачьей бригады генерал-майор Трухин о курдах отзывался так: «…боевые столкновения бригады показывают, что всегда приходится иметь дело с менее стойким, чем мы, слабо снабженным артиллерией, но зато вдвое-втрое превосходящим числом противником, действия которого днем совершенно парализуются огнем нашей артиллерии… но зато противостоять ночным нападениям противника, давящего своей массой и отлично знающего все входы и выходы в горных трущобах, трудно…»

В общем, поначалу курды казакам нравились. У казачьих офицеров появлялись даже планы решения «курдского вопроса» через «оказачивание» курдов: «…курды — народ хороший, и мы их даже полюбили. Из них получились бы отличные конные полки, наподобие казачьих». Так, например, сотник 1-го Кавказского полка Кубанского казачьего войска Н.Г. Бабиев предлагал: «Сюда, в занятые нами долины, должно переселить казаков на добровольных началах. Долины эти богаты. Курды — народ хороший, воинственный. Мы их оказачим. И из всех этих элементов образуется… Алашкертское казачье войско». Позднее казаки также «решили» создать и Ванское казачье войско.

Курдов даже оправдывали за ту партизанскую войну, что они вели: «Мы заняли их земли, разрушили их жилища… забрали все их зерно… резали овец и коров себе на пропитание, почти ничего не платя за это… Заняв… обширную территорию, мы не дали им никакой местной администрации. Любой строевой начальник… мог позволить все над населением. Любой рядовой воин… считал себя вправе делать все, что он захотел бы… При таком положении… даже европеец взялся бы за нож для защиты своей семьи, своей чести»[334].

Однако когда войска Кавказской армии вступили на населенные христианским (григорианским и несторианским) населением — армянами и айсорами — территории Османской империи, казаки увидели следы страшных преступлений воинов Оттоманской Порты: по отношению к христианам аскеры и особенно курды не отличались человеколюбием.

Вот рассказ старшего медицинского врача 86-го медицинского транспорта И.С. Семина об ужасах погрома армян в Ване при отступлении из него османских войск: «Когда мой транспорт пришел сюда, то во всех этих домах лежали армянские трупы… Турки жестоко с ними расправились! Поголовно вырезали всех женщин и детей, и стариков, и молодых… Никому не было пощады!.. Даже те, которым удалось бежать из города, тоже почти все погибли! Одних настигли и убили. Другие погибли от голода и болезней… Некоторые и сейчас еще прячутся в пещерах и лесах… Среди них много одичалых детей, родители которых убиты… Таких насмотрелись картин, что все виденное до сих пор было просто детской шуткой. Армяне здесь жили очень богато, и турки не только убивали их, но и грабили убитых. Все дома были разграблены. Грабители могли унести только… деньги и драгоценности… Остальное… старались изломать, уничтожить… В одном богатом доме… на пороге, очевидно, собственной комнаты лежала женщина с разрубленной головой, а внутри комнаты на кроватке — совсем крошечный ребенок, истыканный не то кинжалом, не то штыком. В другом доме… оказались три трупа — мужчины и двух женщин… Похоже, что это была семья… Я видел очень много этих страшных армянских трупов. Все они были убиты холодным оружием. Большинство [из них] были зарублены или заколоты сзади, видимо, когда бежали от страшной смерти… Мы видели женщин с отрезанными ушами, с отрубленными руками. У некоторых трупов головы валялись на большом расстоянии от тела… После этого избиения и грабежа все турецкое население бежало из города вслед за отступавшими турецкими войсками»[335].

Ф.И. Елисеев также рассказывает подобный случай:

«Из села выскочили десятка два конных курдов и в беспорядке… понеслись на юг. Мы вскочили в село. Оно оказалось армянским. В нем только женщины и дети. Все они… воют по-звериному и крестятся, приговаривая:

— Кристин!.. Кристин!.. Ирмян кристин!

Ничего не понять от них о событиях, происшедших в селе. Жестом руки успокаиваю их… Сняв папаху и перекрестившись, я этим показал им, что они находятся теперь под защитой русского оружия. И не задерживаясь… двинулись на юг. А через версту… видим до десятка армянских трупов. Теперь нам стала ясна причина рыданий… женщин в селе. Все трупы еще свежи. У всех позади связаны руки. И все с перерезанным горлом. Одежда подожжена и еще тлела. Все молодые парни… Картина жуткая».

Вот еще одно описание зверств: «…Бегри-Кала… армянское село с православной церковью, где навалены трупы женщин и детей, зарезанных в ней курдами. Картина страшная…»[336]

Дабы избежать турецких зверств, армяне массами